«Сомнения вызывают и фиксер, и водитель»: замглавреда ЦУР о расследовании гибели журналистов в ЦАР

Анастасия, расскажите, пожалуйста, вы говорили же со следователями, да? Вас вызывали. Расскажите, о чем вы говорили?

Да. Я не могу говорить, потому что мы не можем говорить о следственных действиях. В общем, могу сказать, что просто они беседуют, они пытаются разобраться с самого начала, то есть как познакомились, как планировалась поездка. Я не могу больше сказать на этот счет.

Долго ли был допрос, например? Вы можете сказать?

Нет, несколько часов. Мы продолжили разговаривать, но, я думаю, мы закончили со мной. То есть мы не можем подробности рассказывать по поводу действий СК.

Расскажите, пожалуйста, какие действия вы собираетесь предпринимать? Я знаю, что господин Коняхин собирался ехать в ЦАР, чтобы расследовать, видимо, уже на этот раз убийство съемочной группы. Будет ли эта поездка, собираются ли туда журналисты ехать?

Всё так, всё так. Собственно, сейчас мы занимаемся разными вопросами, да, в том числе и этим. На данном этапе сейчас главная проблема ― это получить визу, разрешение на въезд в ЦАР, потому что когда мы пытались сделать это в первый день после случившегося, посол ушел в отпуск на месяц, там не было никого, единственный его какой-то заместитель, или как это правильно называется, я не знаю, он находился где-то на срочной встрече. И, собственно, то же самое было на следующий день.

Поэтому сейчас мы будем просто другими способами пытаться добиться того, чтобы они разрешили туда въехать.

Каким образом будет проходить это расследование в Центральноафриканской республике? Есть ли какие-то уже продуманные шаги, как, собственно, можно там что-то выяснить?

Продуманные шаги ― это как минимум разобрать маршрут, понять всё, где они встречались, не знаю, в каком кафе они находились. Всё, что угодно. То есть это первичная работа, она примерно понятна, что нужно проследовать тем же маршрутом, понять, что происходило. Вторичная работа ― работа с источником, о котором я не могу говорить. То есть это ряд, вот сейчас мы на стадии понимания того, что вообще нужно сделать в первую очередь. И, собственно, самое главное ― организовать туда вообще въезд.

Вот сейчас, когда вскрываются подробности их действий, с кем они там встречались, что с ними происходило на месте, кто из тех местных, я не знаю, помощников, ассистентов, которые должны были сопровождать группу, вызывает сомнения у Центра управления расследованиями? У них там должен был быть фиксер, у них был водитель, да? Потенциальный фиксер. Был некий Мартин из ООН, о котором говорилось.

В ситуации на сегодня сомнения вызывают оба эти человека в том смысле, что Мартин в день, когда всё произошло, с утра… Там очень плохая связь, чтобы вы понимали. Всё общение с ним происходило по вотсапу, в основном по переписке. Он при этом отвечал от одного до трех раз в день, он помог найти жилье, в Банги дом, он нашел этого водителя, он отвечал на вопросы об организации, что касается официальных лиц, каких-то встреч. В общем, он вел себя как адекватный фиксер, адекватный человек.

А когда всё произошло, со вторника… Со вторника утра или среды? В общем, в тот день, когда всё случилось, когда стало известно, что они погибли, вторник, получается. Он с утра уже… Эти сообщения в вотсапе не прочитаны, связи с ним никакой нет. К водителю вопросов, собственно, не меньше.

Скажите, откуда вообще взялся его контакт? Его вам тоже предоставили через ООН?

Его контакт дал близкий друг одного из участников группы, я по этическим соображениям не могу говорить, кого именно. В общем, не было оснований не доверять, потому что это контакт, знаете, такого рода, которые даются, не знаю, между военными корреспондентами, например, или между людьми, которые… То есть тебе он доверяет контакт фиксера, ты не проверяешь человека, ты доверяешь ему.

Контакт был получен на такой основе, и не было оснований не доверять человеку, который его давал, просто не было. И он вёл себя совершенно адекватно.

Вы сейчас отслеживаете эту цепочку, да? Потому что не подтвердили связь водителя с ООН.

Мы совершаем сейчас всё возможное. Мы пытаемся найти Мартина. Известны имя и фамилия водителя, но водитель находился в таком государственном… Я не помню это название правильно, оно на французском. В общем, он находился в последний момент в таком специальном месте в Банги, где его допрашивали. Теперь его увезли куда-то, и совершенно неизвестно, где он находится. То есть что с водителем сейчас, непонятно.

Скажите, вы на берегу, ещё в России обсуждали со съемочной группой алгоритм их действий? Вот известно, да, что они отклонились от маршрута в тот день, когда, собственно, они и погибли. Вас они предупреждали о каждом этапе перемещений или нет?

Нет, нет. Смотрите, у них была программа минимум, да, которая заключалась в том, что это была часть Беренго, где находится база с предполагаемыми наёмниками. И рядом там в промежутке от 200 километров якобы, опять же, наёмники, якобы люди, связанные с компанией Пригожина, занимались разработкой россыпных алмазов.

Это была одна зона. Вторая зона была в Банги как база, потому что там могли быть встречи с официальными лицами плюс оттуда было удобно ездить в часть Беренго. И была третья зона, это Бамбари, потому что там рядом есть золотые прииски Ндасима, где тоже собирались снимать. И, собственно, Мартин первоначально должен был быть в Банги, потом он туда переместился, это было очень удобно ― доехать до него, потому что он должен был ввести дальше в курс дела.

Собственно, никакого отклонения… То есть мы, естественно, не обсуждали каждый их шаг, не знаю, каждую минуту, да. Но о таком важном событии, я думаю, они должны были сообщить. Потому что даже если бы они нашли что-то, то было три точки, где было известно, что гипотетически есть присутствие русских наёмников, где можно разбираться с чем-то. Если бы возникла вдруг у них за эти полтора дня четвертая точка, куда необходимо пойти, они бы обязательно сообщили. В этом я уверена.

Скажите, пожалуйста, почему воспользовались услугами Александра Расторгуева, такого высококвалифицированного режиссера-документалиста? Было ощущение, что понадобится вот такого рода помощь, вообще режиссура на месте?

Эту историю надо начинать с того, как вообще познакомились с Сашей. Год назад, полтора, возможно, у него был проект о свободе, мы помогали ему делать один из этих фильмов про человека с Донбасса, который приезжал в Москву получать орден. В общем, так мы познакомились.

Потом мы иногда общались. И, собственно, первоначально к Саше мы обратились с просьбой найти операторов. Мы не думали, что он захочет, что он загорится этим всем. И первоначально речь шла, то есть вся эта история начиналась с точки отсчета ― это расстрел в Дейр-эз-Зоре в Сирии. И, собственно, первые два месяца, три речь шла о Сирии. Мы обратились к нему с просьбой найти операторов, которые были бы готовы работать в Сирии.

Саша загорелся поехать в Сирию сам, он хотел. Потом в процессе этой работы, в процессе работы с источниками, с открытой информацией, ― могу сказать, что вся эта информация из местных СМИ, из открытых данных, ― мы поняли, что произошло смещение интересов в ЦАР, в Африку, в ЦАР и Судан. Собственно, была выбрана ЦАР. Саша поддержал эту идею, он хотел ехать, делать что-то отдельное, помогать нам. В общем, это было принято, конечно, мы были ему благодарны, что он хочет в этом участвовать.

Потому что его близкие рассказывают, что он поехал только из-за того, что очень нуждался в деньгах, и не очень горел этим проектом. Но, возможно, это какое-то ощущение постфактум.

Вы помогаете… То есть как сказать «вы», наверно, это всё-таки не Центр управления расследованиями, а Михаил Ходорковский. Он предложил свою финансовую помощь семьям погибших журналистов?

Конечно, вся необходимая помощь будет оказана. Плюс сейчас мы выполняем любые просьбы, если только и как только они поступают от родственников, и он, и конкретно лично мы.

Потому что из разных источников пытаются собирать деньги, и для семьи Расторгуева, и для родственников Орхана и так далее. Поэтому есть ощущение…

Это вообще не связано с помощью Михаила Борисовича.

То есть он целенаправленно сразу предложил помощь?

Сразу, да, конечно. Это даже не обсуждалось, понятно было.

А он финансирует доставку тел в Россию?

На данный момент её финансирует… Я боюсь ошибиться сейчас. В общем, над этим вопросом тоже работают, но на данный момент её финансирует, по-моему, вообще посольство. Мы разговаривали на эту тему тоже, но мне не о чем говорить пока. Я не могу ответить на этот вопрос точно.

А скажите, Ходорковский был в курсе вообще создания этого фильма? Так как, естественно, к нему сейчас тоже предъявляют какие-то претензии, требуют от него ответов. Он интервью пока не дает на эту тему.

Он был в курсе создания, что мы в ЦУР собираемся создавать фильм про наёмников. Он был в курсе истории про Сирию, он не был в курсе конкретно поездки в ЦАР, потому что мы не согласовываем с ним каждый свой шаг.

Я понимаю.

Да. Он не был в курсе последних трат и споров этих (нрзб. 10:06).

А чья была идея всё-таки создать этот фильм? Кто был инициатором, идеологом?

Если честно, это ужасно, мы пытаемся не думать об этом. Это всё произошло за общим столом, мы сидели с ноутбуками. Даже я не помню, там присутствовал… Может, там не было кого. Там не было, наверно, Кирилла на встрече. В общем, кто-то, условно говоря, читал, что там ещё, кто-то рассказывал про Африку, кто-то открыл статью на английском и начал зачитывать, что вот это, вот такая есть ЧВК «Вагнер». То есть это просто было решено за столом во время обсуждения, тогда ещё обсуждалась Сирия, мы искали пути.

Там присутствовал и Орхан Джемаль, и Александр Расторгуев, и вы, и господин Коняхин, да?

Да, да. Я думаю, там не присутствовал Кирилл, я просто не помню сейчас уже. Думаю, что его не было, он появился позже.

Если сейчас анализировать произошедшее, есть ли у вас ощущение, что недостаточно была подготовлена поездка?

Я не знаю теперь уже ничего.

Вы собираетесь отправлять туда группу журналистов, собственно, и сам господин Коняхин туда собирается. Как-то иначе будет обставлена система безопасности пребывания там? Будет ли охрана, будет ли в курсе МИД и так далее?

Я думаю, да. Я думаю, мы подумаем. Понимаете как? Самое главное ― туда попасть. Естественно, мы будем думать о безопасности, но на данном этапе просто важно не оставить это преступление, то, что случилось, чтобы это просто не осталось.

Фото: Reuters