' style='fill:%23c4c4c4;fill-opacity:1'%3E%3Cpath d='M93.28-57.4h2.52l-6.33 11.74h-2.6l6.41-11.75zM98.5-57.4h2.52L94.7-45.67h-2.6l6.4-11.75zM103.78-57.4h2.52l-6.33 11.74h-2.6l6.4-11.75z'/%3E%3C/a%3E%3C/svg%3E)
Член союза крымских татар Москвы Айдер Муждабаев: это страшный позор крымской власти, что запретили людям поминать своих погибших родственников
О 70-й годовщине со дня депортации крымских татар мы поговорили с членом союза крымских татар Москвы Айдером Муджабаевым.
Олевский: Айдер, скажи, как сегодня ты отмечал этот печальный день?
Муждабаев: Сегодня я был дома со своими близкими. Я не ходил к Соловецкому камню, к сожалению, но мне рассказывали, что там было 100 человек, из которых очень много стариков, 8 рядов ОМОНа, окруживших Соловецкий камень, где люди просто хотели положить цветы и совершить молитву. Это, конечно, бесстыдство и ужасно все.
Олевский: А почему попытка отметить дни депортаций … кстати, депортации чеченского народа в этом году в Чечне, которую 23 февраля отмечали уже много лет, тоже была перенесена на другую дату. Почему сейчас попытка отменить 70-летие депортации крымских татар вызывает такое опасение у российских властей, что и в Крым отправляются омоновцы, и в России нельзя и плакатик поднять, как тебе кажется?
Муждабаев: Мне кажется, что эта общая истерия – запрещать все, которая накрыла нашу страну в целом большим медным тазом, она и перекинулась на крымских татар. Но дело в том, что в истории с крымскими татарами эта история особенно омерзительная, потому что все это происходит в дату 70-летия депортации, в которой погибла почти половина народа. Запрещать людям собираться и поминать своих погибших, специально запускают вертолеты, которые специально на низкой высоте, пугая людей, будут над ними летать, чтобы на митинге в Крыму люди не могли молитву прочитать, это, на мой взгляд, находится даже за гранью тех аморальных людей, которые не считают крымских татар за людей. Это демонстративное хамство, демонстративный цинизм и демонстративное унижение по национальному признаку. Это очень печально.
Олевский: Мне кажется, что последние события, в том числе позиция крымских татар, проживающих в Крыму, относительно референдума о присоединении края к России, показывает наглядно, что народ не собирается ни с кем воевать, не будет протестовать всерьез, не будет никаких столкновений. Зачем тогда этому препятствовать, чего бояться? Или я не прав?
Муждабаев: Нет, ты абсолютно прав. Крымские татары – мирный народ, они всегда боролись за свои права, не беря оружие в руки, всегда только мирными и законными средствами. Тем более, на этом контрасте выглядит глупо и смешно, если тут можно смеяться, этот траурный день, эти вертолеты, БТРы, эти автозаки, которые они согнали в Симферополь. Это показывает уровень их мышления, показывает, может быть, тот страх, который они испытывают перед маленьким народом сильным духом, который при этом, еще раз подчеркиваю, не собирается сопротивляться никакими противозаконными методами. Я считаю, что это позор крымской власти, страшный позор, что они запретили людям поминать своих родственников погибших, по сути дела, загнали крымских татар в гетто, как бы там внутри делайте, что хотите, но наружу не выходите. Мы в какой-то стране видели подобную историю некоторое время назад.
Олевский: А может такое быть, что логика крымских властей, может, властей центральных, московских заключается в том, что они обезопасили таким образом крымских татар от возможных провокаций со стороны других народов Крыма? И вообще, как ты оцениваешь межнациональные отношения в Крыму сейчас, по отношению именно к крымским татарам?
Муждабаев: Я не был после присоединения Крыма в Крыму, я был через неделю, но не был недавно. Не могу сейчас сказать точно. Конечно, там появились шовинистические вещи, которые мне друзья рассказывают. У татар спрашивают, когда они уедут, у матери моей подруги, которая живет в Киеве, спрашивают: «Когда вы переберетесь к своей дочке в Киев, а нам продадите дом?».
Олевский: Вот представляешь, что бы было, если бы полиции российской не было в Крыму?
Муждабаев: Да все было бы нормально, 23 года эти митинги проходили спокойно. Я был на двух или трех подобных мероприятиях, это торжественное траурное, очень мирное собрание людей абсолютно неагрессивных, никаких не, упаси Бог, пьяных, не было там никогда буйных. Это траурное мероприятие. Я не знаю, в Москве вообще понимают, что они запретили. Они запретили поминать погибших. Это величайшая мерзость, и это никакого отношения к безопасности не имеет, потому что крымские татары ни для кого опасности не представляли и не представляют.
Олевский: Сегодня на траурном митинге поднимался вопрос перед общиной крымских татар о том, чтобы крымские власти наделили полномочиями какими-то Меджлис и Курултай. Насколько ты понимаешь, что означают эти полномочия, чего добиваются крымские татары?
Муждабаев: Крымские татары добиваются, конечно, учета их интересов, представительства в органах власти местных и так далее. Но я считаю, что все-таки надо судить по делам. И по тому, как они повели себя в самый трагический день, понятно, что выбран жесткий вариант, что выбран вариант давить крымских татар, а не давать им какие-то полномочия. Поэтому я сомневаюсь, что Меджлис получил какой-то официальный статус. Тем более, что был же шанс это сделать, недавно Конституцию принимали. Так вот в Конституции нет ни слова про Меджлис. Если бы хотели мирно решать вопросы с крымскими татарами, это бы сделали, но, видимо, принципиально был выбран вариант жесткий. Меня это очень расстраивает.
Олевский: Важно ли, в каком городе сегодняшний день встречает Мустафа Джемилев? Может ли так быть, что его пригласят в Москву или еще в какой-нибудь из городов РФ, раз ему нельзя въезжать в Крым?
Муждабаев: Ну ему в Россию нельзя въезжать, насколько я понимаю. Он же пытался в Москву прилететь.
Олевский: А ты веришь, что этот запрет 5 лет будет действовать?
Муждабаев: Странное поведение российских властей – они ему не дали бумажку, никакого документа не дали. Ну а на 5 лет вперед, Тимур, как мы можем загадывать, что будет через 5 лет? Ситуация так стремительно развивается, мы еще 3 месяца назад не могли представить нынешнюю ситуацию. То, что Мустафу Джемилева, героя сопротивления, человека, которого можно назвать европейским Манделой, который 15 лет сидел в тюрьмах и ссылках, борясь мирно за права крымских татар, не пускают в Крым, это тоже из того разряда, что надо судить по делам. Вот такие дела.
Олевский: Находясь не в Крыму, он сможет утратить влияние на Меджлис и на умы людей, которые сегодня были на митинге?
Муждабаев: Очень важно, что ты сказал «умы людей», потому что в организациях могут происходить разные вещи, но самое главное – это то, что происходит в головах людей. Так вот в головах людей все очень просто, Мустафа Джемилев – это крымский татарин, которого не пускают на Родину. После этого можно говорить любые вещи про реабилитацию, про что угодно, этим действием все эти слова сведены к нулю, к сожалению. Я очень расстроен, что люди, которые принимают решения в высших эшелонах российской власти, настолько недальновидны и, честно говоря, на мой взгляд, глупы.
