В предвыборный период Владимир Путин стал часто упоминать мощь ядерного арсенала России — то в послании Федеральному Собранию, то в интервью Владимиру Соловьеву. Михаил Фишман попытался понять, что стоит за шквалом намеков на ядерный апокалипсис.
Михаил Фишман: Зачем нам такой мир, в котором не будет России? Спросил Владимир Путин — риторически у Владимира Соловьева, — и ответ понятен: нам такой мир не нужен. Погибая, Россия в лице ее лидера будет готова забрать с собой человечество, и если понимать это заявление буквально, то строго говоря, Путин ничего нового не сказал, а просто занимается тавтологией. Ну, понятно, что если вас атакуют ядерными ракетами, то вы будете отвечать — в этом суть ядерного паритета. И если речь идет только об этом, то все понятно, окей, расходимся, можно выдохнуть: где тот псих, что начнет с Россией ядерную войну?
Проблема в том, что Владимир Путин не стремится к тому, чтобы его понимали буквально. И это можно считать доказанным. Ведь если принять за чистую монету презентацию нового ядерного арсенала, с которой он выступил в послании Федеральному Собранию, то придется признать, что в ней нет никакого смысла — ведь все понимают, что тот самый ядерный паритет с Америкой не нарушен, а развернутые в Европе американская ПРО не в состоянии блокировать ядерный удар из России. Так что читать буквально путинский текст глупо — скорее, это метафора, метатекст, а смысл такой: Россия — мощная ядерная держава, она очень сердится и, если что, может и шарахнуть. Главное: может же.
И здесь очень важна неопределенность этого «если что». Тут тоже туман, знаковая недосказанность, которую можно очень по-разному понимать. Великая Отечественная война закончилась только на бумаге, а на практике мы по-прежнему ведем бой, рассказывали нам по телевизору после Донбасса и Крыма. Атака на Россию идет не первый десяток лет — это Путин тоже говорит прямо. А что если мы уже находимся у роковой черты?
В этой не до конца определенной реальности тотальной войны с Россией, когда ее главнокомандующий нажмет на курок, чтобы успеть не потерять любимую родину? Вот вопрос — опять-таки риторический, — который читается между строк и в мультфильме про космический ядерный планер и в по-отечески заботливом пассаже президента о его тревоге за Россию, и даже в фантазиях его преданных генералов. Нет, все же наверное, речь идет исключительно об ответно встречном ядерном ударе, и слова президента России надо воспринимать именно так, как они звучат. Или все-таки нет? В общем, как говорится, опять эта проклятая неопределенность.
Фото: Национальный архив США
' style='fill:%23c4c4c4;fill-opacity:1'%3E%3Cpath d='M93.28-57.4h2.52l-6.33 11.74h-2.6l6.41-11.75zM98.5-57.4h2.52L94.7-45.67h-2.6l6.4-11.75zM103.78-57.4h2.52l-6.33 11.74h-2.6l6.4-11.75z'/%3E%3C/a%3E%3C/svg%3E)
