Мирный атом победит рак

Пока у России - печальная статистика: 60% пациентов диагностируют рак на третьей и четвертой, то есть последних, стадиях. В то время как в Европе рак диагностируется на I и II стадиях у 80% пациентов, что позволяет им сохранить жизнь.

По статистике Минздравсоцразвития, на начало 2009 года на учете в онкологических учреждениях России состояли больше 2,5 млн больных - это почти 2% всего населения страны. И за последние 10 лет их количество увеличилось на четверть и продолжает расти. Каждый год в стране выявляют без малого полмиллиона новых заболевших. Тогда как в развитых странах наоборот. К примеру, в США благодаря ранней диагностике заболеваний с помощью изотопов - ежегодный процент смертности от рака снижается на 1%. 

Казнин: Тема для обсуждения непростая, и давайте тогда для начала уточним, все ли мы верно рассказали: статистика, цифры, потому что статистика страшная.

Крылов: Дело в том, что заболеваемость онкологическими заболеваниями растет по всему миру. И проблема здесь вот в чем, это демографические процессы, которые происходят во всем мире, и в нашей стране в частности. Ведь рак - это функция возраста, я сейчас цитирую академика Опарина, соответственно, чем старше народонаселение, тем больше там будет раков.

Писпанен: Почему же так много становится детей больных раком?

Крылов: К сожалению, та же самая проблема – демографическая. Если раньше существовал естественный отбор, было много детей и, соответственно, выживали сильнейшие – это одна сторона. Вторая сторона – уже, наверное, все знают о том, что экология с каждым годом ухудшается, все, наверное, знают, что продукты, которые мы едим, очень сильно отличаются от тех, так скажем, биологических систем, которые устроены в нашем организме для переработки этих продуктов. Ну и, раз уж мы на телевидении, информационная составляющая, которая будоражит нервную систему человека так, как никогда. Далее – свет. Вот сейчас ночь, все живые организмы, которые имеют фотопериодичность, они отправились спать, за исключением ночных животных. Человек, у которого тоже есть фотопериодичность, невзирая на то, что солнышко зашло, включил свет, и он не дает нормально метаболизироваться мелатонину, который должен вырабатываться в мозге и в организме в темновой фазе – это тоже серьезно нарушает работу органов систем. А теперь посмотрите, откуда же здесь не быть болезням?

Казнин: Ну, а все-таки, мы ведь начали с того, что в Европе диагностируют на первой-второй стадии, в России на третьей-четвертой, и это уже почти всегда безнадежные случаи.

Крылов: К сожалению, да. Процент диагностирования на ранних стадиях в других странах, я имею в виду развитых странах, выше, чем в России?

Казнин: Почему? Почему здесь у нас нельзя?

Крылов: Понимаете, во-первых – информированность населения. Я не хотел бы никого обидеть, но средняя цивилизованность населения. В нашей стране человеку нужно сейчас, сегодня себя прокормить, ему нужно идти куда-то работать, а то, что женщине сказали, что после 45 лет обязательно нужно делать маммографию, она это помнит, но некогда сейчас это сделать. Если мужчине сказали, что после 45 лет обязательно кровь надо сдать на ПСА, потому что растет риск заболеванием рака предстательной железы, но сейчас некогда этим заниматься, там есть другие дела.

Казнин: Только эта причина?

Крылов: Нет, конечно. Безусловно, не эта причина. Это причина, конечно, но она не единственная. Далее, доступность. Это тоже очень важный момент, потому что, вы же понимаете, что, если человек просто так, вдруг о себе вспомнит, то куда он пойдет? У нас нет хорошо поставленной, сопроводительной индустрии, чтобы человека взяли бы за руку и сказали, да, дорогой человек, ты правильно делаешь, что подумал о своем здоровье, тебе туда-то и туда-то. Человек начинает биться во все двери и это не так-то и просто.

Казнин: А качество лечения, лекарства, профессионализм врачей – это все на том же уровне, что и в Европе?

Крылов: Сейчас можно смело говорить, что значительная часть лекарств, которыми мы пользуемся, по крайней мере, в онкологии – это лекарства, либо импортные, либо близкого к этому свойства. Далее, аппаратура, собственно, мы на той же самой аппаратуре и работаем, что и зарубежные страны. другое дело, что укомплектованность всех клиник… и еще очень важно, допустим, есть определенная специфика, есть ряд клиник, которых у нас просто мало. Если говорить о теме конференции: радионуклидая диагностика, радионуклидая терапия, - то радионуклидая терапия в нашей стране, может быть, даже одна из самых дефицитных на сегодняшний день составляющих.

Писпанен: То есть, только в Москве?

Крылов: Нет, кстати сказать, долгое время можно было считать, что только в Обнинске, а не в Москве. Если взять Германию, раз уж мы о Западной Европе заговорили, там есть приблизительно 200 центров, где может проводиться радионуклидая терапия, на которых развернуто, приблизительно, 2 тысячи коек. В России ситуация – есть в Обнинске медицинский радионуклидый радиологический центр, в Москве кафедра радиологии российской академии постдипломного образования и, буквально, в марте этого года в рентгено-радиологическом центре открылся еще центр.

Казнин: 3 центра?

Крылов: 3 центра и все здесь.

Писпанен: На всю 150-миллионную страну.

Крылов: И, в общем-то, еще в Челябинске на 8 коек открылся центр. Но вы понимаете, страна-то огромная. А потом, подумайте, а удобно ли человеку, скажем, из Магадана ездить сюда в Обнинск или в Москву два раза в год, принимать радиойодтерапию по поводу рака щитовидной железы.

Писпанен: Мне кажется, даже не нужно отвечать на этот вопрос, другое дело, что вы затронули сначала проблему с диагностикой, когда у нас врачи на могут даже рентген прочитать, о чем тут говорить, что они не могут диагностировать рак на первых стадиях, чтобы успеть еще спасти и вернуть здоровье. Есть ли все-таки какие-то пути-выходы? Понятно, что нужно центры, что со временем будут строиться, будем надеяться.

Крылов: Дело в том, что сегодня я своими глазами видел и своими ушами слышал, как выступал Сергей Владиленович Кириенко. И что интересно, что эта конференция не посвящена одной только ядерной медицине, эта конференция по изотопам вообще. Но, примерно, 60% докладов, которые были присланы на эту конференцию, они касались медицины, имеется в виду, тезисов. И сегодня Сергей Владиленович сказал, что главным является, как раз таки, ядерная медицина. И я должен сказать, что наконец, как в сказке, избушка начала поворачиваться к людям передом.

Казнин: Такие огромные деньги закладываются в бюджеты, в том числе министерства здравоохранения, почему не выделяются деньги на открытие таких вот центров?

Крылов: Сейчас выделены деньги. Вопрос в другом, понимаете, можно сейчас углубиться в некоторую историю, и понятно, что любые процессы инертны. Если вспомнить, что такое Россия на мировой ядерной арене – это был лидер в 50-х годах. Атомная станция первая в мире, где была построена? В 1954 году в Обнинске. Россия была лидером, и в те годы советское правительство уделяло принципиальное внимание, приоритетное внимание этой отрасли. Дальше что получилось? Чернобыльская авария, распад Советского союза, болезненная перестройка в экономике и так далее.

Писпанен: То есть, то, что вы делаете, это такой, что называется, мирный атом.

Крылов: Безусловно, это мирное применение изотопов. Понимаете в чем дело, сейчас уже человечество столкнулось с тем, что стало просто опасно, все это понимают, просто опасно заниматься исключительно военным применением ядерных технологий. А сфера очень полезная наукоемкая. Ведь, что такое ядерная медицина в смысле диагностики? Это молекулярное изображение, на молекулярном уровне можно видеть процессы. Что такое терапия радионуклидами? Это прицельная, таргетная лучевая терапия, когда изотоп попадает прямо в цель, прямо в опухолевую клетку…

Писпанен: То есть, это не так разрушающе, как химиотерапия?

Крылов: Понимаете, нельзя говорить, что это хорошо, а то плохо. Есть опухоли, и есть ситуации, которые наиболее успешно лечатся с помощью изотопов. И более того, если взять рак щитовидной железы, никаких других вариантов вообще в принципе в природе не существует, поскольку в природе больше нет такого явления уникального, как тропность какого-либо химического элемента к какой-либо клетке, как йод к клеткам щитовидной железы. Где бы эта клетка не находилась, скажем, раковая опухоль выросла таким образом, что сумела прорвать первую линию обороны, попала в лимфатические узлы, далее попала в кровеносные сосуды и кровь разнесла по всему организму эти раковые клетки, и они закрепились где-то в легких, и начали там расти. Вот тебе, пожалуйста, картина метастазирования. Как ты теперь их из легких достанешь? Если щитовидную железу еще можно удалить, лимфоузлы на шее можно удалить, а как ты из легких эти множественные метастазы удалишь? И достать их оттуда можно только этими изотопами: они там накопятся и уничтожат эти клетки.