Арас Агаларов: Я приветствовал бы пожизненное правление Владимира Путина

Антон Желнов: Политика это же все равно всегда про амбиции. Вы очень амбициозный человек. То, что вы рассказываете - в этом во всем есть большие амбиции.

Мария Макеева: Президенту еще сложнее отказаться, чем вам.

Арас Агаларов: Я амбициозный человек. Политика - это когда себя надо навязывать, как мне кажется. Политическая деятельность - это когда ты должен обещать, что сделаешь так-то. Во всяком случае, сегодня это стало так.

Желнов: А почему сегодня это так стало?

Агаларов: Раньше было немножко по-другому.

Желнов: Что вы имеете в виду?

Агаларов: Что, допустим, Ельцин какой-то период никому особенно ничего не обещал. А уже сегодня, например, выборы президента Франции - вы видели же, какие дебаты были. Сколько обещаний с двух сторон и так далее. Сегодня в мире тенденция ведет к тому, что надо бесконечно что-то обещать.

Тихон Дзядко: А выборы Президента России?

Агаларов: Выборы Президента России немножко другое, кстати. Если вы хотите мое мнение, то я абсолютно искренне считаю, что для России Владимир Владимирович Путин - идеальный вариант. На сегодняшний день. Назовите мне другую фамилию?

Желнов: Дмитрий Медведев.

Агаларов: Нет, ну вы же понимаете, что там второй срок... В принципе он мог бы, да?

Желнов: Мог бы, да.

Агаларов: Но почему не стал? Ну, это его, наверное, выбор. Я просто об этом не задумывался.

Макеева: Серьезно?

Агаларов: Да.

Макеева: Неплохо.

Максим Кашулинский: Раз уж мы заговорили про политику, то вот, например, телеканал ДОЖДЬ очень много информации дает про протестные движения. Как его воспринимаете вы? Что вам известно о событиях, которые происходили в Москве последние пол года? Откуда вы получаете информацию, и как вы оцениваете эти события?

Агаларов: Известно то, что мы видим по телевизору, не больше.

Желнов: Большая разница по какому телевидению мы это видим.

Агаларов: Ну, гуляешь по каналам и видишь то, что видишь. Я ни в каких демонстрациях, естественно, не участвую. Не потому, что я чего-то боюсь, кому-то симпатизирую или против чего-то и кого-то. Просто потому, что у меня физически нет времени, я очень и очень занят. Это во-первых. Во-вторых, я твердо убежден - допустим, вы затеете ремонт в квартире, которым будете заниматься 2 года. А вы представьте, что надо затеять ремонт в такой огромной стране, как Россия.

Кашулинский: Так уже 20 лет ремонтируем.

Агаларов: На самом деле, в историческом плане это ничтожный срок. И для такой страны, как Россия - это очень маленький срок. И если человеку, который затеял этот ремонт, вы на каком-то этапе говорите «извините, но ремонт будут продолжать другие люди», то это ни к чему хорошему не приведет.

Дзядко: А до какого момента этот ремонт должен продолжаться? 10 лет, 20, 150?

Агаларов: Ну, смотрите, я руковожу «Крокусом». Если вы меня сейчас смените в «Крокусе», то ничего хорошего не будет. Я, может, руковожу не очень хорошо.

Дзядко: А если бы у Владимира Владимировича были бы те же полномочия, как у господина Назарбаева, то есть он мог бы быть президентом сколь угодно. Вы бы это приветствовали?

Агаларов: Да.

Дзядко: А, например, пожизненное правление?

Агаларов: Я думаю, что он сам бы не согласился. Сам бы Путин на это не согласился. Во-вторых, даже если бы согласился, я вам искренне говорю, что я бы приветствовал это.

Желнов: Пожизненное?

Агаларов: Да. Если бы он согласился, то я только приветствовал бы. Потому что любое изменение в Российской Федерации - вот вы называли какие-то фамилии. Кого вы назвали? Навальный?

Желнов: Да.

Агаларов: Страна развалится с вашим Навальным.

Макеева: А вы слышали о нем, да?

Агаларов: Я пару раз видел его выступления. Понимаете, это несерьезно. Руководить такой страной, как Россия - поверьте моему опыту, в моем подчинении 8 тысяч человек и 14 тысяч человек сейчас работало во Владивостоке, - нужна системная, мощная и сильная работа. И люди тебя должны, честно говоря, бояться. Никто вашего Навального бояться не будет. Если вы разведете ту демократию, которую мы все хотим, то, поверьте, ничего хорошего не будет.

Дзядко: А вы думаете, что Владимира Владимировича, до того, как его назначили преемником, кто-то боялся? И когда он работал помощником Собчака, его кто-то боялся?

Агаларов: Я думаю, да.

Желнов: А вы боялись?

Агаларов: Я не боялся, потому что я его не знал.

Желнов: А сейчас, когда узнали?

Агаларов: Когда я узнал, как он проводит совещания - я участвовал на нескольких, - я вижу, что его, с одной стороны, уважают люди, которые вокруг него; и, с другой стороны, те решения, которые он, можно сказать, навязывает - они понимают, что должны их выполнять. Несмотря на то, что огромная страна, и конца в конец летишь 7 часов, за Уралом ни одной лампочки - тайга. Поверьте мне, это не Москва и не Московская область. Это огромная страна, 1/7 часть суши.

Желнов: Так это же тоже страна Владимира Путина, и наша. То, о чем вы рассказываете: где лампочек нет.

Агаларов: И что вы предлагаете, установить сейчас лампочки на 7 тысяч километров?

Воскресенский: Хотелось бы, хотя бы частично.

Агаларов: Поверьте мне, не так все просто. Я с вами согласен, что делается все не так хорошо, как нам хотелось бы. Но я себя считаю хозяйственником, и я знаю, что это очень сложная задача. И когда компания пухнет, ей становится намного сложнее управлять.

Дзядко: Как вам кажется, почему же, несмотря на то, что говорите вы, такое количество люде выходит на улицы и выражает свое несогласие с политикой, и персонально с Владимиров Путиным?

Агаларов: Дело в том, что движущая сила любых выступлений - это социальная несправедливость. Когда вы стоите, например, за станком, на своем рабочем месте, и получаете 100, 200 тысяч рублей. И вдруг вы видите абсолютно дебильного человека, который незаслуженно ездит с эскортом автомобилей, с вооруженной охраной. Причем если вы с ним минут 3 пообщаетесь, то вы поймете, что он недостоен всего этого. Понятное дело, что нормальный человек с охраной ездить не будет. Я имею в виду гражданский, неохраняемое лицо. И у человека возникает «Почему?». Вот почему я, так сказать, работаю за такие деньги, а на этого человека с неба свалилось непонятно что? И эта разница у нас в стране - она не нивелируется, как в других странах. Например, в США в магазине вы можете встретить абсолютно простых людей, которые - как выяснилось потом - очень богатые люди. А вот что оппозиционеры хотят, объясните мне. Может, я что-то не знаю. Что они хотят?

Макеева: А вы считаете, что они против богатых выходят?

Агаларов: Нет, вы просто скажите мне, чего они добиваются? Можете сформулировать?

Макеева: Демократических свобод, свободных выборов, прежде всего.

Агаларов: И что на честных выборах произойдет?

Дзядко: На честных выборах победит тот, за кого проголосует большинство.

Агаларов: Ну а кто это?

Дзядко: Да кто угодно. Тот, за кого проголосует большинство.

Агаларов: Ну а кто это?

Воскресенский: Может быть, им не нравится то самое ручное управление, когда на каждом уровне, не только на самом верхнем...

Желнов: Есть ощущение пожизненности, о котором вы говорите. Все-таки у нас демократическая страна.

Агаларов: Понимаете, мы сейчас все довели до гротеска. Если вы меня спровоцировали, то я вам поддался.

Макеева: Вы нам ловко сейчас передали мяч. Нет, вы скажите, как вы считаете, почему люди выходят на улицы? Вы всерьез считаете, что они против богатых выходят?

Агаларов: Нет, они не против богатых. Они выходят против этой несправедливости. Есть определенная несправедливость, с которой, кстати, я тоже несогласен.

Макеева: Почему не удается как в Америке этот разрыв между богатыми и бедными сокращать, он только увеличивается? Почему баланса нет?

Агаларов: Я думаю, что это воспитание, культура. Если человек жил, допустим, в коммуналке, и вдруг с неба свалилось что-то, то естественно, что он хочет построить дом с 6-метровым потолком. Это генетически: у него это было, а сейчас он хочет противовес. То же самое, если он жил тяжело, и у него появились деньги, то он хочет это всем продемонстрировать, всем показать. И поэтому происходят вот эти перекосы. В Америке это сложилось десятилетиями, столетиями. Из поколения в поколение они видели, как себя ведут богаты люди, и понимают, что так вести себя нельзя.

Воскресенский: А вы считаете, что Путин справится с этой социальной несправедливостью, с которой он не смог справиться за 12 лет?

Агаларов: Я не считаю, что он с этим справится. Но я считаю, что если будет кто-то другой, то станет еще хуже.