«До финального крушения несколько лет»: политолог Орешкин о последствиях курса на репрессии, который взял Кремль

Дмитрий Борисович, добрый вечер, приветствую вас.

Добрый вечер, здравствуйте.

Ну вот у меня была до определенного момента, наверное, где-то недели за две до выборов она меня покинула, но до определенного момента до этого у меня была наивная мысль в голове, которая заключалась в том, что выборы пройдут и все немножечко замедлится. Вот перед выборами все ускорилось, все направо и налево превращались в экстремистов, иноагентов, нежелательных и прочих непорядочных людей и организации, а после выборов, дескать, всё, ритм несколько изменится.

Однако, судя по всему, он лишь ускоряется, что ли?

Тихон, человеку, который жил в Советском Союзе, понятно, что да, бывают какие-то оттепели, бывают какие-то заморозки, но это обычно связано со сменой персоналий.

Та траектория, на которую встал Владимир Владимирович Путин, или те рельсы, на которые он встал еще в 2003 году, а может быть, и в 2000 году, тут по-разному можно считать, она ведет под горку, и она ведет к той ситуации, которая людям моего поколения знакома.

Экономика расти не может и не будет. Внешняя политика будет проигрывать, и Россия будет все более изолированной и токсичной. А людям надо что-то говорить, значит, во-первых, надо заткнуть тех, кто говорит правду, в частности, о фальсификациях на выборах, если мы касаемся Григория Аркадьевича Мельконьянца и его замечательной команды, с одной стороны. С другой стороны, значит, надо повышать вой пропаганды, а с третьей стороны запугивать.

И поскольку ситуация улучшаться не будет, не будут выборы честнее, потому что тогда их проиграет власть, не будет экономика расти, потому что для этого надо меньшая степень ее монополизации. А кто-то должен быть виноватым, и чтобы эту власть не ругали, надо, во-первых, показать, кто все это нарушил, из-за чего у нас дела идут похуже, а во-вторых, напугать.

Вот это главное — напугать, поэтому надеяться, что вдруг они отмякнут, нет. Они не потому это делают, что они люди нехорошие, они это делают потому, что эта система требует. Им приходится систематически запугивать, это элемент менеджмента.

С чего начинали, если обратили внимание, талибы в Кабуле? Они повесили на кранах опутанные там цепями тела тех людей, которых считали опасными, чтобы другим было страшно. Вот здесь на кранах не вешают, слава богу, но награждают статусом иностранного агента, сажают, выдавливают из страны.

Логика простая — сиди, помалкивай, иначе сначала клеймо иностранного агента, а потом может и хуже, потому что клеймо клеймом, но ведь это еще не срок, а вполне может быть доведено дело и до тюремного срока. Знакомо.

Ну, там срок получить довольно легко, если несколько раз не поставить эту плашку из 24 слов, а потом не заплатить многомиллионный штрафы, то можно стать и фигурантом уголовного дела.

А какая финальная точка? Этот поезд, куда он движется, есть ли станция назначения? Или просто пока едем-едем, а после нас хоть потоп?

Ну, примерно так. Для себя-то эти люди говорят, что они обеспечивают стабильность, они не позволяют развалить государство, они защищают сакральные или там духовные, еще какие-то ценности. Но ведь и Советский Союз только тем и занимался, что защищал ценности коммунистического светлого будущего и так далее. Кончилось примерно так, как кончилось. И я сильно подозреваю, что что-то похожее произойдет и здесь.

Потому что, ну что, чего можно ожидать? Люди для того, чтобы удержаться у власти и связанной с ней собственности, совершают преступления, соответственно, отойти от этой власти они уже не могут, потому что понимают, что это для них плохо кончится. Да и не собираются, они считают, что обязаны удержать эту власть, потому что их сословие является ее выгодоприобретателем.

Значит, прогноз понятен — гайки будут завинчивать, репрессии будут наращивать, жизнь лучше становиться не будет. Они почему-то думают, что китайский сценарий их выведет к таким же высотам, как Китай, забывая, что в Китае душевой ВВП меньше, чем в России.

Раньше было некое представление, что ли, может быть и миф, о том, что есть некие две башни Кремля: одна, значит, это силовики, а другая — не силовики. Дескать, гражданские, они сдерживают силовиков от того, чтобы Российская Федерация шла по пути соседней Беларуси.

Я не знаю, может быть, это и прежде было серьезным преувеличением, подобное разделение, но очевидно, что теперь-то его уж точно нет.

Ну, в общем это же процесс постепенный. Ведь когда питерские силовики взяли власть, они были меньшинством, они действовали очень аккуратно, и тогда они скорее претендовали на какую-то приставную башню в Кремле, а все остальные были захвачены или освоены европейски ориентированными политиками, уж не знаю, хороши они были или плохи.

Но за эти двадцать лет ситуация понемножку, последовательно, шаг за шагом пришла сначала к равенству сил, и мы в общем, поскольку все люди хотят думать о хорошем, мы думали, ну да, есть такой баланс. Значит вот есть, условно говоря, ориентированные на европейскую систему ценностей башни, и есть башни, а может быть, не башни, а здание на Лубянской площади, которое ориентировано скорее на лукашенковско-кадыровские, восточные ценности, типа такого султанского, азиатской деспотии. И этим мы себя тешили.

Но рельсы-то идут, и каждый год понемножечку все меньше оставалось от западной политической культуры, и все больше от азиатской или советской, что в моем представлении одно и то же в значительной степени. Отсюда и цензура, отсюда и «посадки», отсюда все то, чем мы наслаждались в семидесятые, в шестидесятые, а в перспективе, может быть, и тридцатые годы. Потому что они не могут делать ничего другого, вот главный вывод.

И мне кажется, что новость заключается только в том, что все больше людей это начинают понимать. Раньше об этом говорило относительное меньшинство и над ним смеялись, что вы пугаете и так далее.

Демшиза.

Да, демшиза. А вот сейчас это уже касается очень многих, а запретят там YouTube или еще что-нибудь в интернете, и когда люди обнаружат, что у них в кармане не хватает денег на еду, вот здесь начнется, наверное, какое-то переосмысление реальности.

А пока еще до него довольно далеко, пока еще мы можем ехать по этим рельсам, и до финального крушения еще несколько лет как минимум. А что, нефть стоит дорого, газ стоит дорого, деньги у страны есть, силовикам платить есть что, нормально, идем вперед победным шагом.

Но из ваших слов следует, что вы видите развязкой только финальное крушение?

Да, признаться никакой другой альтернативы не вижу.

А финальные преобразования, финальная перестройка?

Перестройка это же тоже началось потому, что уже состоялось крушение, уже было всем предельно понятно, что вот эта экономическая модель планового хозяйства, она просто не работает. Это было понятно и сотрудникам КГБ, и сотрудникам Генштаба, и любому человеку на улице тоже это было понятно.

И поэтому пели песню «Мы ждем перемен» или «Так жить нельзя», снимали такие кинофильмы вполне советские люди. Но это был признак того, что уже приехали. Именно поэтому не перестройка в общем-то была катастрофой, а предперестроечное сонное состояние, результатом которого стала эта перестройка.

То же самое и здесь, пока мы в сонном состоянии. Ну кого-то посадили, у кого-то отобрали бизнес, кого-то вышвырнули из страны, ну не меня же, правда. Люди не понимают, что ухудшается вся социальная среда. А когда она станет уже такой, что в ней жить невозможно, вот тут-то власть спохватывается, начинается — а не пора ли провести какие-то реформы? А как ты их проведешь, если у тебя уже не осталось для этого ресурсов, ни властных, ни людских, ни финансовых.

Обычно это начинается тогда, когда падает цена на нефть и так далее, но что об этом рассказывать. Проблема в том, что сейчас накапливается тот груз, который нашей стране в очередной раз сломает спину в обозримой исторической перспективе. Пока ломают спину нам, условно говоря, и они рады и довольны, потому что им этот процесс нравится, создает иллюзию контроля. Но незаметно вместе с тем истончается хребет и всей страны в целом, как он истончался в советскую эпоху.

*По решению Минюста России Движение «Голос» включено в реестр незарегистрированных общественных объединений, выполняющих функции иностранного агента