Анна Ставицкая: «Хуже Сутягину уже не сделают»

В мае прошлого года ЕСПЧ постановил выплатить Сутягину 20 тысяч евро по иску ученого, где говорилось о том, что в ходе суда над ним были нарушены права человека.

Ставицкая: На данный момент никакое. В том случае, если бы Игорь находился  в местах лишения свободы, то решение Верховного суда могло бы кардинальным образом повлиять  на его дело, потому как решение Европейского суда  является основанием для отмены приговора, который состоялся на территории РФ и является основанием для пересмотра этого дела  на национальном уровне. Но так как сейчас  Игорь находится в Англии, то сейчас этот пересмотр ему не нужен, потому что он достаточно успешен в Англии, занимается делом, которым любит заниматься. То есть, работает как ученый, нашему государству такие люди не нужны. Супер-блестящими мозгами государство разбрасывается, а в Англии его успешно используют.  Игорь выразил свое отношение к этому делу, и в Верховный суд он отправил ходатайство, где указал, что удовлетворен решением Европейского суда. Он  полагает, что пересмотр его дела на национальном уровне невозможен еще и потому, что он не доверяет российскому суду. Если бы доверял, то, безусловно, приехал бы  на территорию РФ и был бы за то, чтобы его дело было пересмотрено, и он добился бы правды.  Он всегда считал себя невиновным, и я как адвокат могу авторитетно заявить, что  доказательств о его «шпионских делах» нет.

Казнин: А он может приехать?

Ставицкая: Теоретически да, если бы он доверял российскому суду, он бы приехал.  Но, очевидно, что если Верховный суд отменит  приговор, то никакого хорошего суда над Игорем Сутягиным быть не может.  Потому как всем известно о нашем обвинительном уклоне правосудий. Такое дело не может закончиться оправдательным приговором никогда.

Макеева:  Мы когда услышали о пересмотре, поняли, что что-то нехорошее судят, и еще могут что-то добавить.

Ставицкая:   Добавить ничего не могут, потому что у нас существует такой принцип, когда отменяется приговор суда: принцип о невозможности поворота к худшему. То есть, больше чем 15 лет, он получить не смог бы.  Если раньше дела рассматривались судом с участием присяжных, то сейчас составы шпионажа выведены из юрисдикции суда присяжных и, соответственно, это будет обычный судья. А обычный судья, безусловно, вынесет обвинительный приговор.

Казнин: Как обычно поступает Верховный суд? Они формально все делают, или все-таки дело пересматривают?

Ставицкая: Верховный суд не пересматривает само дело, оно принимает решение отменить или не отменить приговор. Бывают разные дела. Например такой прецедент - «Дело Гладышева», дело человека, которого обвиняли в убийстве. Европейский суд сказал что имелись нарушения при рассмотрении его дела.  Приговор был отменен, дело было отправлено на рассмотрение. Дело рассматривалось судом присяжных, и он был оправдан. Несмотря на то, что до решения Европейского суда, он был осужден на 23 года лишения свободы. Поэтому есть хорошие прецеденты, и  в этом случае тоже мог бы быть он хорошим, если бы дело могло рассматриваться с учетом присяжных. Но так как это будет какой-то городской московский судья, то не надо быть ясновидящим, чтобы предсказать, каков будет приговор.

Казнин: Но срок может быть снижен, или признаны нарушения его прав, что не повлияет на сам приговор?

Ставицкая: Нарушения его прав будут признаны Верховным судом в том случае, если он отменит приговор, а новый будет заново рассматривать все доказательства, которые  есть в этом деле. Новый судья будет принимать решение по этому делу.

Макеева: К счастью, на судьбе Сутягина это негативно сказаться не может.

Ставицкая: Решение Европейского суда имеет огромное значение, потому что он практически никогда не высказывается  относительно беспристрастности  и отсутствия национального суда. Раз уж он такое решение вынес, а он вынес решение, где признал нарушение ст.6 Европейской Конвенции, и сказал, что суд над Сутягиным был не независимым  и не беспристрастным, и это самое главное нарушение Европейской Конвенции. Должно быть стыдно государству.

Казнин: Европейский суд может говорить о том, что приговор не отражает действительность?

Ставицкая: Европейский суд никогда не оценивает доказательства. Он говорит только о нарушениях Европейской Конвенции. И независимо от того, доказана вина  или не доказана, если нарушены нормы Европейской Конвенции, то это означает, что Европейский суд не может считать, что судебное разбирательство было таким, каким оно должно было быть.