Как Дождь освещал и будет освещать события в Карабахе. Объясняет главный редактор Тихон Дзядко

Последнюю неделю мы наблюдаем войну — страшную и бескомпромиссную. Войну, в которой, судя по всему, не берут пленных — во всяком случае, ни одного сообщения о пленных не было. Войну, которая, как это всегда бывает в момент серьезного конфликта, идет не только на поле боя, но и за его пределами: в социальных сетях, в средствах массовой информации, в разговорах и на кухне. У каждой стороны своя правда. Позицию другой стороны едва ли кто-то готов слушать.

Информационное освещение — важнейший фактор в любой войне, и в этой тоже. За эту неделю, как главный редактор Дождя, я каждый день получаю десятки писем: от живущих в России армян и азербайджанцев, от наших зрителей в Баку и Ереване и в других городах Армении и Азербайджана.

Вот некоторые возмущенные вопросы из этих писем. Вопросы не столько ко мне, сколько к телеканалу Дождь.

• Почему вы предвзяты в пользу Армении?
• Почему вы предвзяты в пользу Азербайджана?
• Почему вы говорите Степанакерт, а не Ханкенди?
• Почему вы говорите Нагорный Карабах, а не Арцах?
• Почему ваш корреспондент работает в Нагорном Карабахе без разрешения Баку?
• Почему ваш корреспондент в Азербайджане?

И так далее и так далее.

Все эти вопросы приглашают нас, телеканал Дождь, к тому, чтобы мы определили для себя сторону в этом конфликте и ее поддерживали. Но этого не будет. Потому что единственная позиция, которой придерживается Дождь в происходящем, заключается в том, что война должна быть прекращена. Война — не решение конфликта. Люди не должны гибнуть.

Что мы должны делать как журналисты и что мы делаем? Во-первых, мы должны гарантировать зрителю присутствие корреспондентов по обе линии фронта. Никто из представителей местных властей не приглашал нас ни в Армению, ни в Азербайджан. Наши корреспонденты туда отправились по заданию редакции. Они не работают в интересах руководства одной из этих стран. Они работают в интересах наших зрителей, которые имеют право знать, что происходит. Причем работают в очень опасных условиях — один из них попал под обстрел в Мартуни, второй — в Азербайджане. Они рассказывают то, что видят, и из тех мест, куда имеют возможность попасть — человеческие истории, следы разрушений, жизнь во время войны.

Наш корреспондент Дмитрий Еловский рассказал историю жительницы Нагорного Карабаха, у которой убили мужа и которая возмущается действиями руководства армии. В ответ его обвинили в том, что он это сознательно сделал, чтобы уронить боевой настрой солдат и едва ли не срежиссировал. Но ведь эта женщина есть. И убитый муж ее есть. Война — это всегда страдания. И наша задача рассказывать об этом тоже, а не повышать или понижать боевой настрой.

Нашего корреспондента Василия Полонского обвинили в том, что он со ссылкой на местные власти сказал в эфире, что в Гяндже не бомбили аэропорт. Обвинили в том, что он сознательно говорит про гражданский аэропорт, а бомбили, на самом деле, военный аэродром. Но что же он может сделать, если местные чиновники заявляют, что военного аэродрома там нет?

Я знаю, что можем сделать мы как телеканал: мы даем две позиции, два утверждения — наш корреспондент Полонский передает в эфире заявления местных властей, а вскоре следом у нас в эфир включается представитель армии Нагорного Карабаха, который утверждает, что по военному аэродрому все же был нанесен удар. Кому верить? Я не знаю. Это должен решать уже зритель.

Я предпочитаю во время войны ко всем заявлениям относиться с большим сомнением, потому что задача каждой из сторон выиграть и информационную войну тоже. И потому что я прекрасно помню заявления о том, как в Южной Осетии погибли в 10 раз больше мирных жителей, чем на самом деле, или заявления о том, что на Донбассе нет российских военных.

Но я считаю, что все они должны прозвучать в эфире — эти заявления.

Во-вторых, мы должны давать возможность высказываться в эфире представителям обеих сторон. Что мы и делаем. Наши зрители видят в наших программах экспертов и политиков со всех сторон. В равной степени. Если совсем грубо: если у нас есть в выпуске эксперт или политик из Еревана, то у нас обязательно будет эксперт или политик из Баку. При этом мы понимаем: высказывания представителя первой стороны не понравятся представителям второй стороны, и высказывания представителя второй стороны не понравятся представителям первой стороны. Но нужно их слушать. И может быть, каждый из нас что-то поймет. Хотя вряд ли.

Ну и наконец. Иногда — да, это очень неприятно признавать, у нас бывают ошибки. Мы об этом писали и говорили вчера, но я скажу еще раз: рассказывая о событиях в Азербайджане, мы показали кадры из Степанакерта. Это ошибка сотрудника, который запустил не то видео на эфире. Это очень невовремя и неуместно в такой чувствительный момент, но это ошибка — значит, мы будем еще внимательнее.

Я вижу, как информационное поле вокруг накаляется с каждым днем. И как накаляются с каждым днем настроения у наших зрителей. Нам всем в редакции Дождя очень хочется верить, что это скоро закончится — эта война. И мы сможем расслабленно рассказывать в эфире о гораздо более приятных новостях.

Фото в коллаже: ТАСС