Зачем Путин вдруг стал рекламировать ипотеку

Зачем сам Владимир Путин призывает кредитоваться? Этот вопрос Павел Лобков и Когершын Сагиева обсудили с Олегом Буклемишевым, директором центра исследования экономической политики экономического факультета МГУ. 

Лобков: Хочу спросить Олега Витальевича: это экономический парадокс какой-то. С одной стороны, закредитованное население, то есть это значит риски для банков больше давать новые кредиты, значит, они должны повышать проценты по ипотеке и на долгосрочные кредиты. Нет, они их почему-то понижают и рекламируют эту ипотеку, то есть как будто плодят новых должников. Видите ли вы в этом некое противоречие?

Буклемишев: Нет, особого противоречия я не вижу. Дело в том, что это две разных истории. Первая история — история с кредитными карточками молодым, это вполне нормальная конкурентная борьба, и то, что молодого поколения относительно мало, и то, что это люди с совершенно иными, нежели банки привыкли, привычками, и то, что рынок действительно сегодня не очень выгодный, поэтому даже Сбербанк вынужден на этом рынке биться за самых лучших клиентов. Это совершенно неудивительно, что банки выходят и на этот рынок, и я думаю, что, во-первых, банки проложат, с одной стороны, своими процедурами, в том числе, применением технологии Big Data, которая позволит как-то отделить зерна от плевел. 

С другой стороны, я очень сильно на это рассчитываю, то, что я и многие мои коллеги говорят, что нужно срочно внедрять во все программы образования с молодых ногтей вопросы финансовой грамоты, тогда и людям нельзя будет втюхать то, что они, в принципе, не должны на себя брать.

Сагиева: Вы говорите лучшие клиенты кто: студенты и бывшие школьники? Не кажется ли вам, что как раз, наоборот, клиент, пока не получивший той самой финансовой грамоты, может попасть в долговую яму, с одной стороны, а с другой стороны, это оживление, оно связано, прежде всего, с тем, что банкам просто нужны новые люди?

Буклемишев: Конечно, банкам нужны новые люди, банкам нужно конкурировать и, на самом деле, если посмотреть, то весь остальной рынок, он поделен, понятно, где обслуживаются хорошие клиенты, и новых клиентов больше не появится. Потому что либо вы снижаете планку своих требований, обращаетесь к людям, как это было сделано в Соединенных штатах с сопрайм ипотекой, более бедным клиентам, либо вы начинаете обращаться к новому поколению в надежде заработать себе клиентов на долгие годы вперед и в надежде на то, что эти клиенты получат хорошее образование и будут хорошо зарабатывать. То есть здесь я не вижу никакого противоречия. Дело в том, чтобы отделить потенциально хороших от потенциально плохих клиентов. Но я думаю, что у банков уже такие технологии есть.

Лобков: Скажите, пожалуйста, одновременное снижение ставки по ипотеке и низкие цены на недвижимость — противоречат ли эти вещи друг другу? Потому что если ставки снижаются, значит, ипотеку берут больше, значит, цены на недвижимость повышаются. Или слишком много настроили недвижимости и нужно ее куда-то сбыть?

Буклемишев: Ипотека — это вообще для меня, то, что произошло сегодня, этот довольно странный диалог, который состоялся, я понимаю, когда председатель, глава ведущего банка страны начинает с телеэкрана рекламировать ипотеку. Но когда говорит президент страны о том, что развиваются инфляционные процессы, тогда как Центральный банк пытается долгое время убедить всех и с не очень большими успехами, что инфляция у нас будет снижаться, что ставка будет снижаться, тут мы получаем какие-то противоположные сигналы, и это выглядит, по меньшей мере, как удар в спину, иначе даже сформулировать это нельзя.

Лобков: Как вы считаете, отреагируют ли сейчас россияне, которые вообще не привыкли верить властям, на этот призыв, или увидят в нем двойное дно?

Буклемишев: Здесь я думаю, что есть очень узкая прослойка, которая, в принципе, может этим предложением воспользоваться как с точки зрения тех же самых банков, о которых мы говорили, которые тоже набрались уже опыта в общении с клиентами, так и с точки зрения самих клиентов, которые хотят и могут себе это позволить. Поэтому я не думаю, что это окажет какое-то первостепенное воздействие, хотя действительно, как утверждается, жилья введено в действие довольно много, и тот спад строительства, который мы сегодня наблюдаем на рынке — это один из самых явных признаков экономического кризиса, переживаемого сегодня в России.

Поэтому для того, чтобы развивать строительство дальше, развивать этот сектор, нужно каким-то образом сбыть этот навес, висящий над рынком, из существующей нераспроданной недвижимости. Поэтому всех можно понять, но еще раз повторяю, у нас защита от этого одна — это развитие финансовой грамотности и понимание того, что далеко не всегда то, что говорится с телеэкрана, соответствует действительности.

Сагиева: Скажите, а на что они рассчитывают? На то, что у людей все-таки остались где-то закопанные в крупе в трехлитровой банке деньги? Откуда они должны доставать свои средства?

Буклемишев: Дело совершенно не в этом. Дело в том, что любая экономическая деятельность — это не только то, что происходит реально, но и ожидания. То, что люди ожидают, то, что они чувствуют, будет происходить с ними в будущем. И сегодня ожидания в российской экономике — как раз это мощнейший фактор, который не позволяет нашей экономике развиваться, люди не верят, что в экономике будет происходить что-то лучшее, нежели сегодня.

И попытки переломить эти ожидания, они продолжаются, этим занимается министр Улюкаев, этим занимается и председатель Центробанка Набиуллина, и периодически этим занимается и президент Российской Федерации. Но мне кажется, что сигналы нужны значительно более сильные с их стороны, со стороны экономической политики, которые позволят людям поверить в то, что что-то в экономической политике меняется, и что завтра действительно наступят иные времена.

Лобков: Например?

Буклемишев: Например, действия, связанные с демонополизацией, действия, связанные с просто элементарной сменой стратегии этой потребительской, экономической, обузданием аппетита контрольных структур и т.д. Мы с вами, поговорив, накидаем легко этих пунктов довольно много, но мы не видим, что меняется что-то кардинально, идет какая-то косметика, а экономическая политика, в целом, остается прежней. Урезаются расходы, денег нет, давайте этим не дадим, этим не дадим, никому денег не дадим.

Лобков: А есть еще такая версия, что все-таки этот эффект санкций долгосрочный, и что поскольку банки не могут дешево уже два года перезанимать деньги на Западе и дорого продавать их россиянам, то решили скрести по сусекам таким образом, что называется,последние движения метлы по сусекам.

Буклемишев: Да нет, санкции — это лишь часть этого общего негатива. Большинство экономистов согласны с тем, что большая часть негатива производится внутри страны. Это неверие бизнеса, это неверие, соответственно, большей части активного населения в то, что в экономике будет что-то улучшаться и, в том числе, это неверие и самих властей, которые периодически проскальзывают, как это сегодня проскользнуло в словах Путина о том, что инфляционные процессы развиваются, о том, что утверждает, что денег у нас ни на что нет . Это ровно те моменты, когда из официального оптимизма проскальзывают какие-то реальные вещи.

Лобков: Да, благодарю вас. 

Фото: Олег Харсеев/Коммерсантъ