«Даже нищета не привела к смене президента»: чем Венесуэла похожа на Россию

16/01/2019 - 21:30 (по МСК) Когершын Сагиева

«Сегодня мы должны объявить, что у республики нет президента, по крайней мере демократически избранного и легитимного, а что есть господин, узурпирующий власть!» — это фраза депутата национального собрания Венесуэлы Хорхе Миллана. Так он обратился к парламенту с требованием признать президента Николаса Мадуро узурпатором. И остальные депутаты поддержали это предложение — оппозиционеров в парламенте большинство, но это никак не мешает Мадуро сохранять полноту власти. Нам Венесуэла, конечно, интересна и потому, что ее частенько сравнивают с Россией, да и дипломатическая Москва очень близка к Каракасу. О проблемах дружественного нам государства поговорили с Анатолием Курманаевым, он пять лет работал корреспондентом в Венесуэле, а теперь трудится в России корреспондентом Wall Street Journal.

Анатолий, здравствуйте!

Здравствуйте!

На что может повлиять постановление венесуэльского парламента?

С одной стороны, это (нрзб.) заявление. В Венесуэле сегодня Национальная ассамблея и местная дума не играют, не имеют никакой практической власти с тех пор, как оппозиция получила большинство в думе. В 2014 году президент Мадуро потихонечку забрал у нее всю власть, она ни на что не влияет.

Но, с другой стороны, действительно важное событие. Это показывает, что первый раз за несколько лет оппозиция идет в наступление, идет в атаку против правительства. И в первый раз, да, тоже за несколько лет западные страны и латиноамериканские страны абсолютно поддерживают оппозицию и выступают против правительства Венесуэлы. Поэтому это действительно довольно серьезное обострение, которое может привести к серьезным политическим изменениям в стране.

Да, а могут ли действительно появиться санкции и повлиять на жизнь в Венесуэле?

Венесуэла уже давно под американскими санкциями. В целом они довольно похожи на санкции, которые предприняты Западом против России, может, они даже чуть помягче. Они потихонечку нарастают. И да, мы можем ждать намного более серьезных шагов. Буквально на этой неделе представители Белого дома заявили, что они собираются ввести новые санкции против нефтяной индустрии в Венесуэле. Припомним, что в Венесуэле нефть ― это 97% всех заработков в валюте, что очень серьезно повлияет на ту экономику, которая там осталась.

Поэтому, действительно, то, что мы сейчас видим, начинается такое довольно серьезное, беспрецедентное и довольно сплоченное давление на Мадуро со стороны оппозиции, Запада и соседей Венесуэлы.

Объясните, пожалуйста, почему все-таки Мадуро сохраняет власть?

Мадуро начинал как чиновник в правительстве Уго Чавеса. Когда Уго Чавес умер, он был назначен его преемником. И действительно, в те года ― это двухтысячные годы ― это было демократическое государство, Чавес переизбирался демократическими путями. Потихонечку Мадуро с его приходом начал тоже двигаться в сторону диктатуры, он давно уже к этому пришел, да. Сейчас там царит просто полная диктатура, как я говорил, у оппозиционной думы нет абсолютно никакой власти, Мадуро контролирует все.

Что ему это позволяет делать? Это полная власть над экономикой страны. Все находится под его контролем. И до сих пор генералы, военные придерживаются его стороны, потому что огромная часть экономики принадлежит им сегодня.

Так почему же все-таки Венесуэла не Россия? Или есть огромное сходство?

Знаете, это очень разные страны. Как только ты из Венесуэлы попадаешь в Россию, ты понимаешь, что, конечно, со стороны, может, кажется все и похоже, обе страны зависят от нефти, обе страны под санкциями, обе страны пытаются противостоять Западу. Но здесь-то как раз параллели и заканчиваются. Здесь более-менее как-то все работает, правительство, какая-то хоть стабильность продолжается.

В Венесуэле экономика потеряла половину за последние четыре года, там голод, там нет даже самых простых лекарств, таких как аспирин. Каждый десятый венесуэлец убежал, уехал из страны за последние только два-три года. Там очень тяжелая обстановка, там гуманитарный кризис, и Мадуро становится все сложнее и сложнее как-то контролировать ситуацию.

Опять же мы можем сделать вывод, думая о России, что совершенно необязательно поддерживать экономику, чтобы сохранить власть.

Знаете, вот мне кажется, как раз наши высокие чиновники понимают, что какой-то уровень стабильности должен присутствовать. Если есть какие-то протесты, чтобы они были локальными, чтобы они были контролируемыми. И как раз в 2014 году, когда нефть упала очень резко, это повлияло очень сильно на экономику и России, и Венесуэлы. Как раз правительство России сделало шаги, чтобы как-то стабилизировать ситуацию, а в Венесуэле просто раздали последние копейки, которые оставались в казне, и вот результат налицо.

А можем ли мы спрогнозировать, какие дальнейшие будут шаги предприняты парламентом? И все-таки как вы считаете, можно ли сравнивать Венесуэлу и Россию в политическом смысле?

Ближайшие шаги ― это, конечно же, больше репрессий. Мы можем ожидать, что больше лидеров оппозиции попадет в тюрьмы, что будет больше репрессий на улицах, людей, которые выйдут протестовать за еду, за лекарства. Мадуро просто так не сдастся, конечно, ему некуда уходить, он понимает, что он и вся его ближайшая команда окажется в тюрьме. Уже, кстати, начался процесс в Гааге, чтобы отдать его под суд за преступления против человечности.

Можно ли сравнивать системы политические? Да, со стороны мне кажется, можно, да. Конечно, все-таки Россия идет по этому пути, ей еще довольно далеко, да, до полной диктатуры, которая сейчас присутствует в Венесуэле, но, конечно же, речь идет просто о какой-то гамме, разных пунктах этой гаммы, дуга очень похожа. Венесуэла показывает, к чему это может привести.

Фото: Reuters

Другие выпуски