Солнечная энергетика популярна, а компании разоряются

Макеева: Приветствую Александра Кияткина, старшего редактора делового портала Slon.ru. И вот о чем мы поговорим. Сегодня рынок солнечной энергетики, еще совсем недавно казавшейся весьма привлекательной для инвесторов и субсидируемый государством, переживает, оказывается, не самые лучшие времена. Вот на балконе делового портала Slon.ru в это вообще не верится, потому что солнце жарит так, что кажется, что может обогреть целый город собой.

Как так выходит, что рынок продолжает расти, как я поняла из публикации, а компании при этом разоряются? Что это за странный процесс?

Кияткин: На самом деле фантастика, потому что альтернативная энергетика всеми считается такой отраслью, которая будет расти и расти. Самая перспективная, можно сказать, отрасль. И действительно, если посмотреть на цифры, допустим, рынок солнечной энергетики еще в 2010 году оценивался, если я правильно помню, в 50 млрд долларов, в 2011 уже 90 млрд. Кажется, не может быть рынка более привлекательного в мире. Тем не менее, количество компаний, которые разоряются, заводов, которые закрываются, причем компании, которые лидеры рынка, которые за один-два года потеряли 90% капитализации, растет и растет. Это, действительно, какой-то нонсенс, но этому есть свое объяснение.

Макеева: Я буду периодически вмешиваться и говорить, что об этом пишут наши зрители. Мы предложили им обсудить эту тему. И удивительно охотно, более того, авторитетно наши зрители приняли в этом участие. Вот Ярослав Максимов пишет: «В Германии половина крыш частных домов на солнечных батареях. Непохоже на нелучшие времена».

То же самое могу сказать о Греции, со своей стороны. Более того, попала в такой небольшой отель, который располагался в старом доме, и его нельзя было украсить, точнее, изуродовать солнечными батарей, потому что там дизайн и все такое. И хозяин страшно извинялся из-за того, что приходилось переключать тумблер для того, чтобы была горячая вода, и говорил: «Да, вот у нас у одних, наверное, в городе, у кого нет солнечных батарей, но зато у нас очень старинный дом». Это просто говорит о том, что в стране, в Греции, экономический кризис и все такое – все в солнечных батареях. Почему компании не получают от этого прибыли, если они этим торгуют?

Кияткин: Здесь есть несколько факторов. Первый фактор – это эйфория и, возможно, чрезмерная эйфория. Второй фактор – это китайцы. Этот фактор фактически везде сейчас присутствует.

На счет эйфории. Да, были настроения, что все это будет расти, расти и расти. В солнечную энергетику пришли люди из традиционной энергетики и люди, которые привыкли мыслить масштабами паровых турбин, атомных станций. Они привыкли жить в той парадигме, когда все эти турбины имеют цикл производства несколько лет. Они практически не отличаются от тех, что строились 30 лет назад практически, и борьба там идет за десятые процентные пункты КПД. В общем, вот такой очень инертный рынок.

Они ожидали, что рынке солнечной энергетики будет примерно то же самое, но оказалось, что это совсем не так и технологии улучшаются слишком быстро. КПД этих электростанций может расти на проценты в год. И если вы построили завод по такой-то технологии, то, в принципе, через год-два он может уже устареть. Поэтому многие заводы и закрываются, а инвесторы, которые строили все это, они оказались к этому не готовы.

Макеева: Вот пишет Виталий Куваев: «Срок окупаемости оборудования в солнечной энергетики с сегодняшним уровнем развития технологии равен сроку жизни оборудования». А получается, что оборудование, условно говоря, каждые два года надо менять и чуть ли не полностью модернизироваться, потому появляются новые…

Кияткин: Не то, что нужно менять. Если вы уже купили себе батарею, то и используете ее. Другое дело, что тот, кто придет позже и будет позже строить солнечную электростанцию, он увидит, что есть предложения получше, с лучшим КПД и уже не купят у того производителя.

Макеева: То есть, непонятно на каком этапе зайти в этот бизнес, если вообще заходить. Главное – всегда быть последним.

Кияткин: Да, примерно так. Или иметь государственные субсидии, которые во многих странах сейчас кончились, но не кончились они в Китае. Поэтому в Китае многие компании живут и здравствуют, несмотря на то, что фактически они убыточны. И это привело к тому, что, по-моему, в 2010 году что-то вроде 48% рынка было китайским фактически, а в 2011 уже больше 57%.

Макеева: Ничего себе!

Кияткин: Китайцы идут.

Макеева: Но они как бы сделали на это ставку и будут этим заниматься?

Кияткин: Да. Вот автор нашей статьи, он говорит о том, что сейчас происходит грандиозная трансформация отрасли, в результате которой появятся свои BP и Shell, как нефтяные корпорации. Он не зря сравнивает с нефтяными корпорациями, потому что солнечная энергетика, ее рынок, он становится чем-то похожим на рынок сырья, потому что эти элементы, из которых создается солнечная электростанция, они достаточно простые, они надежные, удобные, их можно производить в большом количестве. Это не как паровые турбины. Поэтому ими рынок заполнен и каждый может выбирать то, что ему нравится, что дешевле. То есть, главный фактор – это цена.

Макеева: Вот что касается сырья. Эльмир Насрутдинов, еще один просвещенный наш зритель, пишет, что объясняет это, в смысле, что рынок растет, а компания разоряется, глобальным снижением цен на поликремний: «Было запущено много заводов по его производству и падение цен оказалось незапланированным. В бюджет производителей кремния закладывались более высокие цены и, в глобальном смысле, это, скорее, не падение цен, а стабилизация, поскольку 5-8 лет назад был бум инвестиций в кремний» и так далее. Что с поликремнием? Вот эта история, ты понимаешь ее?

Кияткин: Здесь ситуация с тем, что вообще снижается резко себестоимость производства, но еще больше снижается спрос, на самом деле, точнее, разница между спросом и предложением. Потому что вот та эйфория, которая была на этом рынке, она привела, фактически, к кризису перепроизводства. И, несмотря на то, что рынок действительно быстро растет, все больше и больше людей покупают себе солнечные батареи, не говоря уже о компаниях, которые серьезные электростанции строят, несмотря на все это, на данный момент предложений в два раза больше, чем спроса. И компании, они просто вышли за черту убыточности.

Макеева: А есть какие-то неосвоенные рынки, которые могут в любой момент подключиться? Или, скажем так, все очень быстро среагировали, и кто хотел, сразу откликнулся?

Кияткин: Такие быстрые рынки, вряд ли можно ожидать их появления. Потому что сейчас вот такого бума, когда все понимали, что за этим может быть будущее, что это интересно и, наконец, поняли, что да, с этим можно работать, вот это вот первый такой всплеск прошел, сейчас идет рост. Это быстрый рост, но это не такой рост, который сможет решить все проблемы перепроизводства, все проблемы компаний, которые производят батареи.

Макеева: Мне тут понравился еще отзыв человека, скрывающегося под псевдонимом Energy Save, такой псевдоним говорящий: «Их меньше, - в смысле компаний, которые занимаются солнечными батареями. - Не больше тысячи интернет-компаний, которые разорились в 2000-е, поэтому это просто заметнее». Ну, действительно, интернет-компании разорились, Интернет же не отменился. То же самое с солнечной энергетикой.

Кияткин: Нет, она, конечно же, не отменится. Просто, действительно, как говорит автор нашей статьи, появятся свои корпорации, то есть те, которые смогут оседлать технологии. Технологии, которые позволят им сделать и дешевле и эффективнее вот эти батареи. То есть, через некоторое время, все-таки, технология дойдет до некоторого потолка, когда уже чуть-чуть менее быстро станет увеличивать эффективность свою. Тогда уже можно будет говорить о долгосрочных инвестициях. Тогда победит тот, кто больше всего денег вложит в технологии, сможет продавать дешевле, сможет продавать лучше. И, похоже, что, скорее всего, этим «кто-то» будут китайцы.