«Учителя у нас сейчас выбирают между сном и едой»

Буквально тут же на сайте Change.org появилась петиция с требованием отставки премьера, инициированная неким Александром Ли. Сейчас количество подписей превысило 70 тысяч. О петиции активно писали близкие к Кремлю издания «Комсомольская правда» и Life.

Эту тему Павел Лобков и Когершын Сагиева обсудили с Всеволодом Луховицким, учителем и сопредседателем профсоюза «Учителя», Ириной Лукьяновой, учителем литературы и писателем, Павлом Шмаковым, директором школы «Солнце», а также еще с одним учителем литературы Дмитрием Фроловым из Новочебоксарска, подрабатывающим танцором в ночных клубах.

Лобков: Думаю, будет справедливо, если мы у Дмитрия спросим, как, в общем, у героя этого всего сюжета и у человека, который дальше всех от нас находится. Дмитрий, скажите, пожалуйста, вы, наверное, с энтузиазмом восприняли все-таки пожелание премьер-министра где-то учителям еще подрабатывать, потому что делом доказали продуктивность этого занятия?

Фролов: Здравствуйте. Конечно, с энтузиазмом, деньги никому не помешают.

Лобков: А вы в Новочебоксарске, скажите, пожалуйста, наверное, звезда? Вы, наверное, единственный учитель, которого можно увидеть не только в классе, но и в ночном клубе. Как к этому относятся ваши ученики?

Фролов: Ну вообще по поводу звезда, не звезда — не знаю, потому что не мне судить об этом, а тем людям, которые окружают меня и говорят что-то обо мне. Я не знаю, но вообще я думаю, что да, что я единственный учитель, который работает параллельно в ночном клубе в рамках Чувашии.

Сагиева: Как реагируют родители? Может быть, ругают? Что говорит директор?

Фролов: Родители реагируют, наверное, даже положительно. Почему? Потому что я, кроме преподавания в школе именно русского языка и литературы, я работаю в ночном клубе, веду танцы, то есть просвещаю детей и стараюсь для них. Те, кто разумно воспринимают все это, положительно относятся, те, кто неразумно, соответственно, отрицательно. Но по поводу всеобщих взглядов я не в курсе.

Лобков: А скажите, пожалуйста, что все-таки дает вам больший доход: приработок или оклад в школе? И могли бы вы, может быть, назвать цифры?

Фролов: Судя по отпускным, которые мне пришли, ежемесячная средняя зарплата составляет 13,5 тысяч в месяц в школе, соответственно, это зарплата плюс 50% надбавка как молодому специалисту. То есть я получаю 13,5 тысяч, включая 50-процентную надбавку для молодого специалиста. Но я думаю, что довольно-таки маленькая зарплата.

Лобков: А если сравнивать это с побочным, с отхожим промыслом, как раньше говорили?

Фролов: Отхожий промысел доставляет мне больше денег.

Лобков: В разы, на проценты, примерно?

Фролов: Примерно в полтора-два раза, где-то так, да.

Лобков: А другие учителя, ваши коллеги, тоже подрабатывают? Вообще как у вас в школе это распространено, что где-то еще они подрабатывают?

Фролов: Если честно, я не знаю, потому что я не особо влезаю в личную жизнь других людей.

Сагиева: Скажите, а нагрузка у вас какая в школе? За 13 тысяч рублей вы работаете в месяц. Сколько раз в неделю вы ходите в школу?

Фролов: Я работаю пять дней в неделю по шесть уроков. То есть по-другому: 30 часов нагрузка у меня в неделю.

Лобков: Девушки, которые у вас учатся, хотели бы пойти по вашим стопам как учителя литературы или их больше вдохновляет ваш пример вашей внеклассной работы?

Фролов: Я думаю, что с этим вопросом лучше обратиться к ним, но мне бы хотелось, чтобы они были многосторонне развитыми людьми и в плане танцев, и в плане литературы.

Лобков: Дмитрий, если хочет, может оставаться на связи. Я к вам хотел бы обратиться. Всеволод, как вы к этому относитесь, вообще к тому, что учитель вообще должен подрабатывать?

Луховицкий: Я думаю, что слова Дмитрия Анатольевича относились не только к идее подрабатывания учителя. Главный посыл, который в них для меня содержался, заключался в одном: учителя, преподаватели вузов, не ждите больше повышения финансирования. Это чрезвычайно важно, я очень благодарен Дмитрию Анатольевичу за то, что он впервые от лица власти так честно сказал, что нам больше как учителям нечего ждать — это, по-моему, для меня, как профсоюзника, это самая важная информация. Я думаю, что учителя это оценят.

Лобков: Ирина, скажите, пожалуйста, а вам приходилось самой подрабатывать где-то?

Лукьянова: Вы знаете, дело в том, что я как раз тоже мечта Медведева, я не работаю в школе на полную ставку, потому что я не могу этого вынести. То есть как только я начинаю в школе брать больше 11 часов в неделю, у меня было 16 часов, когда-то в юности было и 39 часов, я просто перестаю спать. Но поскольку жить все-таки человеку как-то надо, а у меня первая категория, она, в общем, не дает больших вещей, у меня большой перерыв в педстаже. Поэтому здесь выбор такой: либо ты остаешься только учителем и берешь столько часов, сколько можешь, и классное руководство, и ты перестаешь жить, и переселяешься в школу, и за это получаешь какие-то деньги, либо ты берешь в школе сколько-то часов для радости, а все остальное время работаешь где-то в другом месте.

Лобков: А что это за другое место?

Лукьянова: Вообще у меня основное место работы — «Новая газета». То есть я журналист, я работаю в «Новой газете», я печатаюсь еще в нескольких изданиях.

Сагиева: А давайте сейчас обратимся к Павлу Шмакову, директору школы «Солнце», он сейчас с нами на прямой связи.

Шмаков: Здравствуйте.

Сагиева: Здравствуйте. Вы, как директор школы, предвидите отток после такого явного сигнала, как мы выяснили: уходить из школы, если не устраивает зарплата?

Шмаков: К сожалению, я оттока не предполагаю, потому что, к сожалению, в школах сейчас работают, в основном, люди, которым за 50, которым уже практически некуда уходить. Молодые очень редко приходят в школу.

Сагиева: Вы говорите — к сожалению, потому что вы хотели бы, чтобы они ушли на пенсию?

Шмаков: Нет, я хочу, чтобы в школу приходили мужчины, я хочу, чтобы в школу приходили молодые учителя, я хочу, чтобы дети брали пример с учителей и хотели быть учителями.

Сагиева: А почему они не приходят? С чем вы сталкиваетесь?

Шмаков: К сожалению, этого не происходит.

Сагиева: Почему они не приходят, с чем вы сталкиваетесь, какой барьер?

Шмаков: Для молодых одна из основных причин — это низкая зарплата, другая причина — это низкая престижность. Всем известно, кто идет в педагогические институты.

Лобков: Как я понимаю, у меня, как у Дмитрия Анатольевича Медведева, тоже была своя развилка в жизни, что называется, я тоже, как и Дмитрий Анатольевич Медведев, пошел в аспирантуру на очень небольшую зарплату, в общем, были некие возможности, некие резервы, какая-то была у меня подработка, я в техникуме тогда преподавал в какие-то свободные часы, по-моему, это давало мне что ли шесть или семь рублей в месяц, я уже не помню, но честно говоря, я изначально понимал, что наука — это род монашества. Учительство — это тоже, может быть, род монашества своеобразный, когда ты не можешь действительно, и в этом, наверное, я соглашусь с премьером, ты не можешь ожидать каких-то очень больших доходов, если, конечно, не работаешь в школе на Рублевке, где платят, скорее, за статус, чем за твои собственные способности, за твои возможности. Что вы думаете по этому поводу?

Шмаков: Знаете, в моей школе другая ситуация. У меня престижная школа, меня приглашал мэр города по согласованию с президентом республики, меня три раза увольняли и три раза восстанавливали на этом месте, то есть мне нечего бояться, мне есть куда уезжать. Но в обычных школах, к сожалению, ситуация намного хуже. То есть люди боятся, все всего боятся, и поэтому молодежь не хочет идти в то место, где собираются женщины, которые, к сожалению, за собой не всегда успевают следить, потому что они с утра до ночи работают, и мужчины, которые не имеют возможности купить машину. Это грустно.

Лобков: А скажите, вы не согласны с той мыслью, что учительство — это род служения.

Лукьянова: Вы знаете, служение каждый выбирает для себя, а предписывать служение самой массовой профессии государства государство не имеет права, оно не может взять стратегически важную вещь, такую вещь как среднее образование, и сказать: «Мы не собираемся это финансировать. Это мы отдаем подвижникам. Подвижники, приходите и работайте бесплатно». То есть работать бесплатно можно, но это должен быть мой выбор, а не выбор государства за меня.

Луховицкий: Я могу присоединиться к этой мысли, добавить, что миллион подвижников — это что-то много. Можно сказать — 100 писателей, 200 художников, но учитель — это такой же наемный работник как рабочий на заводе. Педагогика в идеале — это технология, это умение делать хорошо свою работу. Ожидать, что в каждой деревне, в каждом маленьком городе вы найдете десяток подвижников, по меньшей мере, это демагогия.

Лукьянова: А подвижничество — это то, что еще сверху, это когда учитель не только ведет уроки, но еще и душу в это вкладывает.

Лобков: Сейчас еще есть такая проблема: наука, я говорю, прежде всего, о естественных науках, гуманитарные тоже, конечно, прогрессируют, но естественные науки прогрессируют естественно. И в естественных науках 20 лет назад, с тех пор, когда школу закончили, 30 было, когда закончили мы, произошел абсолютный переворот, и, конечно, те учителя, которые учили тогда, я многих из них встречаю на улицах своего родного города и сегодня. Я удивляюсь: они успевают читать то, что произошло за эти 15 лет или нет? Я спросил, оказывается, нет, потому что они подрабатывают репетиторами. В этом смысле эта подработка, как мне кажется, она ведь немножко убивает профессию, потому что не следить — это значит, что остаться в 19 уже веке.

Лукьянова: Сегодня в фейсбуке учителя знакомые очень активно обсуждали последнее высказывание нашего премьера, и у одного из них я вычитала такую прекрасную мысль: «Я работаю на полторы ставки. Почему? Потому что на одну ставку нечего есть, а на две не успеваешь спать». И учителю приходиться делать выбор между спать и есть. А когда здесь еще остается место для методической литературы — никто не знает. Но некоторые читают, в отпуске читают, на каникулах читают.

Лобков: И последний вопрос к вам ко всем. Я, наверное, с нашего гостя из Казани. Вы подписались бы под петицией об отставке Дмитрия Медведева? И вообще как вы отнеслись к петиции к этой?

Шмаков: Я бы не подписался под петицией, но я бы высказал свое отношение к тому, что было сказано. Сказана была ужасная вещь, сказано было то, что правительство не хочет поддерживать учителей — это грустно.

Лобков: Ваше мнение.

Лукьянова: Я бы подписалась. Мне кажется, для политика такие высказывания — это профнепригодность.

Лобков: А если это чей-то пиар-проект, как предполагают наши источники в правительстве?

Лукьянова: Пиар-проект, а что пиарить, собственно?

Лобков: Против «Единой России».

Лукьянова: Против «Единой России»? Не знаю, я не большой симпатизант «Единой России», честно говоря.

Сагиева: Всеволод, а вы, прежде чем ответите на вопрос, можно я задам уточняющий? Если брать регионы, какой разлет по зарплатам?

Луховицкий: Нельзя говорить вообще о зарплате, надо говорить, и это будет правильно говорить, о зарплате за ставку часов, за 18 часов.

Сагиева: Но в ролике были усредненные цифры по регионам.

Луховицкий: В ролике были обманные цифры, я знаю, как они делаются, и я могу это подробно объяснить, если есть время. В среднем, эти цифры завышены в 2,5-3 раза. По моей школе в прошлом году я видел, что мы получаем в среднем 70 тысяч. Моя зарплата в прошлом году была 28 тысяч за ставку. Так что говорить об этих средних цифрах вообще не имеет смысла. Сейчас в Бийске, это Алтай, преподаватели техникума бьются за то, чтобы им вернули хотя бы кусочек стимулирующих, а основная ставка у них, если я не ошибаюсь, 6 или 7 тысяч в месяц за 18 часов.

Лукьянова: А считают при этом зарплаты, то есть сколько учитель получает на руки, независимо от того, сколько часов он ведет. А когда учителя такие, как я, совместители, совместителей стараются не включать в эту статистику, чтобы они не портили своими маленькими зарплатами общую картину. А хорошая общая картина складывается там, где учитель берет две ставки, две ставки — 36 часов. На 36 часов урочной нагрузки приходится еще примерно 40 часов внеурочной нагрузки.

Лобков: В общем, мы поняли, что с этой статистикой еще нужно разбираться. Все-таки к вам последний вопрос: подписались бы вы под...?

Луховицкий: Нет, не подписался. Я повторяю, вольно или невольно, от большого ума или попавшись на какую-то удочку, Дмитрий Анатольевич высказал честную позицию отношения нашей власти к образованию и именно из этого нам всем учителям надо исходить, планируя, каким образом мы будем действовать для того, чтобы политика эта изменилась.

Лобков: Да, благодарю вас. 

Фото: Владимир Вяткин/РИА Новости