«Ксения Анатольевна — смелая женщина»: как националиста Демушкина изменила тюрьма

Два с половиной года прошло, вот еще суток нет, как вы освободились. Какие сейчас мысли? Какие ощущения?

Ну, надо оглядеться. Я уже меньше суток здесь, а уже с двумя силовыми ведомствами успел пообщаться. Не успел доехать до дома, уже сотрудники явились, вручили мне повестку обязательной явки на утро. Пошел на утро — пытались поставить сначала на учет как судимое лицо, долго им объяснял, что я лицо несудимое, что статью мою, приговор отменили в связи с декриминализацией, но они не знают, как это так, человек в тюрьме сидел и несудимый. Пришлось долго с ними беседовать, ну а потом уже соответственно сотрудники по противодействию экстремистской деятельности.

Сидя во владимирских лагерях, так получилось, что правозащитников не видел там ни разу, а вот сотрудников силовых ведомств видел всех, наверное, которые вообще бывают. Я сидел с людьми, которые вот эта банда ГТА, я сидел с лидерами ореховской группировки, с ворами в законе, с террористами, которые взорвали питерское метро, с фигурантом убийства Немцова, и поэтому я был там самый опасный со своей картинкой. Я не знаю, что именно там во мне они хотели исправить, но над этим приговором смеялись даже все сотрудники ФСИН, когда я ехал по этапам, и глядели его, то есть они говорят «о как, у нас уже и за это сажают».

На спецблоке я сидел там, воровской продол называли, четыре вора в законе на тот момент сидели. Ну, там русских-то и не было, по сути. И вот это приговор просто гулял, люди говорили, смеялись, нет, говорят, за это не могут посадить. Потом смотрели, говорили, ну да, это вообще. Ни один еще Кавказье, Закавказье, Средняя Азия, кто был, ни один мне не сказал, что фраза «за русскую власть» ущемила его как-то, его национальность, ни один.

Знаете, сколько человек пришло на последний «Русский марш»?

Нет, понятия не имею. И вообще был ли он. Для меня вообще удивительно, кто вообще на него мог бы пойти, потому что всех, кого я знаю, они либо находятся в бегах на сегодняшний день, либо осуждены, либо это Франция, не знаю, Литва, Украина. Да и смысла какого-то сейчас проводить вот в этом формате уже нету, надо что-то делать новое. «Русский марш» это был хороший смотр русских националистических сил, уличных организаций. А какие сейчас силы? Глядеть-то на что? На кучку молодежи, которую избивают сотрудники полиции во время и после марша, а потом к ним ходят сотрудники ЦПЭ по домам? Там глядеть уже не на что.

Я вам могу сказать, что на последних президентских выборах оппозицию представляли Владимир Жириновский, Ксения Собчак.

Нет, ну вы имеете в виду… Ну, Ксения Собчак еще, кстати, это более-менее, то есть Ксении Анатольевне тут ничего не могу сказать, она смелая женщина. Я смотрю ее выступления, обращения, то есть… Ну, в любом случае надо общаться, то есть если есть какие-то вещи, которые всех интересуют, — свобода слова, свобода собраний, митингов, свобода выборов, свобода допуска к средствам массовой информации, еще к чему-то, то есть какие-то нюансы, которые объединяют всех. И за них надо выступать, надо искать формы возможные, хотя я не знаю, какие сегодня формы-то у нас возможные, собственно.

Вы не планируете уезжать?

Ну, уезжать надо было давно, и честно говоря, мне все говорят, даже сотрудники ФСИНа говорили, что выйдешь — сразу, говорят, уезжай лучше. Я говорю, ну если все будут мыслить, кто что-то хочет изменить, что надо уехать, ничего хорошего не будет. Надо, чтобы уехали те, кто мешает жить здесь людям, а не те, кто хочет перемен для людей.

Какие у вас планы?

Планы — оглядеться, наладить социальные связи, как говорят в колонии сотрудники, а уже наладив социальные связи, будем глядеть, что будет. Надо будет подумать о трудоустройстве, у меня еще школа единоборств, надо с ней разбираться, то есть что там в каком состоянии находится. Ну, для начала отоспаться немножко.

Силовики отражают страхи администрации президента, которая поглядела на украинский Майдан и поняла, что ударной силой спусковой будут как раз вот русские националисты, фанаты, вот эти все группировки радикальные. И самая главная задача для них — это не допущение было скрещивания вот этой Болотной и Манежной площади, чтобы Манежная площадь не стала детонатором этих акций протестов, и было решено просто уничтожить любую активность в этой плоскости, любую активность. Если правильно все это преподать, это будет очень взрывная, мощная идеология, которая поднимет очень большие массы.