Русская мафия отличается от якудза и Коза Ностра полным отсутствием порядка

Лобков: В гостях у нас Александр Кияткин, заместитель главного редактора Slon.ru и говорим мы о теме, которая, казалось бы, почила в бозе, - это тема русской мафии за границей в Европе. Потому что, насколько я понимаю, сейчас больший интерес представляют русские чиновники, которые покупают недвижимость, которые вкладываются в крупные предприятия и занимаются разными схемами на Багамах, в частности странными финансовыми схемами. Неужели мафия в ее первоначальном смысле существует?

Кияткин: Здравствуйте. На самом деле, конечно же, эта тема уже отошла на второй план. Безусловно, давненько мы не слышали особых скандалов о том, что происходит с российской мафией.

Лобков: Последнее было в Испании в 2007-2008-м годах, когда около 30 или 40 авторитетов, там был такой Шакро Молодой, какой-то, какие-то фамилии, грузинского, в основном, происхождения, оказались. Говорят, что это было потому, что Саакашвили сдал какие-то связи европейскому сообществу.

Кияткин: Тот человек, цитату которого мы приводим, он ничего не говорит о конспиралогических теориях, кто кого сдал. Это Марк Галеотти, человек, который посвятил свою жизнь изучению российского криминала. Он профессор Нью-Йоркского университета. А лекцию о том, что собой представляет современный российский криминал, он прочитал в Chatham House, известном британском институте. Это очень символично, потому что вот вы сказали, что сейчас больше внимания уделяется чиновникам, а сам криминал редко всплывает на Западе. Это в какой-то степени так, но просто Галеотти говорил о том, как сращивается наш криминал с нашей бюрократией. И это порой одно и то же для тех, кто находится на западе. Во-первых. Во-вторых, именно в Лондоне проходит процесс Дерипаска – Черной.

Лиманова: Именно в Лондоне был снят последний фильм про русскую мафию, такой очень колоритный, правда, там деталей было много фальшивых. «Eastern Promises» он назывался в их прокате, «Обещание с Востока». А у нас он назывался «Порок на экспорт». Был фильм Кроненберга, где играл Вигго Мортенсен и Венсан Кассель, это были два друга, один из них сын вора в законе, другой, значит, вор в законе тогда был. И, по-моему, после фильма Кроненберга 2007-й год, все увяло.

Кияткин: Да, они там очень смешно по-русски говорили.

Лобков: Да, в бане друг друга резали ножами.

Кияткин: Дело в том, что эта тема, конечно, немножечко увяла, но увяла просто потому, что такие герои, о которых вы говорите.

Лобков: Колян и Вован.

Кияткин: Колян и Вован они немножечко отошли, они уже, их редко уже можно увидеть в Лондоне. Теперь в Лондоне можно увидеть других людей. На самом деле, если послушать то, как Галеотти описывает наш криминал, то можно даже испытать что-то вроде извращенной гордости за наших дорогих бандитов. Потому что там упоминаются слова вроде эффективность, космополитизм, в хорошем смысле слова, там чутье, дух предпринимательства там живет среди нашего криминалитета.

Лобков: А где не живет, среди итальянского не живет, допустим?

Кияткин: Дело в том, что Галеотти подчеркивает, что старые такие с традициями криминальные группировки вроде «Коза Ностры» и «Якудза», они до сих пор пытаются, по крайней мере, пытаются поддерживать традиции, традиции лояльности, общинности своей. Что касается русской так называемой мафии, то она, ну если кратко выражать посыл Галеотти, то она абсолютно беспринципна.

Лобков: Беспредельщики.

Кияткин: Можно и так сказать. Главное для них - это (что неудивительно) деньги. Деньги - это главная и единственная ценность, которая для них существует, и в этом они в какой-то степени отличаются от традиционных мафиозных группировок, которые существуют в Европе и в Америке.

Лобков: Ну а скажем, вот я смотрю, что они даже работают в Лондонском Сити и отмывают там деньги. Вот уж где, как казалось бы, невозможно. И что русская мафия абсолютно победила национальный вопрос. Если здесь в России до сих пор существуют некие противоречия с выходцами из Кавказа, скажем так, ну, в кругах не очень образованных людей, то русская мафия уже преодолела, как пишет Галеотти, преодолела все национальные вопросы и там все равноправны абсолютно.

Кияткин: Как я уже говорил, главная и единственная ценность, это деньги. Все остальное уже второстепенно. Национальность, не знаю, ориентация, что угодно. В этом смысле очень толерантны наши бандиты, хотя бандитами их уже язык не поворачивается назвать, в принципе, может быть они и бандиты, но они очень такие цивильные стали бандиты.

Лобков: А там они себя законопослушно ведут? Если о них все знают, почему их не трогают, собственно?

Кияткин: Чтобы их тронуть, нужно добраться до них в России, как правило, потому что корни русской мафии, естественно, в России. Что она собой представляет сейчас? То есть Галеотти проводит некоторую разбивку по поколениям российского криминалитета. Да, выходцы, из, условно говоря, Гулага, еще советской, так сказать, старой школы. Это авторитеты 90-х, и это современные криминальные авторитеты, которые срослись с экономической и бюрократической элитой страны. Кроме того, он говорит о том, что дети авторитетов, которые правили в 90-х, они не отказались в большинстве своем от стези, на которой стояли их отцы. Они ее продолжают, но они ее продолжают уже с выходом на новый уровень. Они учились за границей, получали прекрасное заграничное образование. Они очень хорошо знают, что такое бизнес и они продолжают работать, не оглядываясь на закон.

Лобков: То есть, можно сказать, что потомки русских бандитов продолжают, повторяют судьбу потомков американских, когда в первом поколении совершенно чудовищные персонажи, описанные в частности, допустим, Стейнбеком или…

Кияткин: «Банды Нью-Йорка».

Лобков: Да, «Банды Нью-Йорка» или то, что Драйзер, то, что мы читали все с детства, вот эти жуткие персонажи. Их дети уже хорошие бизнесмены, их внуки уже благотворители и создатели собственных фондов и библиотек университетов.

Кияткин: Вот Галеотти говорит, что пока что неизвестно, какова будет судьба третьего поколения российского криминалитета. Еще посмотрим (оно еще не выросло), легализует ли она доходы своих отцов и дедов.

Лобков: Превратятся ли новые деньги в старые деньги, выдержанные, которые не пахнут.

Кияткин: Да. Отмоются ли они за еще одно поколение. Это неизвестно. Но, скорее всего, пока что идет к тому, здесь обозначает несколько как положительных, так и отрицательных факторов. Самый отрицательный фактор - это, естественно, общая чрезвычайная коррумпированность в России и связка криминалитета с бюрократией и с силовыми структурами. Это, естественно, отрицательный момент. Положительный момент, который как ни странно, из него проистекает и больше всего бьет по криминалу в России, по такому серьезному организованному криминалу - война спецслужб российских. Потому что, как говорит Галеотти, сейчас риски очень сильно возросли того, что силовики крышуют незаконные бизнесы, потому что другие силовики…

Лобков: Например, история с подмосковными казино.

Кияткин: Да. И с прокурорскими работниками.

Лобков: А у них, между прочим, у всех за границей была недвижимость. То есть, это можно сказать, что это так действует связка капитала мафиозного и административного капитала, так она инвестирует на Запад.

Кияткин: Да. Но надо сказать, что на Западе происходит разве что отмывка денег. Наш криминалитет старается не пакостить здесь, или даже где-то очень далеко. Например, Галеотти говорит, что вот отмеченные признаки русской мафии в наркобизнесе Аргентины недавно были. Далеко забрались. Вот такой трансконтинентальный масштаб.

Лобков: То есть у себя под боком в Европе они стараются не в коем случае не финансировать какой-то криминальный бизнес, например, наркотрафик. То есть это предпочитают делать где-то в другом месте.

Кияткин: Ну да.

Лобков: А Европа - это такое тихое убежище?

Кияткин: Примерно так, да. Ну, там же хорошо в Европе, комфортно. Они понимают, что там комфортно, и сохраняют комфортные условия. А здесь в России свои законы, точнее, их отсутствие. Так они и живут - зарабатывают здесь, отдыхают там.

Лобков: Что ваши авторы, ваши источники говорят о том, много ли о русской мафии в подводной стране русского бизнеса прояснили два крупных процесса - Березовский и Абрамович, Черной и Дерипаска? Потому что, что касается лингвистики, да, слово «крыша», конечно, вошло в язык английский. Какие еще слова вошли? «Разборка» или «беспредел», не знаю, были там или нет.

Кияткин: «Разборки» и «беспредела» не было, потому что у Чернова с Дерипаской были отношения, судя по всему, более спокойные. Но я так понимаю, что господин Галеотти в данном случае в процессе Черной и Дерипаска уже встал на сторону Дерипаски и считает, что все-таки Черной был все-таки не его бизнес-партнером, а его криминальной крышей. И говорит, что этот процесс очень важен и он знаменателен, он характеризует нынешнее состояние российского криминалитета. Подводит итог такому дикому, в общем-то, криминальному бизнесу 90-х с его крышами и всем прочим.

Лобков: И что интересно, в том случае с Березовским, и в случае с Дерипаской, этот итог подводится в Лондоне в независимом суде, как мы понимаем.

Кияткин: Да, это один из ярких моментов, который характеризует переход российского криминала в какую-то более легальную плоскость.

Лобков: Что даже судиться лучше всего в Лондоне.