«Власть — самое важное, что у него есть»: чем обернется торг Лукашенко с Россией

«Здесь никто никого не наклонит, даже сильный слабого», — это президент Александр Лукашенко говорит о возможном присоединении Беларуси к России. Его быть не может. В подтверждении своих слов, батька цитирует российских партнеров.

Александр Лукашенко: Мне сказал президент России, и Россия прежде всего на это пойти не может. Нет такой возможности у России. Учитывая последствия всего.

Говорить про объединение союзных государств журналисты и политологи начали в конце прошлого года — якобы это такой план Путина к российским выборам 2024 года. Будет одна валюта, суд, таможня и единый энергорынок. И две встречи Путина и Лукашенко под новый год как бы намекают на серьезные переговоры по интеграции. Но президента Белоруссии, кажется, заботят только поставки российской нефти. Из-за налогового маневра сырье становится дороже.

Александр Лукашенко: Потери от налогового маневра в этом году составят смешную сумму 400 млн долларов — при 70 $ за баррель. Это не катастрофа. Но мы на это пойти не можем. Потому что с 15 года, когда ввели налоговый маневр, мы уже потеряли 3,6 млрд долларов.

Налоговый маневр, к слову, спровоцировал не только встречи президентов, но и рост цен на бензин в России. Но что Белоруссия? Раньше налог рассчитывался за экспорт нефти — эту пошлину Белоруссия не платила. Но теперь налог взимается за добычу сырья, а не продажу. И здесь привилегий у братского государства нет. Нефть дорожает для всех одинаково.

Александр Лукашенко: В России кое-кто говорит: «У нас нет обязательств по компенсации, исходя из ситуации по налоговому маневру». На что я задаю прямой вопрос — мы, подписывая эти договоры, о союзном договоре, евразэс, рассчитывали на постоянное ухудшение экономической ситуации в связи с внутренними действиями РФ? Нет. Мы рассчитывали на лучшее, и это везде записано.

Почему Александр Лукашенко заговорил о компенсациях спустя три года налогового маневра? Возможно, потому что нефть начала дорожать, и это болезненно для Беларуси. А возможно, потому что 2019-й — это год выборов президента, и хотя исход их всем давно известен, ухудшать экономические показатели страны как-то нехорошо. Тем не менее Россия обещала компенсировать налоговый маневр.

Александр Лукашенко: Не отрицала, что такие компенсации будут. Но обусловила это углублением интеграционных процессов. На вопрос — какие это интеграционные процессы — пока ответа у россиян нет. Когда я спрашивал, чего РФ в плане интеграции хочет от Беларуси, ответа прямого не последовало.

Интеграция должна проходить в рамках договора о союзном государстве. Там прописана единая валюта, общий парламент и суд. Но за 20 лет этого так и не сделали. И сейчас, когда встал вопрос о новых льготах, России очень удобно потребовать хотя бы один из этих пунктов.

Кирилл Коктыш, доцент кафедры политической теории МГИМО: Возможностей огромное количество. Можно создать союзный парламент, он никому не будет мешать. Можно создать новый орган. Другое дело, что функциональной нагрузки у этих органов по-большому счет не будет. Понятно, что сейчас идет торг, достаточно привычный, достаточно понятный. Я не думаю, что он приведет к драматическим последствиям.

Торгуется Александр Лукашенко по-старинке, диверсификацией — нефть можно покупать у Прибалтики. Но на самом деле так выйдет еще дороже, северные соседи скидок не дают, при этом возьмут еще свою наценку за транзит. Поэтому вариантов у Александра Лукашенко немного — продолжать переговоры. Обычно, ему удается без серьезных последствий получить свое.

Артем Шрайбман, белорусский политический обозреватель: Нужно очень плохо понимать Александра Лукашенко, чтобы верить, что только потому что Кремль чего-то попросил в вопросах суверенитета или лично власти, Лукашенко это отдаст. Власть — самое важное, что у него есть. В Беларуси есть очень хорошая избирательная комиссия, ОМОН, телевидение. Это все работает гораздо надежнее и это гораздо морально легче включить, чем отдать суверенитет.

Фото: Пресс-служба Кремля