«Я оказался на острие борьбы с ФСБ»: Лев Пономарев о причинах преследования движения «За права человека»

Третий признак ― написано так, что у меня есть, я возглавляю еще одну организацию, третью, и она получала гранты из комитета ООН по пыткам, что, в общем, я считаю для себя почетным даже. По-моему, Россия еще из ООН не вышла. Не знаю, может, она намерена выйти из ООН. Поэтому получать деньги… Причем не движение «За права человека», подчеркиваю, а отдельная моя региональная организация московская. И мы тратили эти деньги на адвокатов, которые посещали колонии в случае жалоб на пытки или на какое-то ненадлежащее медицинское обслуживание. И это был комитет ООН по пыткам, по-моему, почетно получать деньги. Подчеркиваю, не движение «За права человека».

И все эти факты, вот три факта они привели, косвенно они говорят о том, что движение «За права человека» имело финансирование. Поэтому спорить с ними бессмысленно, конечно, и я судиться с ними не буду.

Скажите, а что для движения «За права человека» означает получение такого статуса? Если вы говорите, что судиться вы не будете.

Если формально подойти, мне неоднократно говорили, и уполномоченный по правам человека, еще предыдущий, раньше, Элла Памфилова говорила: «Лев Александрович, иностранный агент не поражается в правах». Но на самом деле это не совсем так. Вот, например, членов ОНК, если выдвигается правозащитная организация ― иностранный агент, их не включают в ОНК просто автоматически, да.

Или если ты защищаешь какого-нибудь человека в какой-нибудь деревне, вот я такой знаю случай, обращаются в полицию, говорят: «Смотрите, избили, у меня медицинские документы», реально в деревне такой случай был. Он говорит: «Пошла прочь!». Полицейский говорит: «Слушай, ничего я тебя защищать не буду, ты эксперт организации, которая зарегистрирована иностранным агентом».

Это, кстати, говорили моему эксперту, когда я еще не был иностранным агентом. Вот такой участковый полицейский, он такой умный. Он, видимо, знал, что я раньше был иностранным агентом. А эта дама реально борется в своей деревне за какие-то реальные вещи, чтобы не разворовывали просто деревенское имущество там, которое осталось еще от колхоза. Она, кстати, бывшая председатель колхоза. Вот она эксперт движения «За права человека».

И в этом смысле, так как мое движение очень широко работает по всей стране, конечно, потери будут, потому что чиновники не будут взаимодействовать с экспертами движения «За права человека», меньше будут взаимодействовать. Но, конечно, есть и нормальные люди, которым все равно, вообще говоря.

Лев Александрович, и еще такой вопрос. Были сообщения в СМИ о том, что ваша фамилия упоминалась на Совете по правам человека, в заседании которого принимал участие и глава Совета Владимир Путин, собственно, при котором, да, при президенте находится этот Совет. Как-то с этим связаны проблемы, которые появились и у вас лично, и у движения «За права человека»?

Мне кажется, вряд ли, вообще говоря. Там действительно чуть ли не четыре разных члена Совета говорили обо мне. Я им благодарен, потому что это все мои друзья. А я в это время сидел… Кстати, вы сказали, что я призывал прийти на несогласованную акцию.

По версии обвинения, да.

По версии обвинения, совершенно верно. Абсолютно было незаконно мое содержание под стражей. И поэтому они были вынуждены, считали важным это говорить президенту. Но не думаю, что обо мне говорили при президенте. Это какая-то, мне кажется, странная точка зрения.

Но главная причина, я считаю, в том, что я сейчас оказался, может быть, на острие борьбы с нарушениями прав человека самой могущественной спецслужбой в России ― ФСБ. Более того, что я утверждаю, что ФСБ сейчас не только самая могущественная спецслужба, но она самая влиятельная политическая организация в России. Вот я так предполагаю и могу даже как-то доказать это. Она влияет на политическую повестку дня в стране наиболее эффективным образом.

И за преследованием вас и вашей организации тоже, вы считаете, стоит ФСБ?

Я думаю, что да, оттуда сигналы.

Фото: Антон Новодережкин/ТАСС