' style='fill:%23c4c4c4;fill-opacity:1'%3E%3Cpath d='M93.28-57.4h2.52l-6.33 11.74h-2.6l6.41-11.75zM98.5-57.4h2.52L94.7-45.67h-2.6l6.4-11.75zM103.78-57.4h2.52l-6.33 11.74h-2.6l6.4-11.75z'/%3E%3C/a%3E%3C/svg%3E)
Драматург Елена Гремина: В июле состоится суд над убийцами Магнитского
Сегодня пресненский суд Москвы отменил постановление в отказе о возбуждении уголовного дела против Натальи Виноградовой - фигуранта «списка Магнитского». Она была начальником отдела Следственного управления МВД, который занимался «делом Магнитского».
Под началом Виноградовой работал и следователь Олег Сильченко, которого сослуживцы Сергея Магнитского называют одним из главных виновников его гибели.
В антикоррупционном комитете России Виноградову подозревают в получении взятки в 40 тысяч долларов за закрытие уголовного дела по мошенничеству. При этом, дело в отношении самой Виноградовой возбуждать не стали. Сегодня суд это решение отменил.
Сегодня стало известно и о том, что в генпрокуратуру направлено дело бывшего замначальника Бутырской тюрьмы Дмитрия Кратова. Он ненадлежащим образом исполнял свои должностные обязанности по обеспечению медицинской помощи арестантам. Хотя правозащитники считают, что тюремное начальство хотят обвинить в гибели Магнитского для того, чтобы избавить от ответственности следователей МВД.
О дальнейшей судьбе дела Магнитского мы поговорили с нашим гостем в студии, с драматургом, автором документальной пьесы о Сергее Магнитском, по которой был поставлен спектакль «Час восемнадцать», Еленой Греминой.Дмитрий Казнин: Здравствуйте.
Елена Гремина: Здравствуйте.
Татьяна Арно: Чем вы объясняете это совпадение, что в один день и дело Виноградовой, и дело Кратова принимают новый оборот?
Гремина: Знаете, как раз очень трудно судить о каких-то вещах, чьи настоящие причины ты не знаешь. Если говорить по аналогии с театром, то это как зрители, которые не знают пьесы, должны по тем репликам, которые доносятся со сцены, судить о том, что может произойти дальше, чем кончится пьеса. Мы всего навсего видим какую-то часть этого айсберга. На самом деле, мы может только догадываться об этих процессах. Я считаю, что, наверное, есть точно какая-то тенденция. В принципе активизация этих процессов, обвинений и каких-то попыток этим обвинениям противостоять, и вокруг «дела Магнитского» идет до сих пор - человека уже столько времени нет - нешуточная борьба, вплоть до того, что Обама и Путин о нем разговаривают.
Казнин: А вы не связываете этот разговор Обамы и Путина с тем, что еще дальше продвинулось дело?
Гремина: Мы как раз сейчас готовим вторую часть, летом у нас будет премьера второй части нашего спектакля «Театра.doc» «ЧАС 18». Потому что за то время, что он идет, привлекая внимание людей-театралов и людей, которые не ходят в театр, очень многое изменилось. И если наш спектакль был полон все равно какой-то надеждой на тюремную реформу, на то, что однажды случится суд - напомню, что это было сделано сразу после смерти Сергея Магнитского, через 4 месяца у нас уже был первый вариант пьесы, - то сейчас у нас в этом смысле гораздо меньше подобных ощущений. И эти ощущения достаточно тревожные, и мы хотим их в новом варианте пьесы передать.
Казнин: Хочу напомнить нашим зрителям, что вы ставите по документам, верно?
Гремина: У нас в принципе «Театр.doс», хотя у нас не только документальные спектакли. Главное, чем мы занимаемся - это театр, основанный на реальных свидетельствах. У нас есть театр, который основан на письменных документах. Мы, прежде всего, работаем с теми документами, которые мы сами создаем. То есть мы берем интервью у людей, мы исследуем показания живых людей. Потом мы это, посредством сцены, превращаем в спектакль.
Казнин: Наталья Виноградова каким-то образом фигурировала в вашем спектакле?
Гремина: Да. Чтобы сделать этот спектакль, мы собрали огромное количество материалов. Хотя казалось, что ничего нового там как бы не должно было быть, но мы с ужасом посмотрели на то, в каком все виде. Когда у нас, например, был прейскурант взяток - от того, сколько тебе нужно заплатить, чтобы тебе принесли чай во время процесса или дали мобильный телефон, чтобы позвонить, до тех миллионов долларов, которые надо дать следователю, чтобы он открыл дело или закрыл, наоборот. Конечно, имя Виноградовой тоже там встречалось, хотя в спектакле главный антигерой - это Олег Сильченко, он там действует у нас.
Казнин: А Дмитрий Кратов?
Гремина: Вы знаете, это все-таки театр, поэтому в нашем спектакле есть допущение - суд, которого не было. Это в принципе отсылка к интервью с Натальей Николаевной Магнитской, которая, вскоре после смерти сына, говорила «Боже мой, мой сын так и не должил до суда! А вдруг был бы хороший судья - он бы решил что-то иначе». И мы хоть в нашем театре сделали суд, но не над Магнитским, а над тем, кто его довел до смерти.
У нас там действуют самые разные люди: и судья, и второй судья, и следователь, и тюремные врачи, и простые люди, как, например, девушка с сиденья скорой помощи, которая ни разу не обернулась. Это условный персонаж, но это как раз персонаж, с которым мы себя должны идентифицировать, потому что она говорит публике: «Вы меня обвиняете в том, что я не обернулась тогда, когда, может быть, избивали или было какое-то насилие. Но вы же тоже проезжаете мимо «Матросской тишины» или Бутырки, и вы не хотите знать, что там происходит за забором». Это, в общем, мы можем сказать себе иногда.
Арно: Когда нам ждать очередной премьеры?
Гремина: Документальные материалы бывают очень интересные, у нас есть спектакли про волонтеров, про каких-то замечательных людей. Конечно, каждый раз в этот ад какой-то погружаешься, связанный с этим. Но, тем не менее, мы надеемся, что в июле мы этот спектакль представим. Поскольку там в принципе есть вещь, которая нас потрясла - это то, что против самого Магнитского открыто дело. Это даже уже не Гоголь - это «Каприччио» Гойи, Босх, это что-то потустороннее. Когда человека 37-ми лет свели в могилу, и вместо того, чтобы каяться, дальше судят, как-то издеваются над его матерью. Все это просто не укладывается в какие-то рамки.
Казнин: Вы сказали, что, на ваш взгляд, главным виновником был Сильченко.
Гремина: Нет, мы так не можем сказать. На самом деле, это система. Мы не всех, кто действует в этой системе, могли вывести на сцену.
Казнин: То есть вы согласны, что есть целый список?
Гремина: Конечно. Просто мы не могли же, чтобы в нашем театре, в подвале, вышли на сцену, скажем, 50 человек. На самом деле виновных больше. Список достаточно большой. Те люди, благодаря которым эта система успешно функционирует и убивает людей - и не таких знаменитых, как Магнитский сейчас, а каждую минуту, тех, о ком мы даже не знаем; она действует, - и этот список большой, к сожалению. Более того, самое ужасное то, что люди из этой системы реально относятся к этому по-другому.
Елена Гремина: Здравствуйте.
Татьяна Арно: Чем вы объясняете это совпадение, что в один день и дело Виноградовой, и дело Кратова принимают новый оборот?
Гремина: Знаете, как раз очень трудно судить о каких-то вещах, чьи настоящие причины ты не знаешь. Если говорить по аналогии с театром, то это как зрители, которые не знают пьесы, должны по тем репликам, которые доносятся со сцены, судить о том, что может произойти дальше, чем кончится пьеса. Мы всего навсего видим какую-то часть этого айсберга. На самом деле, мы может только догадываться об этих процессах. Я считаю, что, наверное, есть точно какая-то тенденция. В принципе активизация этих процессов, обвинений и каких-то попыток этим обвинениям противостоять, и вокруг «дела Магнитского» идет до сих пор - человека уже столько времени нет - нешуточная борьба, вплоть до того, что Обама и Путин о нем разговаривают.
Казнин: А вы не связываете этот разговор Обамы и Путина с тем, что еще дальше продвинулось дело?
Гремина: Мы как раз сейчас готовим вторую часть, летом у нас будет премьера второй части нашего спектакля «Театра.doc» «ЧАС 18». Потому что за то время, что он идет, привлекая внимание людей-театралов и людей, которые не ходят в театр, очень многое изменилось. И если наш спектакль был полон все равно какой-то надеждой на тюремную реформу, на то, что однажды случится суд - напомню, что это было сделано сразу после смерти Сергея Магнитского, через 4 месяца у нас уже был первый вариант пьесы, - то сейчас у нас в этом смысле гораздо меньше подобных ощущений. И эти ощущения достаточно тревожные, и мы хотим их в новом варианте пьесы передать.
Казнин: Хочу напомнить нашим зрителям, что вы ставите по документам, верно?
Гремина: У нас в принципе «Театр.doс», хотя у нас не только документальные спектакли. Главное, чем мы занимаемся - это театр, основанный на реальных свидетельствах. У нас есть театр, который основан на письменных документах. Мы, прежде всего, работаем с теми документами, которые мы сами создаем. То есть мы берем интервью у людей, мы исследуем показания живых людей. Потом мы это, посредством сцены, превращаем в спектакль.
Казнин: Наталья Виноградова каким-то образом фигурировала в вашем спектакле?
Гремина: Да. Чтобы сделать этот спектакль, мы собрали огромное количество материалов. Хотя казалось, что ничего нового там как бы не должно было быть, но мы с ужасом посмотрели на то, в каком все виде. Когда у нас, например, был прейскурант взяток - от того, сколько тебе нужно заплатить, чтобы тебе принесли чай во время процесса или дали мобильный телефон, чтобы позвонить, до тех миллионов долларов, которые надо дать следователю, чтобы он открыл дело или закрыл, наоборот. Конечно, имя Виноградовой тоже там встречалось, хотя в спектакле главный антигерой - это Олег Сильченко, он там действует у нас.
Казнин: А Дмитрий Кратов?
Гремина: Вы знаете, это все-таки театр, поэтому в нашем спектакле есть допущение - суд, которого не было. Это в принципе отсылка к интервью с Натальей Николаевной Магнитской, которая, вскоре после смерти сына, говорила «Боже мой, мой сын так и не должил до суда! А вдруг был бы хороший судья - он бы решил что-то иначе». И мы хоть в нашем театре сделали суд, но не над Магнитским, а над тем, кто его довел до смерти.
У нас там действуют самые разные люди: и судья, и второй судья, и следователь, и тюремные врачи, и простые люди, как, например, девушка с сиденья скорой помощи, которая ни разу не обернулась. Это условный персонаж, но это как раз персонаж, с которым мы себя должны идентифицировать, потому что она говорит публике: «Вы меня обвиняете в том, что я не обернулась тогда, когда, может быть, избивали или было какое-то насилие. Но вы же тоже проезжаете мимо «Матросской тишины» или Бутырки, и вы не хотите знать, что там происходит за забором». Это, в общем, мы можем сказать себе иногда.
Арно: Когда нам ждать очередной премьеры?
Гремина: Документальные материалы бывают очень интересные, у нас есть спектакли про волонтеров, про каких-то замечательных людей. Конечно, каждый раз в этот ад какой-то погружаешься, связанный с этим. Но, тем не менее, мы надеемся, что в июле мы этот спектакль представим. Поскольку там в принципе есть вещь, которая нас потрясла - это то, что против самого Магнитского открыто дело. Это даже уже не Гоголь - это «Каприччио» Гойи, Босх, это что-то потустороннее. Когда человека 37-ми лет свели в могилу, и вместо того, чтобы каяться, дальше судят, как-то издеваются над его матерью. Все это просто не укладывается в какие-то рамки.
Казнин: Вы сказали, что, на ваш взгляд, главным виновником был Сильченко.
Гремина: Нет, мы так не можем сказать. На самом деле, это система. Мы не всех, кто действует в этой системе, могли вывести на сцену.
Казнин: То есть вы согласны, что есть целый список?
Гремина: Конечно. Просто мы не могли же, чтобы в нашем театре, в подвале, вышли на сцену, скажем, 50 человек. На самом деле виновных больше. Список достаточно большой. Те люди, благодаря которым эта система успешно функционирует и убивает людей - и не таких знаменитых, как Магнитский сейчас, а каждую минуту, тех, о ком мы даже не знаем; она действует, - и этот список большой, к сожалению. Более того, самое ужасное то, что люди из этой системы реально относятся к этому по-другому.
Вторая часть нашего спектакля - это обсуждение с публикой. И каждый раз его ведет какой-то человек, со своим опытом. Бывали и известные люди, и люди яркой судьбы, которые ведут с публикой обсуждение. Бывали случаи, когда нам потом говорили: «Ребята, вы просто подсадили этих людей в публику, так не бывает». Когда, например, на фестивале «Балтийский дом» в Питере показывали спектакль, то там была девушка, которая села в первый ряд и открыла какие-то толстые книги. А у нас есть тюремный врач, который оправдывается. По пьесе ее просят вспомнить клятву Гиппократа, а она не может, она говорит: «Вы знаете, клятва Гиппократа с такого-то года необязательна для российских врачей». Как и хорошие новости.
Арно: Спасибо, Елена.
