Падение бирж обошлось в $2,5 трлн

Паника на биржах. Падение американских рынков аукнулось всему миру: индексы азиатских, европейских и российских торговых площадок сегодня снижались на фоне плохих новостей из США.

Всё больше игроков сравнивают сегодняшнюю ситуацию с черным вторником 2008 года, когда российские биржи рухнули на 18%, после чего начался кризис.

Экономику уже давно стали называть гуманитарной наукой, во многом из-за неточности прогнозов. Но все же мы попытаемся разобраться, что же происходит на биржах и чего нам ждать в будущем.

Об этом говорим с нашим экономическим обозревателем Игорем Ивановым и аналитическим директором московского бюро рейтинговой компании Standard & Poors Алексеем Новиковым.

Макеева: Для вас неожиданностью было такое развитие именно сегодня этих событий, что так себя странные биржи мировые поведут, или это было закономерно?

Новиков: Они вели себя так вчера, сегодня все наоборот. Сегодня первый час американские индексы идут резко вверх.

Макеева: А российская биржа сегодня реагировала как раз на вчерашние события.

Новиков: Да. А сегодня уже все наоборот. Вышла статистика по безработным, оказалась лучше, чем ожидали. По заработной плате оказалась лучше, чем ожидали. Вчера вся реакция была спровоцирована, прежде всего, ожиданиями того, что экономические проблемы Европы, по всей видимости, сократят возможности развития экономического роста в США за счет экспорта в Европу. Отчасти это было связано с плохими новостями из Европы в большей степени, чем с плохими новостями из Америки. Но в Америке действительно было несколько неудачных новостей, связанных с обрабатывающей промышленностью, о том, что рост обрабатывающей промышленности был не такой, какой ожидали. Но это все рыночная материя нервная, я бы точно не называл это никаким «черным вторником» или «черным четвергом». В данном случае такие вещи бывают. В прошлом августе ровно примерно в это же самое время было то же самое. Потом индекс вырос колоссальным образом, процентов, наверное, на 15 отыграл за месяц. Это рынок, он ведет себя по своим законам, новости производят эффект очень большой, тем более, после этого мучительного обсуждения планки госдолга США. Наконец, все поняли, что все будет нормально и обратили внимание на статистику.

Макеева: Все поняли, и вдруг в четверг при этом индексы обвалились.

Казнин: Согласны, что ничего страшного не происходит?

Иванов: Действительно, в самом по себе этом обвале ничего ужасного не было. Например, аналитики ИФК «Солид» посчитали крупнейшие обвалы индекса ММВБ за последние 10 лет, и то, что происходило в последние дни, едва ли попадает в пятерку. Бывало и пострашнее, даже не в 2008 году, когда действительно был мировой финансовый кризис и все валилось одно за одним, а даже в благополучном 2006 году или в 2009, когда острая фаза кризиса миновала. Поэтому в самом по себе обвале нет ничего ужасного. Однако, честно говоря, все больше экономистов говорят об опасности рецессии в Америке, то есть об опасности того, что американская экономика перестанет расти, войдет в то же состояние, в котором она находилась в 2008-2009 году. И эта угроза носит чуть более фундаментальный, а не ситуационный характер и заставляет многих экономистов быть пессимистичными в отношении как фондовых рынков, так и мировой экономики в целом.

Макеева: По-моему, то, что Алексей полностью согласен, совершенно очевидно, потому что он согласно кивал на протяжении всего выступления Игоря.

Новиков: Мне кажется, это абсолютно правильное утверждение. Действительно, многих экономистов волнует, будет ли второй виток рецессии в США. Пока непохоже, на наш взгляд, по нескольким причинам. Во-первых, данные по безработице вышли гораздо более оптимистические, это основной индикатор. Причем, безработицу в США оценивать только по количеству безработных нельзя, потому что на самом деле экономика генерирует огромный спрос на рабочие места, просто структура этого спроса не соответствует предложению. И в данном случае это парадокс нынешнего кризиса. Безработица стоит примерно на одном уровне – 9-10%, сейчас чуть меньше – 9,1. Но существует огромное количество вакансий, которые не могут быть заполнены по причине того, что нет людей нужной квалификации, они не перемещаются так быстро как раньше: из-за ипотечного кризиса, из-за того, что они не могут продать дом по той же цене, по которой купили, из-за того, что очень выросла помощь государства безработным, и они могут спокойно сидеть и ждать, пока не подоспеет нужная им вакансия, они не берутся за любую работу. И вот этот дисбаланс между спросом на рабочие места и предложением существует. Но если мы посмотрим на то, что спрос все-таки существует, то есть экономика предъявляет спрос, она растет, она требует новых занятых, это уже позитивный знак. Хотя эта проблема того, что они не могут найти друг друга, безусловно, существует.

Макеева: Тут просто сошлись ряд неприятных обстоятельств, что вызвало такую реакцию. Она кратковременна и в ближайшее время не повторится?

Новиков: Я бы это вообще разделил, потому что рынок реагирует нервно на очень многие вещи. В данном случае, я бы сказал, в гораздо большей степени реагирует на ожидания кредитного кризиса в Европе.

Макеева: Кроме того люди на улицы выходят, что как-то настораживает. Если была одна ситуация – биржи почему-то там посыпались слегка, действительно, не так страшно, бывало и пострашнее, это одна история, люди выходят на улицу тоже уже не первый месяц в Европе. Но когда это происходит одновременно – что-то тревожно становится.

Новиков: Я думаю, в гораздо большей степени инвесторов пугает не столько демонстрации на улицах европейских столиц, сколько немного запоздалые действия правительств европейских стран. Мы как-то уже говорили по этому поводу, что ключевым моментом вообще всей глобальной мировой экономики сейчас является то, что после кризиса у правительств стран оказались колоссальные возможности - поскольку они спасали банковские системы, выкупали - по воздействию на эти экономики. Слишком большие. А они не лучшие дисиженмейкеры в этом случае и очень часто ошибаться, включая и недавнюю историю с повышением планки государственного долга в США. Абсолютно искусственный момент. Никакого дефолта по фундаментальным причинам быть не могло, не может и не будет, тем не менее, эта вся искусственная политическая материя привела к тому, что рынки напряглись, хотя фундаментально это абсолютно не имеет никакого под собой основания.

Макеева: Вы сейчас лишили темы федеральные СМИ. Никакого дефолта быть не могло – как же так, о чем же тогда рассказывать, такая прекрасная тема. Америка катится в тартарары.

Казнин: Если говорить о российском рынке, ведь в России акциями торгуют - покупают, продают - какой-то минимальный процент людей. После кризиса 2008 года ситуация еще более ухудшилась, это и так все было в зародышевом состоянии. А сейчас как обстоят дела?

Новиков: Если я правильно понимаю вопрос, то вас интересует, насколько вообще владение собственностью в стране расширяется. Я не думаю, что это позитивная история в силу того, что в предыдущие кампания, в частности, народные IPO так называемые, они оказались достаточно неудачными, потому что люди в значительной степени разочаровались. Естественно, потому что если вы покупаете акции, вы берете на себя ответственность за то, что они могут упасть через какое-то время. Вы берете на себя ответственность, что вы переживете этот момент, и вам никто не обещает ничего. И вот эта первая проба пера оказалась не очень удачной, и наверное поэтому широкое население в это не вовлечено в отличие от США, где мелкие инвесторы очень популярны.

Макеева: Что все-таки за история с обысками в миланских офисах Moody’s и Standard&Poor’s?

Новиков: Это ужасно смешная история, потому что никаких обысков, естественно, не было, это ошибка. Это, видимо, ошибка корреспондента, который изначально запустил эту новость. У нас регулятор попросил информацию, по телефону позвонил, которая требуется, в том числе, для того, чтобы мы зарегистрировали наш офис в Европейской комиссии. От нас требуется определенная информация для того, чтобы мы были видимы регулятором. У нас есть дни, когда мы посылаем эту информацию, мы рассказываем о своем кодексе бизнес-этики, о том, как ведем аналитические процедуры и т.д. В этом порядке была запрошена информация у нашего офиса. Естественно, там никаких обысков не было.

Макеева: Прокуроры итальянские не приходили?

Новиков: Никто не приходил. Есть ситуация прокурором. Тут была картинка очень интересная – Берлускони, итальянские власти, «рейтинговое агентство под прицелом». Прокурор маленького портового городка на Адриатическом побережье Италии, где-то 53 тысячи населения, заинтересовался в вопросе, как рейтинговое агентство соблюдает правила, которые они взялись соблюдать. Поскольку прокурор - публичное лицо, он может обратиться с просьбой предоставить определенные сведения. И этот прокурор этого маленького городка, маленькой рыбацкой деревушки обратился в наш офис, мы предоставили ему документы. Но из этого получилась история.

Макеева: У вас есть недоброжелатели, я так подозреваю, потому что приводятся факты, из которых следует, что в принципе у итальянских властей есть повод быть недовольными теми оценками, которые вы даете.

Новиков: Это совсем другое дело. Я уверен, что итальянское правительство, поскольку мы достаточно критически относимся к их политике в отношении долга, к их политике в отношении сокращения государственных расходов, и мы пишем об этом постоянно, и будем продолжать это писать независимо ни от чего…

Макеева: Даже если прокуроры все-таки придут. Такое бывало вообще в истории Standard&Poor’s, чтобы прокуроры приходили, неудовлетворенные снижением со стабильного до негативного?

Новиков: Честно говоря, я не знаю, но вот запросы прокурорские, бесспорно были, потому что были же вот эти знаменитые скандалы, связанные с Enron, Parmalat и т.д. Безусловно, запросы были, в разных странах такое случается. Но так, чтобы были какие-то обыски, если честно, я просто не помню и не знаю. И в данном случае этот запрос, в том числе, запрос этого прокурора, мы предоставили информацию, но мы работаем абсолютно так же, как обычно.

Макеева: Тем не менее, после мирового финансового кризиса, если считать, что он закончился, да так, что мы следующего уже стали подспудно ожидать, крупнейшие рейтинговые агентства какой-то извлекли урок, что-то изменили в этом смысле? Вы как-то более осторожнее стали, или наоборот более скептичны? А то получается и так, и сяк плохо: слишком оптимистично – плохо, не предсказал кризис, слишком пессимистично – повлиял на ситуацию, ускорил события.

Новиков: Безусловно, извлекли урок. Во-первых, каждый кризис для нас – это лаборатория кредитного риска, мы смотрим, какие критерии нужно изменить, и мы изменили достаточно много. В частности, там, где были допущены ошибки в отношении американских ипотечных бумаг, которые были выданы не по стандартным процедурам. Естественно, была проделана колоссальная работа по этому поводу. Второй корпус наших основных действий состоял в том, что мы поняли, что очень многие участники рынка не понимают того, что мы делаем, и поэтому у нас сейчас огромная программа работы с регуляторами, с инвесторами по раскрытию наших принципов работы. Выяснилось, что многие считают, что мы просто рассчитываем рейтинги, делим что на что-то, умножаем и получаем рейтинг. Это колоссальная интерактивная процедура взаимодействия с каждым клиентом, это голосование по поводу рейтинга на рейтинговых комитетах, это защита отчетов аналитиками. То есть в данном случае выводы сделаны, работа над ошибками проведена, и сейчас бизнес развивается очень успешно.

Казнин: Возвращаясь к обвалу вчерашнему, вопрос – многие СМИ пишут о том, что это якобы выгодно Америке.

Макеева: Чтобы на российской бирже сегодня произошел обвал?

Казнин: Нет, чтобы биржи обвалились, и в процессе выгоду получили Соединенные Штаты.

Новиков: Этот вопрос совершенно неконтролируемый, рынки глобальные, контролировать этот процесс вообще невозможно. Какую-то выгоду извлечь из этого никак нельзя.

Иванов: Это отдает небольшой конспирологией. Я, если позволите, задал бы вопрос Алексею. Не только Италия недовольна той политикой, которую проводят рейтинговые агентства, в принципе, по всей Европе полно недовольных. Вопроса два: как вы это прокомментируете, с одной стороны, а с другой стороны, если вы недовольны той политикой, которую проводят очень многие европейские страны в отношении долга, что нужно сделать в Европе, чтобы вернуть ваше расположение, чтобы вернуть финансовую стабильность глобальную в зону евро?

Новиков: То, что нами недовольны, это совершенно понятно, потому что, во-первых, мы – мнение. Мы, так же, как журналисты высказываем мнение, и в данном случае мы очень ценим другие взгляды. Вообще смысл нашего бизнеса – в постановке каких-то бенчмарков и в обсуждении их. Поэтому то, что недовольны или не согласны инвесторы, или  недовольны правительства, которые понимают, что у них вырастет цена заимствований, если мы понижаем рейтинг, мы работаем в этих условиях в течение многих десятков лет, и мы это понимаем. Мы там не для того, чтобы завоевать расположение, а для того, чтобы дать инвестору какую-то холодную оценку. Что касается того, почему мы недовольны тем или иным процессом управления долга, не то что мы недовольны, мы вообще не даем советы. Мы просто считаем, что, например, та же Италия в течение последних 20 лет теряет свою конкурентоспособность как экономика по многим причинам, перестает быть эффективной, сокращает расходы недостаточно решительно для того, чтобы привести показатели долга – они сейчас 120% от ВВП – к неким нормальным параметрам, и вот это и является целью нашего анализа. Я не думаю, что нас можно любить или не любить, просто наш заказчик – это инвестор, ему нужен некий взгляд независимого оценщика, вот мы собственно и пытаемся его дать. Разумеется, он многим не нравится.