Зачем Сечину труба в Мозамбике? Помочь Путину влиять на Африку

Козырев: Ну, да. Всё так, как вы говорите, только немного перевёрнуто. У нас есть государство, которому принадлежат эти самые компании, при этом компании по идее должны зарабатывать деньги как любое коммерческое предприятие, поэтому государство лоббирует продвижение этих компаний в разные страны мира. Но при этом, поскольку у нас во главе государства стоят люди, которые выросли ещё в те времена, когда нужно было развивать братскую дружбу, бороться с империализмом, многие из них продолжают бороться с империализмом и сейчас, то процесс лоббирования интересов наших компаний за рубежом иногда похож на братскую помощь странам, где мы лоббируем интересы тех самых компаний.

Белоголовцев: Давайте примеры назовём. Самые яркие примеры - это Мозамбик, Зимбабве, где «Роснефть» собирается строить газопровод, Венесуэла, Алжир, Ливия и Ирак.

Козырев: Давайте начнём с Мозамбика, это последняя новость, которая сподвигла нас на написание этого мега текста. Получается, «Роснефть» планирует построить нефтепродуктопровод, который пройдет по территории Мозамбика и Зимбабве. Труба длиной 700 километров, которая будет стоить 700 миллионов долларов. Только возникает вопрос - зачем это нужно «Роснефти», если она там рядом нефть не добывает, бензин не делает? Мозамбик - одна из беднейших стран мира.

Белоголовцев: 700 километров трубы за 700 миллионов долларов - это немного?

Козырев: Это дёшево. Недоумение вызывает не цифра, а регион.

Белоголовцев: А можно сказать, сколько бы подобный проект стоял в России?

Козырев: По-моему, «Газпром» кладёт трубу за 3-5 миллионов долларов за один километр.

Белоголовцев: То есть «Роснефть» строит в Африке в 3-5 раза дешевле, чем в России?

Козырев: «Газпром» говорит, что это такие сложные условия. 700 миллионов, на самом деле, это такая оценочная цифра, проекта ещё нет, он не подписан. Тут интересно то, что, как многие говорят, этот проект не чисто коммерческий проект «Роснефти», а это некий способ восстановить влияние России в этом регионе. Как известно, Игорь Иванович Сечин, президент «Роснефти», начинал свою карьеру в Мозамбике, был там переводчиком, потом был советником в Анголе, видимо, он помнит те места и знает, что там происходит. Если под его руководством реализуется этот проект, то, видимо, здесь есть какой-то политический аспект, не просто туда бензин качать, а ещё и быть в этом месте главными, то есть такой вариант Венесуэлы light, притом, что президент Зимбабве почти что Чавес.

Белоголовцев: Ну, Россия как раз и поддерживала его.

Козырев: Это такое место, куда приличная компания не идёт, а российская идёт. Что здесь первично? Желание «Роснефти» заработать какие-то миллионы на строительстве трубопровода и продажи бензина? Или первичным является попытка закрепиться в этом регионе?

Белоголовцев: В этом регионе, условно говоря, могут быть у «Роснефти» долгосрочные интересы?

Козырев: Они говорят, что, да, Зимбабве - бедная страна, но это и хорошо, потому что у них нет собственного нефтеперерабатывающего производства, у них бензин очень дорогой, у них 1 доллар 57 цента стоит литр бензина, в этом есть свой коммерческий смысл, наверное, но он неочевиден. Наверное, можно найти какие-то другие точки приложения усилия «Роснефти». Сами люди в «Роснефти» говорят, что она должна стать глобальной компанией, что Африка - их стратегический регион, и когда-нибудь они будут там серьёзно представлены, ни одна глобальная компания мира не может быть не представлена в Африке.

Это хороший пример, который демонстрирует всю противоречивость вот этого всего хозяйства. Тут надо понять, что либо ты бизнесом занимаешься, либо ты поддерживаешь братский народ. Потому что если ты поддерживаешь братский народ с помощью коммерческой компании, которая по идее должна показывать прибыль, то когда президента Зимбабве свергнут и проекты национализируют, то компания покажет убыток. Соответственно, тебе придётся его возместить, видимо, из бюджета, но я, как гражданин, как налогоплательщик, не согласен с этим, а как акционер «Роснефти», я был бы не согласен тем более, потому что это примерно то же, что добывать нефть из нефтяных песков Венесуэлы.

Белоголовцев: Что в итоге в Ливии осталось, что в Ливии у нас происходит?

Козырев: Честно говоря, там особо ничего не успело вырасти. Там, как известно, были санкции, до 2004 года Ливия была под санкциями, потому что они взорвали самолёт над Локерби, поэтому он принял решение запретить работу в Ливии, поставку не только оружия, но и чуть ли не весь бизнес. Потом санкции сняли, Путин съездил туда, встретился с Муаммаром Каддафи, посетили вместе концерт Патрисии Каас, подружились, подписали контрактов на 4 миллиардов долларов на поставку оружия и несколько контрактов на начало работ по добыче нефтегаза.

Есть «Газпром», у которого 3 проекта, и есть «Татнефть», это из таких крупных компаний. «Газпром» выиграл несколько тендеров, соответственно, начал разведку, начал бурить, но не начал добывать, потому что там началась война. Плюс в рамках большой сделки по обмену активами он получил долю в нескольких проектах, где он является не оператором, а просто акционером. Там не очень большие объёмы добычи, но вроде как сейчас это всё снова начало работать, но в рамках масштаба «Газпрома» - это ничто. Плюс там ещё есть месторождение Элефант, где «Газпром» в рамках обмена актива с «Eni» должен получить долю, сейчас эта сделка подвешена.

Непонятно, как новые власти отнесутся к «Газпрому» в качестве участника этого проекта. Это такой блестящий пример, когда сочетание политики и бизнеса, который вроде кажется логичным, но когда внешняя политика терпит фиаско, то страдают не только политические вещи, бизнес тоже рассыпается как карточный домик. Когда мы собирали эту историю, мы увидели то, что иногда это срабатывает. Как получилось с Ираком? Американцы свергли Саддама и установили там вроде как оккупационный режим, и вроде как должны были наделить делянки своим компаниям. Но потом выяснилось, что оккупационный режим вовсе не режим, что там партизанская война. Вывод войск из Ирака стал главным избирательным обещанием Обамы, которое он выполнил. Нынешние иракские власти - это не то, чтобы оккупационный режим, это самостоятельные люди.

Как выяснилось, у России достаточно сильные позиции в Ираке. У нас пару недель назад Ирак закупил большое количество оружия, был подписан контракт на больше чем 3 миллиарда долларов - самолёты, вертолёты, танки. Неожиданно для многих Ирак пошёл на массированные закупки у России военной техники, а она даже круче, чем нефть. Это показатель того, что страны действительно друг другу доверяют, или доверяют в рамках борьбы с кем-то. Я тоже слышал, что иракское правительство нынче - не просто назначенные американцами чиновники, а это самостоятельные люди, и эта сделка это доказывает. Видимо, эта ситуация сложилась благодаря целенаправленным усилиям нашей дипломатии. Да, у нас есть позиции в Ираке, и там не только оружие продано, но и у «Лукойла» есть проект участия в разработки месторождения Западной Курны-2. Они там ещё при Саддаме выиграли соглашение с РП, но опять же санкции, месторождение разрабатывалось, лицензию у «Лукойла» отобрали, потом «Лукойл» снова триумфально выиграл при американцах. Теперь это всё ведёт к тому, что они начнут её уже разрабатывать. Эта Западная Курна, действительно, гигантское месторождение, это одно из трёх неразработанных, но открытых нефтяных месторождений в мире. «Лукойл» считает, что когда они выйдут на стабильный уровень добычи, то объём добываемой нефти там будет примерно сопоставим с тем, что «Лукойл» сегодня добывает вообще.

Белоголовцев: При этом же сложно назвать «Лукойл» государственной компанией, интересы которой, напрямую стал бы лоббировать Владимир Путин.

Козырев: У «Газпром нефти» там тоже есть месторождение, но оно не такое большое, как Западная Курна, но тоже достаточно крупное. Если Западная Курна на пике будет добывать порядка 80 миллионов тонн в год, то это порядка 2-3 миллионов, но это тоже много. Плюс забавно то, этому можно верить, можно не верить, по слухам, власти Ирака хотят отобрать часть проектов у «ЭксонМобил» и отдать их «Газпром нефть» или «Лукойлу», потому что американцы каким-то образом явно поддерживают Курдистан - непризнанную республику, они заключили с ними соглашения. Вот эти нефтяные компании, которые хотят отобрать доли, они что-то добывают, заключили контракты. Там есть какая-то внутренняя политика.

Белоголовцев: То есть Багдад может шантажировать американцев русскими компаниями?

Козырев: Смысл в том, что Ирак - страна, где Россия вроде бы потеряла все позиции. А теперь выясняется, что нет, там есть несколько проектов по поставке военной техники, есть проекты по добыче нефти, которые будут развиваться в течение десятилетий. Всё это выросло благодаря этому миксу из политики и бизнеса.

Белоголовцев: Можно сказать, что это едва ли не главный успех российской дипломатии за последние годы?

Козырев: Причём, прошёл он незаметно, как это бывает у чекистов. Может, если об этом начать говорить громко, это станет темой избирательной кампании в США, то есть Ромни придётся что-нибудь сказать, а если он выиграет, придётся что-нибудь сделать. В итоге у меня двойственное отношение по поводу этого всего. С одной стороны, это круто, что 3 миллиарда долларов, правда, там есть ещё такой аспект, что в Ираке и в Венесуэле, несмотря на то, что это великие нефтедобывающие державы, Россия при этом дико их кредитует на покупку этого оружия, Чавесу дали около 7 миллиардов долларов в кредит, а Ираку до этого списали порядка 10 миллиардов советского долга. Получается, что есть успехи, но они базируются на том, что мы раздаём бабки.

Получается такая сложная система. С одной стороны, есть в головах у наших чекистов, которые рулят, ощущение, что у нас есть место в мире, мы оттуда должны грозить шведу, тут Ирак, Иран, бывшие советские клиенты, есть ещё новые союзники типа Чавеса, это первое. Второе, что мы должны продвигать наши компании, и они продвигают действительно. Когда я работал в президентском поле, в начале 2000-ых это было действительно прикольно по сравнению с Ельциным. Условно говоря, Ельцин приезжал и ничего не делал, а когда приезжает Путин, с ним приезжал человек из «Газпрома», из РЖД, сразу все начинали трамбовать этих алжирцев, ливийцев, вроде что-то получается. А третье, при этом мы раскидываем наше бабло как со спутника над земным шаром. И эти все люди из Венесуэлы, Ирака, у которых у самих денег много, берут их и на них закупают наше оружие. Вот такая система. Что здесь главное - первое, второе или третье - непонятно.