Куда не перенеси «министерство нефти», возглавлять его все равно будет Сечин

Макеева: Может быть, Министерство нефти это назвать?

Крутихин: Нет, я думаю, тут ничего нового нет. И в принципе даже говорить «ближний круг» я бы не стал, потому что, например, для своих клиентов – иностранных инвесторов, в основном – иностранных, если я буду говорить терминами «ближний круг», они не очень поймут. Им нужно четко разобраться – кто принимает решения, где принимаются решения. Все стратегические решения по нефтегазовой отрасли принимались примерно с 2004-го года в аппарате президента, тогда – Владимира Путина. Когда Владимир Путин покинул Кремль и переехал в Белый дом, вместе с ним переехал и центр принятия решений по нефтегазу. Были созданы и очень активно работали 2 комиссии: одна комиссия во главе с Путиным – комиссия по иностранным инвестициям, а вторая комиссия во главе с Сечиным – комиссия по развитию ТЭК, топливно-энергетического комплекса в исполнении минерально-сырьевой базы, она очень длинно называлась. Тем не менее, в основном все стратегические решения принимались в этих двух органах. Пока эти органы не очень работали, решения принимались на совещаниях у Путина.

Министерство и тогда не имело большой роли, Министерство энергетики. Но какие-то документы они там готовили.

И сейчас то же самое. Когда Путин вернулся в Кремль, то вместе с ним переехал центр принятия решений. Ничего тут особого, я считаю, что нет, поскольку в правительстве сейчас нет этих двух комиссий. Там есть Министерство энергетики, для принятия решений по нефти и газу у Министерства энергетики роли практически никакой не осталось. Там в руководстве министерства нет ни одного нефтяника, ни одного газовика, они будут заниматься продолжением реформы электроэнергетической отрасли, они будут углем заниматься, они будут готовить замечательные стратегические документы, собирать статистику с компаний и так далее, но решения будут все равно приниматься где-то двумя людьми – Путиным и Сечиным, как это было и раньше.

Макеева: А Сечин-то в Кремль не переехал?

Крутихин: Нет. А зачем? Вполне достаточно. Это будут такие же совещания, которые раньше были во главе с Путиным. Например, фактически вся судьба нефтегазовой отрасли в Восточной Сибири, на Дальнем Востоке решалась на совещании у Путина в августе 2007-го года. Такой был орган принятия важных решений.

Причем здесь министерство, сказать трудно.

Макеева: Есть у нас в Кремле человек, который по крайней мере формально назначен тем, кто отвечает за нефть?

Крутихин: Он не в Кремле, он в Белом доме. У нас есть Дворкович, который пытался в это же самое время, когда собрался «нефтяной клуб», так называемый, у Сечина, он пытался провести совещание с теми же самыми людьми, пригласил их.

Макеева: И никто не пришел, все пришли к Сечину.

Крутихин: И пришлось очень быстро отменить это совещание, чтобы публика пошла к тому, кто действительно принимает решения. Потому что роль Дворковича в принятии решений, она стремится к нулевой отметке фактически, это человек, который только формально там отвечает за энергетику. Но та отрасль, которая дает в государственный бюджет 48% сейчас, она осталась целиком и полностью в ведении кремлевской администрации, а не правительства в Белом доме.

Казнин: Форма просто изменилась получается, да?

Крутихин: Названия меняются… Это можно назвать как угодно. Это очень хорошая форма, потому что они могут, эти ребята, которые возглавляют крупнейшие компании нефтегазового сектора, они могут неформально, без всяких там протоколов и подробностей обменяться мнениями в своей обстановке. Им не нужно готовить презентации, слайды, они спокойно смогут разобраться в том, что происходит в отрасли. Хорошая форма.

Казнин: Не возникнет ситуации, когда Дворкович попытается какую-то часть полномочий взять?

Крутихин: Кто же ему даст? Совсем недавно, на днях, Медведев объявил о том, что будет до 16-го года приватизация «Роснефти». Он, по-моему, забыл проконсультироваться с президентом, который не так давно объявил о том, что «Роснефть» входит в число стратегических предприятий, не подлежащих приватизации. И потом – как ее приватизировать? Если приватизировать, тогда оставить меньше 50% в руках государства, то компания автоматически теряет право работать на шельфе. Так у нас законы составлены с 2008 года. То есть, там надо посмотреть, как с этой приватизацией вообще быть.

Макеева: Вы говорите: зачем переезжать в Кремль? Но предположу, что, например, Владимир Путин, зачем-то переехал в Кремль? Это совсем другой статус, когда ты находишься в Кремле при должности определенного рода.

Крутихин: Когда в Кремле был Медведев, все равно все решалось в аппарате у Путина. Все знали, что идти за серьезным решением по нефтегазу нужно не в правительство, а в аппарат Путина. Сейчас то же самое восстановлено. Наследственность системы принятия решений в нефтегазе, она сохранилась.

Макеева: Можно ли говорить, что система в этой отрасли отлажена настолько, что назови это хоть «нефтяной клуб», хоть клуб «3 охотника», хоть переведи этот клуб, я не знаю, в Астрахань, все равно все будут ездить туда, потому что все знают, что все решения принимают там, а вовсе не правительство и Дворкович?

Крутихин: Совершенно правильно, решения будут приниматься там, они принимаются там, они начали приниматься с 2003-2004 года таким образом, потому что до этого был какой-то период, когда Владимир Путин в свой первый срок начинал управлять этой отраслью, были утечки разных документов, когда Путин писал: «сделать так, сделать так» на своем документе, то судьба его распоряжений примерно 3 с половиной года его президентства – либо игнорировали, либо извращали, либо саботировали просто. Когда разогнали первых олигархов, когда первые олигархи убежали туда и туда, когда разогнали, с участием Сечина, говорят, ЮКОС, и тогда возникла новая система управления. Она сейчас существует.

Макеева: Есть ли аналоги этой системе управления недрами, которая сейчас выстроилась в нашей стране? Это общемировая практика? Или это что-то оригинальное?

Крутихин: Саудовская Аравия, например. Там есть королевская семья, где есть люди, специально отвечающие за это. На протяжении многих поколений меняются их должности, названия, но тот же самый товарищ – ан Нуэйми, он отвечает за нефтегаз, как бы его там не называли: министром, генеральным директором компании и прочее. Есть такие, преемственность сохраняется.

Макеева: Это в случае именно с королевствами происходит?

Крутихин: Я королевство привел как пример. Я не говорю о качестве управления, я говорю о стройности системы, где все понимают – кто будет принимать решения. Качество – это уже совершенно другое.