Здравствуйте. Вы смотрите программу «Деньги. Прямая линия» в прямом эфире телеканала Дождь. Меня зовут Маргарита Лютова, сегодня я вместе с вами проведу беседу, традиционно, с экономистом, гостем нашей программы. И сегодня это Яков Миркин, заведующий отделом международных рынком капитала Российской Академии наук. Яков Моисеевич, здравствуйте, спасибо, что пришли.
Добрый день.
Начнем с темы, которую невозможно все-таки избежать. Хотя вчера закончился финал, закончился Чемпионат мира, продолжаются обсуждения экономического эффекта, неизбежные, и уже по прошествии есть какие-то первые экономические оценки, рост выручки в секторе услуг, в рознице. Вопрос такой: все уже сошлись на том вроде бы, что есть благоприятные эффекты, которые, скорее, краткосрочные, — это вложение в инфраструктуру в первую очередь, и во-вторых, подъем в рознице в секторе услуг. На другой чаше весов есть спортивные объекты, которые придется как-то обслуживать, чем-то их загружать. Вот все-таки, чего здесь экономически больше? Есть ли какой-нибудь нематериальный позитивный эффект, ну, например, не знаю, рост доверия, за счет улучшения имиджа страны, о котором сейчас очень много в западной прессе пишут. Что все-таки перевешивает, позитив или негатив? В экономическом, разумеется, смысле, мы не берем общечеловеческий.
Вы сами ответили на этот вопрос, потому что, как мне кажется, все почувствовали вкус свободы, что улыбаться это гораздо лучше, чем щетиниться. И свобода, вот эта открытость, она может принести гораздо больше: бизнеса, денег, доходов, нежели тогда, когда ты заточен в крепость. Это первое. Второе, конечно, еще будут очень долго считаться плюсы и минусы, собственно говоря, экономически уже известна сумма затрат на Чемпионат мира, но вот интересно: то, что происходило при подготовке Чемпионата мира, это вообще-то базовая модель российской экономики.
В каком смысле?
То есть, сейчас попробую объяснить, когда регионы очень зависят не от собственных денег, не от собственных инвестиций, а от очень крупных федеральных проектов, которые удастся «достать» через федеральные целевые программы. С одной стороны, это действительно дает возможность сделать что-то крупное в регионе, с другой стороны, эта модель, когда большая часть доходов региона забирается наверх, а потом как бы эти деньги «выбиваются», «достаются», просятся какого-либо рода крупные проекты, конечно, это не самая оптимальная модель экономики, и она, в общем, не очень-то рассчитана на экономический рост. Такой вот своеобразный экономический феодализм. Поэтому, когда уходят из экономики такие крупные проекты, как Чемпионат мира, она начинает оседать, и она начинает ждать чего-то еще.
Сразу соблазн нового крупного проекта возникает.
