Кощей бессмертный. Марина Литвинович, работавшая с Путиным в 1999-м, о 20 годах его правления

Марина, вы же участвовали в той самой кампании, почти двадцать лет назад, да?

Да, конечно. Я еще успела поработать на Бориса Николаевича Ельцина, как раз в тот самый период, когда он уже тяжело болел и довольно сложно ему было осуществлять президентские полномочия. В частности, мы занимались информационным, так сказать, обеспечением деятельности президента, помогали ему присутствовать в информационном поле, несмотря на то, что он уже мало что мог тогда. Поэтому вот этот переход власти, замечу, мирный переход власти, который мы наблюдали, он на моих глазах произошел, и соответственно, мы, как команда политтехнологов, тогда от Ельцина достались и Путину. Но ненадолго, скажем так.

Вы были одним из тех людей, вы сами говорите, что вы занимались информационной поддержкой, в том числе вы занимались созданием, что ли, виртуального, электронного образа Владимира Путина. Расскажите мне, пожалуйста, про эволюцию именно этого человека, потому что его самого настоящего мы же в принципе никогда и не видели, мы вот, люди, находящиеся по ту сторону десктопа, например.

Знаете, все что касается Путина и интернета, конечно, у меня своя есть история здесь, потому что в 2001 году мы придумали и предложили провести первую интернет-конференцию Путина. Тогда мы хотели его представить…

А во что она превратилась сейчас? Это предтеча чего, «Прямой линии»?

Фактически, да. Просто тогда, если вы вспомните 2001 год, интернет считался чем-то очень продвинутым, современным, и то, что президент дает фактически пресс-конференцию и как бы на «ты» с интернетом, это в общем очень хорошо сыграло свою роль. Мы готовили эту пресс-конференцию его, интернет-конференцию, на ней было, в частности, объявлено о том, что будет объявлен конкурс на президентский сайт, то есть вокруг этого была целая история развернута. Был проведен конкурс на лучший президентский сайт, был он переделан, то есть Путин тогда выглядел как человек, как президент очень перспективный, очень современный и очень современный тому времени, который понимает, что такое интернет. Ну, это он так выглядел, потому что, так получилось, что мне нужно было ему рассказать, что такое интернет, я рассказала, показала, на тот момент не так много сайтов было в российском интернете. Он так, посмотрел, но в общем, к сожалению, не проявил большого интереса, и я узнавала потом, в дальнейшем он не пользовался интернетом.

Так и не стал пользоваться.

Он не стал пользоваться, он вообще как-то считал, что там слишком много вредной информации, порнухи, какой-то ерунды, которая в общем не заслуживает внимания. Но как мы знаем, интернет вообще развивался за последние годы, и конечно, уже совсем другая история. Но тогда он играл в эти игры, он соглашался быть современным политиком, соглашался быть либеральным политиком, выглядеть, во всяком случае. Но это вот первый его президентский срок, это был совсем другой Путин, не такой, как мы его увидели потом и каким мы видим его сейчас. Именно поэтому очень многие люди возлагали на него большие надежды, но в этом ничего нет такого плохого и странного, потому что сейчас многие стыдятся об этом говорить.

О своих личных тогда оптимистических надеждах и симпатиях.

Да. Потому что, понимаете, очень сложно вспомнить ту ситуацию, а я вам напомню. Был Ельцин, который болел, за которого всем было стыдно, когда он там плясал, на международных мероприятиях дирижировал оркестром и так далее. Всем хотелось, чтобы страной управлял современный, молодой, за которого не было бы стыдно на международной арене, и который бы, в частности, решил бы проблему безопасности, которая тогда довольно серьезно волновала людей. И Путин безусловно соответствовал тогдашним, мне кажется, ожиданиям, и после Ельцина он сыграл на вот этом контрасте, его восприняли позитивно именно из-за того, что он был просто другим. Он показывал, что он другой, он молодой, он современный, за него не будет стыдно, он решает проблемы. Ведь были же еще проведены несколько реформ, административная реформа, то, чем занимался центр Грефа, то есть собственно, первые годы Путина, мне кажется, они были довольно удачные, потому что было проведено несколько реформ, и в общем, если бы все дальше так шло, в общем, может быть, было бы все не так плохо. Но это быстро как-то завершилось.

Что, на ваш взгляд, было тем переломным моментом, когда этот привлекательный политик, которого вы так описываете, я уже забыла, как это было, действительно, наверное, было так, что произошло, на ваш взгляд, где переломная точка, когда… Как мы пришли к сегодняшнему моменту, скажем так?

Вы знаете, мне кажется, что за Путина все время сражались, в первый его срок особенно, сражались две группы, очень условно их можно так назвать: условные либералы, демократы даже, скажем так, даже демократы, и силовики. Не условные, а безусловные силовики, в первую очередь ФСБ. Соответственно, это была попытка показать Путину, кто из этих условных команд может эффективнее предложить способ управления страной и результаты, так чтобы страна развивалась, добивалась каких-то экономических успехов, успехов на международной арене. И мне кажется, что силовая команда ждала своего часа, и мне кажется, что ключевые события начала двухтысячных, а именно теракт в «Норд-Осте», когда, собственно, все управление на себя взяли силовики, а далее теракт в Беслане в 2004 году, когда тоже силовики показали, что только они могут решить проблемы, вот таким способом, и нам было всем показано, что теперь вот таким способом, не политическим, а именно силовым, через убийства, будут решаться проблемы страны. И мне кажется, что постепенно вот эта группа силовиков, обладая собственным каким-то образом мышления, собственным видением происходящего в стране и в мире, они, мне кажется, получили у него больше доверия, и стали, мне кажется, ключевой силой, на которую Путин стал опираться.

Скажите, а вот вначале, я много раз пыталась вернуть людей вот в эти воспоминания, вначале что он говорил про смену власти? Вот сейчас больше всего волнует, и мы все обсуждаем, кончится ли когда-нибудь эпоха Путина? Вот люди родились при Путине, все, что с ними происходит, происходит при Путине, они другой жизни не знали. Может ли случится другая жизнь, я у вас даже сейчас не спрашиваю, но как изначально обсуждалось это? Брал ли, например, Ельцин у него слово, что он передаст власть кому-то другому в дальнейшем?

Вы знаете, мне кажется, что тут все как-то, очень много символизма в этой истории. Потому что, если вы помните слова Ельцина, когда он говорил, когда он Путину передавал власть, он сказал «Берегите Россию», сразу поставив Путина на какое-то вот такое место, как будто оно существует, место одного человека, на котором он стоит и вот пока он стоит, будет и Россия.

Стоит и бережет Россию.

Мне кажется, что Путин в это поверил, что вот пока он стоит на этом определенном месте, занимает эту должность, то он эту Россию может сберечь. Потому что, конечно, мы когда вот сотрудничали с администрацией, в начале двухтысячных, я видела множество документов аналитических, которые готовят спецслужбы и различные департаменты администрации президента, и конечно, там глубокое поражение мозгов с точки зрения продуцирования угроз. Угроз, в первую очередь, такого плана, во-первых, внешних угроз, они вот любят сочинять внешние угрозы, и внутренние угрозы. И конечно, угроза развала страны, она, мне кажется, постоянно Путину все эти годы приносилась на блюдечке с голубой каемочкой, и ему говорилось, что вот, понимаете, это все держится, Россия, в смысле, неизвестно почему, и поэтому нельзя давать вольницу. В частности, вот нужно отменить выборы губернаторов, потому что если вы их не будете контролировать, у вас просто эти куски России начнут расходиться, разваливаться, поэтому вот надо все держать под контролем.

То есть он как тот Кощей Бессмертный, носитель той иголочки, на которой вся Россия и держится.

Да. И вот Путин как сел на это яйцо, и стал его хранителем, он хранит Россию. Ему, наверное, действительно кажется, что он создал систему, которая без него развалится. Но мы теперь уже, понимаете, видим, что она может развалиться именно не потому, что он ею руководит, а именно вследствие того, что он эту систему выстроил, и она настолько сейчас неустойчива, что вот непонятно, чем это все закончится.

Такой человеческий момент, я думаю, естественно, что к вам с этим обращаются, например, как в Павловскому бесконечно напоминают, вот Глеб Олегович, это же вы нам Путина привели, отвечайте, всю жизнь будете отвечать. Расскажите про историю вашего личного очарования и личного отношения.

С Путиным?

Было очарование?

Да, с Путиным конечно. Понимаете, я же по профессии политтехнолог, я человек, который помогает политикам быть политиками, управлять, получать доверие избирателей. И я помню, что когда был Ельцин, очень тяжело было, потому что ну что вы можете предложить тяжело больному человеку, очень было тяжело имитировать хоть какую-то активность. Я помню, что я, например, предложила совершенно какую-то смешную сейчас вещь, но она сработала, мы стали делать, поскольку Ельцин все время пропадал, и это вызывало какое-то безумное ощущение отсутствия власти, то есть место власти пустовало, мы просто сказали, давайте, простая вещь, Ельцин будет еженедельно обращаться к людям с радиообращениями. Потому что интернет тогда не был развит, телевидение тоже не обладало таким эффектом, и стали делать еженедельные радиообращения Ельцина. Это было, это смешно сейчас может казаться, но тогда по «Радио России», по «Радио Маяк», по всем радиостанциям раз в неделю на самые разные темы шло радиообращение, и он действительно создавало ощущение у людей, что в общем Ельцин где-то есть. Ну, оно, понятно, ложное ощущение. И понимаете, для меня лично, когда пришел Путин, и когда началось вот эта активная деятельность, такая реформа, начался Центр стратегических разработок, у нас постоянно какие-то мозговые штурмы, вот сейчас вот делаем такую реформу, давайте людям объяснять, зачем мы ее делаем. Налоговая реформа, административная реформа, сокращение количества чиновников, то есть инициативы, которые тогда были, я их абсолютно приветствовала, мне они нравились, мы сами как бы участвовали в их разработке, и мне казалось, ну вот, отлично, у нас лидер есть, он двигает вперед. То есть у меня было очарование Путиным именно во многом профессиональное, потому что ну наконец-то политик дееспособный, потому что Ельцин был, к сожалению, совсем не дееспособный, и это мучило и страну, и всех людей. Поэтому мне нравилось, что наконец-то можно что-то делать, можно менять страну, можно ее реформировать, потому что было понятно, куда приложить свои усилия, этих мест было полно, можно было заниматься чем угодно.

А сейчас вы себя как чувствуете?

Ой, а сейчас я, конечно… Я давно себя чувствую ответственной за все это дело, потому что я…

Потому что Глеб Олегович Павловский, он не заявляет о своей ответственности вообще никогда.

Вы знаете, я, конечно, чувствую свою ответственность, у меня даже есть какая-то, у меня есть личное ощущение, что, в частности, мое расследование, в котором я принимала участие и организовала его вместе с коллегами, общественное расследование теракта в Беслане, за которое меня избили, и за которое я получила слишком много проблем, мне кажется, что я отработала, вот лично я, свою вот эту вину. Хотя, понимаете, люди, находящиеся во власти, они не всегда понимают последствия их решений. И только обладая каким-то историческим видением, большим багажом знаний, истории и понимания, как это все работает, вы, может быть, убережетесь от ошибок. Но вообще, конечно, любая власть, я вижу, что очень тяжело не совершать ошибки, находясь там. Так что сейчас, конечно, мне печально на все это глядеть. У меня у самой старший сын родился в 2001 году, и Путин, еще как раз мы виделись, я вот с этим животом, уже на девятом месяце, сын родился в апреле, а мы с ним в марте, с Путиным, виделись, и он, глядя на мой живот, сказал: «Удачи вам!». С тех пор мой сын, действительно, родился и живет при Путине, и в общем я вот это ваше видение про то, что молодые люди не знают, как по-другому, я хорошо вижу на своем сыне. Но вы знаете, сейчас мы как раз видим, мне кажется, происходит перелом именно возрастной и поколенческий, потому что, несмотря на то, что это поколение ничего не видело другого, они просто, их слишком много, и они вот приходят и наконец-то они созрели, чтобы предъявить свое право на, по меньшей мере, своих представителей во власти.

Спасибо большое.

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.