«Мир лежит у его ног». Что писали советские и западные газеты о полете Гагарина

«Жалко, нет спортплощадки поблизости»

Первыми, кого увидел Гагарин после приземления, были колхозница лет 35-ти в платочке и девочка. Они стояли в поле. Об этом космонавт рассказал корреспондентам «Комсомольской правды» в районе приземления. «Девочка подойти сначала не решалась. Чуть-чуть была смущена и женщина. Тогда я сказал: „Я русский, советский!“ Женщина подошла, протянула руку... Это была очень счастливая минута для меня», — признался Гагарин. На вопрос о самочувствии ответил в своем стиле: «Как видите... Жалко, нет спортивной площадки поблизости. Биллиардом пробавляюсь».

«Вечер. Синеет лес за окном. Серебрится разлив реки. Юрий Гагарин: — Земля... Наша земля. Красота какая!.. ...Время расставаться. Прощаемся до завтра...»

«Мир лежит у его ног»

Гагара — это дикая птица, расшифровывала своим читателям значение фамилии космонавта британская Daily Mirror в номере от 12 апреля 1961 года. «Дикая утка приземлилась где-то в России незадолго до девяти утра. Час пик для приземленных британцев. Его первые слова: „Чувствую себя хорошо. Травм и ушибов нет“», — говорилось в материале Тони Майлса, выдержанном в патетическом стиле («Сегодня — в то время как мир лежит у его ног — он шагает по Земле как величайший, храбрейший первопроходец в истории»).

Первый полет человека в космос праздновали и в социалистической Чехословакии, отмечал Майлс. Например, музыкант Густав Бром со своим оркестром через несколько часов после старта ракеты-носителя «Восток» записал песню «Dobrý den, majore Gagarine».

«Только что видел Юрия Гагарина»

«Летит космонавт. Сын Страны Советов. А сейчас здесь, в комнате штаба, людей, как, верно, на всем земном шаре, прежде всего интересует одно: здоровье и самочувствие пилота космического корабля. Радио отвечает — проносясь над Южной Америкой, Гагарин передал: чувствую себя хорошо, полет идет нормально», — говорилось в репортаже Георгия Остроумова, опубликованном в «Известиях». «Только что видел Юрия Гагарина. Плотный, улыбающийся, как это может делать по-настоящему счастливый человек, он спускался с трапа самолета. На нем голубой, небесного цвета комбинезон, летный шлем», — рассказывал репортер.

«Покорение космоса стало побочным продуктом разногласий человечества»

Смог бы человек достичь таких вершин в покорении космоса без стимула военных технологий и холодной войны? Таким вопросом задавалась The Washington Post в редакционной статье, вышедшей 12 апреля 1961-го. «Если конфликт и помог добиться такого удивительного научного прогресса, он в то же время несколько ослабил блеск достижения, — рассуждали журналисты издания. — Таким образом, покорение космоса становится скорее побочным продуктом разногласий и провалов человечества, чем результатом научных изысканий». Так или иначе, этот «космический подвиг», как отмечала газета, безусловно, стал «особо важной психологической победой для Советского Союза».

«В том, что они двинутся дальше, сомнений мало»

Техническую сторону «космического подвига» оценивала The Times. Советский подход к космическим исследованиям изначально отличался от подхода США — упор делался на пилотируемые полеты. Для этого необходимы ракеты-носители — а русские после Второй мировой захватили немецкие планы больших ракет. Были у них и собственные разработки: еще во время битв за Москву и Сталинград советские военные ракеты оказались лучше, чем немецкие. «В том, что они планируют двинуться дальше, чем внешние слои атмосферы Земли со своими пилотируемыми запусками, сомнений мало», — говорилось в статье. В ней также не исключалось, что первым на Луне будет советский космонавт. Однако для этого потребуется ракета большего размера, чем те, что СССР запускал до сих пор, поэтому, скорее всего, в экспериментах подобного рода сначала будут использоваться животные.