Станет ли Path новым Instagram

Лобков: Сегодня у нас в гостях Александр Кияткин, старший редактор портала Slon.ru. Мы говорим о животрепещущей теме - о социальных сетях и о том, какие приложения для размещения фотографий себя любимых, своих домашних животных, сейчас капитализируется. И всех на прошлой неделе, как я понимаю, изумила покупка сервиса Instagram. Для тех, кто не знает, это способ размещать свои фотографии там, в Интернете.

Кияткин: Ну да, с помощью фильтров. В общем, такая социальная сеть урезанная.

Лобков: Как стало известно вчера, мобильное приложение Path (то есть путь) привлекло 30 миллионов долларов от целого ряда венчурных инвесторов.

Кияткин: Включая Ричарда Брэнсона.

Лобков: У которого нюх очень хороший.

Кияткин: Очень хороший нюх, включая Миллера.

Лобков: И еще одного человека с хорошим нюхом - Юрия Миллера, главы DST, основателя Mail.ru.

Кияткин: Да. У обоих прекрасный нюх.

Лобков: Вот в чем суть? Почему эти приложения покупают? Почему в них инвестируют?

Кияткин: Мне кажется, что, пожалуй, все началось, в какой-то степени, с социальной сети, которая называется Pinterest. Ее пока что толком никто не купил, но все о ней говорят. Некоторое время назад она взорвала Интернет, притом, что эта социальная сеть ориентирована исключительно на то, чтобы постить картиночки. 2/3 пользователей там, мне кажется, домохозяйки.

Лобков: Еду, котиков.

Кияткин: Да. Еду, котиков, вот такой. «Я такое платье на свадьбу хочу надеть. Как вам?» Уже к этому моменту Instagram был чрезвычайно популярен, но заключен в iPhone и iPad.

Лобков: Instagram, скажем так, - это средство обработки изображения, для того, чтобы оно было красивым, симпатичным, эстетичным.

Кияткин: Да, с некоторым вкраплением функций соцсети. Но при этом Instagram долгое время был исключительно в устройствах от Apple, что делало его распространение ограниченным. Pinterest не был ограничен подобными вещами, и рос с сумасшедшей скоростью. Но и другие сервисы, которые были заточены именно на обмен картинками и видео, они росли как грибы после дождя. То есть, для всех уже стало очевидно то, что давно предсказывали - переход общения в Интернете от слов к чему-то более непосредственному, коммуникации на уровне глаз.

Лобков: Видеотелефон, как это раньше называлось.

Кияткин: В общем-то, да. То есть эмоции передаются не словами, они передаются картинками. Причем Instagram или тот же Path, о котором мы сейчас упомянули, они заточены под фильтры. Такие фильтры, с помощью которых можно изображение изменять, так или иначе.

Лобков: Да, очень модно стилизовать изображение в Instagram под старую хронику. Вчера себя сфотографировал, как будто в 1913-м году дагерротип сделал.

Кияткин: Да-да. Эти фильтры они передают настроение, они передают эмоции, который человек испытывает.

Лобков: И вот именно в этом их коммерческая привлекательность что ли?

Кияткин: Судя по всему, да.

Лобков: Но вот рекламная экономика всего этого дела какова? Ведь, насколько я понимаю, в Facebook рекламы много, контентной рекламы. То есть, слово напишешь – у тебя сразу колонка. Google просто чувствует, о чем ты пишешь в тексте, и у тебя сразу появляется контентная реклама с правой стороны. То есть, там видно прямо, как работает экономический мотор этого интернет-образования. А вот в этом Instagram ничего не встроено. Вот за что его покупать за миллиард? Или Path - 30 миллионов долларов, о котором вообще, кстати говоря, мы спросили наших подписчиков в Twitter (еще в одном интернет-ошлепке), пользуются ли они приложением Path - они молчат. Судя по всему, не пользуются. А вот про Instagram, все Instagram хвалят и говорят, как замечательно и так далее. Вот, 30 миллионов в никуда.

Кияткин: Да, Path не очень популярен сейчас в России, скажем прямо. Да и во всем мире у него подписчиков 3 миллиона. Это, в принципе много, но с другой стороны, это на порядок меньше чем у Instagram того же самого. Что касается монетизации. Instagram, например, вообще ничего не зарабатывает. Работают там около 10 человек и заплатил за него Facebook миллиард долларов.

Лобков: Вот.

Кияткин: Тут может быть много версий, почему Facebook это сделал.

Лобков: А до этого Лев Пархоменко говорил, что кризис будет углубляться и в такие моменты люди обычно вкладываются в такие игрушки. Лучше в куклу Барби вложиться - она продается.

Кияткин: Ну, тем не менее, Facebook решил, что Instagram для нее это такая, в каком-то смысле кукла Барби, которая делает все красиво. И если встроить механизмы Instagram в Facebook, то у Facebook будет больше потенциала. Я же говорил о том, что сейчас все больше заметно смещение социальной активности людей от обмена словами, от такого вербального общения к обмену эмоциями, чистыми эмоциями, которые выражаются в картинках, в видео и так далее. Facebook, прежде всего, - текстовая соцсеть, заточенная под общение с помощью слов.

Лобков: Потому что там обычно публикуют ссылки на YouTube. Если хотят видео какое-то разместить, то публикуют ссылку обычно.

Кияткин: Да. Очевидно, Facebook захотел, помимо привлечения к себе пользователей Instagram, а это больше 30 миллионов пользователей, причем достаточно платежеспособных пользователей, потому что практически все они владельцы iPhone, помимо этого он хотел улучшить свой функционал и сделаться более современным. Кто-то даже высказывает предположение, что Facebook испугался Instagram, мол, это соцсеть будущего, которая бьет и Twitter и Facebook. Поэтому решили скупить его на корню. С Path, который мы сейчас обсуждаем, в который вложились Брэнсон и Миллер, - это что-то похожее. Это такой Instagram, только немножко улучшенный. Дело в том, что сам Instagram недавно перешел от своей элитарности, исключительно для пользователей, который пользуются устройствами Apple, пошел в народ. Например, на android стало приложение Instagram и так далее. У Path сохраняется эта элитарность, причем привязанная к Apple, потому что только на iPhone у него еще есть несколько фишек, вроде того, что число друзей там (friend), не может составлять более 150. Это основано на давних статистических подсчетах, что единой может быть группа не более 150 человек. Если она больше, то она начинает распадаться на несколько…

Лобков: Друзья в Facebook или друзья прямо в этом Path?

Кияткин: Прямо в Path. Это вполне себе социальная сеть, просто заточенная на…

Лобков: То есть они все видят картинки. Я что-то сфотографировал, выложил куда-то в Path и все они видят, вне зависимости от того, сейчас они в Facebook находятся, он-лайн или не он-лайн, все равно они видят?

Кияткин: Они видят на экране своего телефона. И только телефона, потому что это еще одна фишка этого приложения, потому что она не имеет доступного варианта - все только в телефоне. Это еще один современный тренд, перемещение активности от десктопов, от больших компьютеров на мобильные устройства.

Лобков: Мне кажется, это вложение аудитории.

Кияткин: Да. Path, в общем, сочетает в себе несколько таких признаков соцсети будущего - это ориентация исключительно на мобильные устройства, ориентация на чистые эмоции, ну и, плюс, все хвалят тамошний дизайн и все такое. Ну и говорят о том, что люди очень устали от большого количества friend и количества информации. В Facebook несколько сотен friend и ты в них тонешь. Здесь, действительно, всего 150 человек. Это обусловлено научным подходом, что сплоченной может быть только группа не более 150 личностей.

Лобков: Как я понимаю, тренд идет на то, что, если сначала Facebook также как он унаследовал в каком-то смысле от Живого Журнала вот это вот, что сначала люди почти статьи писали в Facebook, потом люди стали писать…

Кияткин: Хорошие были времена.

Лобков: Да, хорошие времена. Потом стали писать комментарии. Потом люди стали больше публиковать там про всякую еду и котиков, а статьи как-то переместились куда-то в другое место.

Кияткин: Да. Они остались в ЖЖ.

Лобков: В ЖЖ все остались статьи, а там только «нравится», «не нравится».

Кияткин: Примерно так, да. Ну да, это такие тренды и Path полностью их оседлывает, так скажем.

Лобков: Больше картинок, больше эмоций, меньше философских рассуждений.

Кияткин: Да. Причем больше эмоций в прямом смысле слова, потому что там вместо одного Facebook`овского «like» есть пять или шесть эмоций.

Лобков: Градация.

Кияткин: Смайликов.

Лобков: То есть, современному человеку разрешается иметь больше эмоций, чем одна. Facebook человеку разрешает иметь одну эмоцию.

Кияткин: Да. Может только нравится. А здесь может только не нравится, может вызывать удивление, может вызывать иронию.

Лобков: Какой богатый мир современного человека, как его развивает сервис.

Кияткин: Да. Теперь уже целых 6 эмоций.

Лобков: Да и, видимо, это и стоит 30 миллионов долларов.

Кияткин: На самом деле стоит гораздо больше, просто вложили 30 миллионов долларов. Это венчурные инвестиции. Они его не покупают пока что. Мы как раз в статье порасуждали о том, кто может купить.

Лобков: А в перспективе, допустим, что случилось со старыми средствами общения - ICQ, Skype частично? Не морщитесь так. Как только они пытались в себя засовывать рекламу, они умирали. Как только они пытались подписные сервисы за деньги и LiveJournal, все пытались - они умирали, или прекращали эти попытки. Возможно, что Instagram и вот этот Path, в конце концов, найдут какой-то способ в себя брать рекламу, емкий компонент?

Кияткин: Мне кажется Instagram это уже не нужно. Потому что он уже часть Facebook, который прекрасно умеет зарабатывать на рекламе, причем на не раздражающей баннерной рекламе, а на нормальной контекстной и на играх. Поэтому Instagram будет всего лишь способом улучшения Facebook, а не способом зарабатывать деньги. Что касается Path, то, как показал опыт Instagram, не нужно зарабатывать деньги, чтобы стоить миллиард долларов. Я думаю, по этому пути создатели Path (извините за тавтологию) и пойдут.