Кто он — Магомед Мусаев, новый владелец российского Forbes?

Василий, скажите, пожалуйста, насколько вам известно, что заставило господина Мусаева приобрести российский Forbes?

Я, вы знаете, от него лично пояснений детальных не имею, поэтому могу только предполагать. А предположить я могу следующее. Во-первых, ситуация, которая сложилась вокруг Forbes, я думаю, что с недавним конфликтом, она, наверно, взволновала многих из членов, скажем так, бизнес-сообщества российского, потому что точно такое респектабельное издание, не хотелось, чтобы оно ассоциировалось именно на российском рынке с какими-то историями непонятными, конфликтами внутри издания и так далее. Потому что все ожидают от него объективности, и какой-то сбалансированности оценок, и скорее рассказа про какие-то интересные, позитивные истории, а не про конфликты внутри журнала.

И поэтому я думаю, что в один момент просто эта ситуация, наверно, приплыла к нам на рынок как бы вынужденно, с одной стороны. С другой стороны, Магомед мне известен, наверно, по своей последней фазе деятельности активности. Не последней, в смысле, последней по нарастающей, я не имею в виду последнюю, я надеюсь, что она не последняя далеко. Именно по его венчурному инвестиционному бизнесу и по его деятельности в части глобальных проблем, по его взаимодействию со стартапами, по его работе не только в рамках Российской Федерации, но и на сопредельных территориях, в Америке в частности.

Я могу сказать, что это человек настолько широких взглядов и глобального мышления, что, я думаю, он рассматривает этот проект даже не столько в каких-то узкоделовых категориях, сколько в категориях глобального общения, и глобальных интересов, своих личных и страны, и, в общем-то, глобальных дискуссий, и решения глобальных проблем. Естественно, Forbes большой, американский Forbes и Forbes глобальный, конечно, объединяет в том или ином формате огромное количество очень интересных, продвинутых лидеров. Я думаю, что такое иметь касательство к именно такому уровню мирового лидерства ему точно показалось интересным. И, возможно, это было основным, может быть, драйвером принятия этого решения.

И третий момент ― я думаю, что это всё-таки деловая сделка, и, наверно, деловые компоненты, я надеюсь, этой сделки тоже были достаточно привлекательны, чтобы сделать это решение осмысленным.

А его личный бизнес? Он локализован в России или где-то за рубежом?

Мы с Магомедом очень много и, наверно, в основном пересекаемся и пересекались за последние шесть-семь лет в контексте проектов не столько даже российских, сколько зарубежных, сколько технологических, в технологических темах, которые имели… С географией и в Силиконовой долине, частично и в России.

Но точно совершенно, насколько мне известно, его интересы инвестиционного характера выходят за пределы географии какой-то конкретной. Где концентрация мозгов, лидеров и интересных идей, там, мне кажется, Магомеду интересно быть, и поэтому он и в Москве, и в Силиконовой долине, и в Азии ― в тех центрах, где происходят некие точки кипения мыслительного процесса и технологического прогресса.

А есть ли у него какие-то другие медийные активы?

Я не в курсе, я не знаю.

Слышали ли вы о его интересном решении? Он собирается такой попечительский совет, что ли, вокруг журнала, в который входят бывшие главные редакторы Forbes? Он с вами не обсуждал его? Что это за решение такое нестандартное?

Я думаю, что это решение отчасти очень понятное. Оно действительно не совсем стандартное, но оно очень понятное. Мы понимаем, что с учетом вот какой-то такой, может быть, короткой, но предыстории, какой-то конфликтности точно хочется, и ему тоже, думаю, как собственнику новому принципиально важно, чтобы не было каких-либо сомнений в объективности и в четком разделении собственников или отделенности собственников от редакционной политики, от степени объективности, которой Forbes всегда отличался как издание, и российское в частности.

Фото: Вячеслав Прокофьев / ТАСС