«Возможно, это кровная месть»: за что могли убить начальника центра «Э» Ингушетии

04/11/2019 - 22:02 (по МСК) Анна Монгайт

2 ноября в Москве неизвестными был убит начальник Центра по противодействию экстремизму МВД Ингушетии Ибрагим Эльджаркиев. 4 ноября в Назрани прошли похороны. В Ингушетии недавно социальный протест привел к отставке главы республики Евкурова, а республиканский центр «Э» имеет репутацию органа без ограничений. Чем прославился центр «Э» в Ингушетии, рассказала журналист Надежда Кеворкова.

Надежда, здравствуйте! Что вы знаете о самом погибшем? Что о нем говорят, возможно, в регионе? Какая у него была репутация с точки зрения военных и людей, которые живут в Ингушетии?

С точки зрения военных я не берусь судить, потому что это все-таки очень специфический такой круг людей, которые на Кавказе несут эту непростую службу, которая очень по-разному оценивается федеральным центром и, собственно, людьми на Кавказе. Но я могу сказать, что большинство людей, которые обладают весом, что называется, неформальным и являются такими выразителями народного мнения, конечно, люди, занимающие такие позиции, не являются, особенно после летних событий, объектом какого-то такого уважения и скорби.

Наверно, вы видели, может быть, наши зрители видели, был кусочек видео в сети о том, как проходили поминки, еще стоят два гроба, два брата убитых лежат во дворе родительского дома, причем только мать их воспитывала, и множество, я не знаю, больше сотни пожилых мужчин стоят в кругу вокруг этих носилок и совершают то, что называется зикр, то есть они двигаются в такт и поминают Всевышнего. Такое впечатляющее зрелище.

Дело в том, что этот Ибрагим, находившийся к смерти в чине подполковника, пришел на место очень прославившегося в свое время в Ингушетии человека, которого судили в течение прошлого года в Нальчике в знаменитом СИЗО, где когда-то судили 58 человек по нальчикскому мятежу. Вот эту группу полицейских судили за пытки. Это, собственно, был первый случай, когда осудили такого высокого начальника Центра «Э» за пытки.

Это не было тайной для Ингушетии, это не тайна для Кавказа, пытки там появились с началом первой чеченской войны, усилились в десятикратном масштабе во время второй чеченской войны. И вот этот шлейф, ужасный, жуткий, пыточный, остался до сих пор. К сожалению, почему-то большая часть вот таких вопиющих случаев проходила мимо московской аудитории, только иногда журналистам, которые занимаются Кавказом, удавалось как-то об этом рассказывать.

И сейчас, когда московские наши коллеги столкнулись с тем, что пытают участников московских акций протеста, им кажется, что это впервые. На Кавказе это всё два десятка лет с интенсивностью, превосходящей человеческие возможности, мне кажется, и пытки там совершенно зверские.

Конечно, вся Ингушетия следила очень внимательно, что будет, когда придет вот этот новый начальник Центра «Э». Надо сказать, что первые же статусные аресты, там был арестован такой знаменитый, довольно известный борец, второй арестант ― сейчас боюсь перепутать, кто это был. Эти люди засвидетельствовали, что пытки есть, что пытки проводятся, что все стабильно, что полиция ингушская пытает.

Но мне кажется, что мы совершаем такую большую ошибку, когда все время говорим: «Это ингушский Центр „Э“, это ингушские полицейские». Это федеральное ведомство, ведомство федерального подчинения, хотя местные полицейские высокого ранга любят, например, поговорить с московскими правозащитниками на повышенных тонах, иногда даже с матом, что вообще для Кавказа очень нехарактерно, скажем так, и сказать московским приезжим правозащитникам или даже журналистам: «Что вы тут вообще делаете? Езжайте в свою Россию, это наша вотчина, мы разберемся». Ибрагим тоже прославился этими разговорами, в интернете многие вспоминают подобные случаи.

Теперь что касается самого убийства. Оно произошло в Москве, недалеко от метро «Университет», под камерой. Вся наша столица стараниями Собянина теперь оснащена камерами, здесь нигде нельзя пройти мимо камер. Но удивительно, что когда что-то реальное происходит, например, убивают Бориса Немцова или убивают ингушского начальника Центра «Э», то по камерам невозможно выяснить, кто его убил, хотя там все ясно видно. Но вот почему-то только одна камера работает, другие как-то работают плохо.

Московская полиция тут же вышла на след и поймала какого-то не того водителя не в том джипе, вообще этот человек ни при чем. И по-прежнему, насколько мы понимаем, никого нет. Девятерых допрашивают с особым пристрастием, я думаю, что их тоже не без применения технических средств типа электричества допрашивают, как обычно.

Ничего не известно. Между тем все люди, с которыми я попереписывалась и поговорила, указали на одно: скорее всего, это убийство является актом, возможно, кровной мести и было ответным на убийство последнего на тот момент, на 2018 год, декабрь месяц, старшего в роду Белхороевых.

А кто это? Что это за род?

Сейчас я расскажу. Это так называемая ― мы можем называть так ― секта, или последователи шейха Батал-Хаджи, была целая такая плеяда шейхов, которые были присланы на Кавказ после окончания большой Кавказской войны в середине XIX века, в шестидесятые годы русским правительством, которое оккупировало Кавказ и чувствовало себя как дома. Для того чтобы вытеснить джихадизм и мюридизм, представителями которого были имам Шамиль и его мюриды, были присланы шейхи, которые проповедовали совсем иное, не джихад, не военное сопротивление оккупации, а такой внутренний джихад, джихад в виде борьбы с собственными какими-то проявлениями эгоистической человеческой натуры. Как говорили эти шейхи, удивительный такой у них был наказ потомкам: «Со всем можно согласиться. Если запретят молиться, если запретят мечети, если все разрушат, если у вас заберут Коран, терпите. Восставайте, только если будет нарушено ваше право говорить на вашем языке», то есть на вайнахском языке, чеченском и ингушском.

В отличие от всех остальных шейхов, ― кстати, все они закончили жизнь, русское правительство удивительно, казалось бы, оно прислало своих людей и потом этих же шейхов сослало в Россию, в центральную Россию, они все кончили свою жизнь в изгнании еще до революции. Та группа людей, вирд, основанный Батал-Хаджи, отличается от других подобных организаций тем, что это очень закрытая группа. Допустим, они общаются только друг с другом, они женятся внутри своего круга, они как-то такие главные коммуникационные связи, деловые, родственные связи поддерживают внутри своего баталхаджинского круга, который, кстати, кавказоведы презрительно называют «батлаки». Это очень не любят сами представители баталхаджинцев.

Им приписывали самые разные невероятные возможности и способности, вплоть до того, что в начале двухтысячных существовал даже такой миф, что абсолютно все красивые и дорогие джипы, которые где-либо воруются в центральной России, ― это дело рук баталхаджинцев, это они ловко уводят машины, как-то их перевозят на Кавказ, там разбирают на детали и что-то такое продают. Это такой устойчивый миф о том, что составляло бизнес баталхаджинцев.

С ними как-то целенаправленно боролся ингушский Центр «Э»?

У них очень сложные взаимоотношения вообще с остальным ингушским народом. Дело в том, что баталхаджинцы во время второй и, собственно, первой чеченской войны, во время первой чеченской войны все сочувствовали кавказскому сопротивлению, во время второй чеченской войны баталхаджинцы дольше всех способствовали этому. Они много чем помогали лесному сопротивлению.

И после того, как был установлен, как это теперь называется, конституционный порядок на Кавказе, в Чечне и в сопредельных областях, баталхаджинцы, как люди практические, установили очень неплохие связи непосредственно с победителями в чеченской ситуации. У них были неплохие отношения с Кадыровым.

Но с Рамзаном Кадыровым у большинства вообще трудно выдерживается какой-то ровный уровень даже деловых отношений. Было охлаждение, было потепление, но с остальными ингушами в зависимости от того, насколько теплые отношения с Кадыровым, эти отношения охлаждались. Год назад, в декабре 2018 года, произошло чудовищное убийство, которое на самом деле сотрясло всю Ингушетию, и волны от этого убийства прошлись, конечно, по всему Кавказу, потому что убить главного в роду баталхаджинцев ― это большое преступление.

Вот это преступление, судя по всему, за этот год, если правильно предположение о том, что это было за убийство, родственники расследовали и совершили акт кровной мести.

То есть они считают, что это убийство лежит на Ибрагиме Эльджаркиеве, да?

Есть такое мнение. На Кавказе всегда все становится известным, просто должно пройти какое-то время. Эти два брата только похоронены. Дальше будет проводиться какое-то, что называется, народное расследование. Я напомню, что в двухтысячных вообще были в Ингушетии комиссии по примирению. И вот такие тупиковые ситуации, а это, конечно, тупиковая ситуация, в которой сейчас, если это правда, находится ингушское общество, эта ситуация должна быть каким-то образом разрешена.

Другое дело, что на сегодняшнем Кавказе устранены все рычаги, которые существовали раньше, их было очень много. К сожалению, если кто-нибудь когда-нибудь из журналистов видел, как полиция проводила зачистки и задержания в Ингушетии, с каким это делалось цинизмом, с каким это делалось вызовом, как эти люди вели себя, как они перегораживали «Уралами» улицы, как они просто нагло и хамски вели себя по отношению к ингушам, к их семьям… В ингушском обществе так не принято.

Полицейские, которые служили в полиции, очень часто, к сожалению, нарушали и преступали такие нормы поведения ингушского общества, поэтому после арестов этого лета очень мало осталось сочувствия.

К силовикам, да?

Конечно, к силовикам. Причем вы поймите, что к своим силовикам как бы счет крупнее, потому что ну что русские федералы? Они все равно ничего не понимают, вести себя не умеют. Им так в лицо не скажут, но это же понятно. А своим, которые служат этому злу, особый счет.

Фото: Максим Григорьев/ТАСС

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.

Также по теме
    Другие выпуски