Поход на АЭС, фабрику игрушек и пивзавод. Новый вид туризма

Котин: Сергей Богданов, но самое смешное в этой истории то, что партнёров три, и они все Богдановы, но они не все братья.

Кремер: Я правильно понимаю, что вся идея промышленного туризма принадлежит не братьям Богдановым, а Сергею Богданову? То есть деньги из одного места, а идея - из другого?

Котин: Нельзя сказать, что это гениальная идея, потому что это существует в мире, это лежит на поверхности. Он загорелся этим, он захотел это сделать, он повстречался с умными людьми. С его стороны была идея, энтузиазм и готовность взять на себе основные административные проблемы.

Кремер: А им не было куда девать деньги?

Котин: Наверное.

Кремер: А часто ли в таких партнёрствах случаются конфликты, или это как-то сразу прописывается в договоре? Когда идея одного, а деньги - другого?

Котин: Насколько я себе представляю, ни один договор, чтобы там ни было прописано, не убережёт тебя от конфликтов. Если у тебя нет взаимопонимания со своим партнёром, чтобы ты там ни прописал,  и какие изначальные условия ни были, если вы вложили каждый по миллиону долларов ровно, даже несмотря на это, могут случиться конфликты. Это нормальная история, когда есть некий человек, который берёт на себя работу, а другие люди, у которых есть деньги, финансируют эту работу.

Кремер: Странно просто, что они при этом называются партнёрами.

Котин: Это абсолютно нормально. Более того, например, часто в венчурном бизнесе, где речь идёт о каких-то там интернет стартапах или IT-компаниях, люди, которые могли вложить миллион долларов, могли иметь при этом меньшую долю компании, если владелец считает, что его бизнес сейчас стоит 100 миллионов, хотя там работает 5 человек.

Кремер: Что это за бизнес? В чём его фишка?

Котин: Фишка довольно простая, и мне кажется, очень интересная. Фишка в том, что вместо того, чтобы отправляться в романтическое путешествие, например, по Золотому кольцу или смотреть разваленные церкви, такой традиционный внутренний туризм, предлагается посетить что-то познавательное и интересное.  А именно: завод, фабрику, посмотреть, как варят пиво или как делают ёлочные игрушки или ту же самую атомную станцию, посмотреть, как делается электричество.

Кремер: Это всегда работающие объекты или это может быть заброшенная фабрика?

Котин: Мне кажется, что по заброшенному заводу ходить не очень интересно, мне кажется, что это для отдельных категорий людей подходит. В основе всего этого лежит интерес познавательный, интересно узнавать, как что работает.

Кремер: Есть ведь очень много программ на BBC, Discovery channel.

Котин: Есть техническая сторона, а есть организационная сторона, это связанные вещи. Мы все помним писателя Хэйли, который писал целые романы о том, как устроены объекты, например, аэропорт. Он работал, изучал. Потом писал романы, основное содержание которого заключалось в том, что он описывал, как изнутри устроена вся эта история.

Кремер: А с какими сложностями столкнулся Богданов?

Котин: Мне кажется, эта сложность универсальная для России. Когда он начал, ему показалось, что он какую-то золотую жилу открыл. Во всяком случае, у него бизнес рос, была шквала звонков и есть до сих пор, при этом хорошая рентабельность, в районе 30%, это нормальный финансовый показатель. Но в какой-то момент он понял, что достиг потолка и нужно сделать какой-то качественный скачок. Он закупил рекламу, стал сотрудничать с купонными сервисами, вложил деньги и не получил результата.

Кремер: Почему, в чём была ошибка?

Котин: Возможно, он выбрал неправильные каналы продаж.

Кремер: То есть не на ту территорию распространял свою рекламу.

Котин: Да, условно говоря, реклама была в метро, и люди просто не обратили внимания. Я знаю по издательской книжной деятельности, что есть такая роковая цифра 10 тысяч тиража, то есть хорошая книжка набирает 10 тысяч тиража, а дальше всё, чтобы ты ни делал, не сдвинется.

Кремер: Потому что нет людей, которым это нужно?

Котин: Есть какая-то аудитория людей, которые живут интересной жизнью и готовы на неё тратить деньги, их допустим 100 тысяч или миллион. И не все же из них участвуют в каждом проекте, которые делают люди в Москве. Доля этих  людей, которые участвуют, примерно 10 тысяч. Самое интересное и смешное, что Богданов тоже упёрся в эту же цифру - 10 тысяч человек в год проходят через его турфирму. Теперь вопрос - сможет ли он преодолеть этот порог или не сможет. У него есть свои наполеоновские планы, как это сделать, но пока первый подход к барьеру не увенчался успехом.

Кремер:А почему у него при этом ещё  нет конкурентов?

Котин: Это такой вопрос, как поехать в Челябинск, найти хороший ресторан и спросить, почему нет пяти ещё хороших ресторанов рядом. Потому что низкая предпринимательская активность в стране. С одной стороны, фобии и страхи, а с другой стороны - реальные сложности. В стране не очень благоприятная обстановка, всё это складывается в то, что мало предпринимателей. В его случае вопрос, есть ли рынок для двух фирм, а может быть, его и нет. Может, те 10 тысяч людей, если они начнут две фирмы делить, то на каждого по  5 тысяч получится, маловато будет. А может быть, с появлением новых фирм разогреется рынок, и больше людей узнают про такой любопытный вид досуга.

Кремер: Мы спросили наших зрителей в Twitter и в Facebook, как они относятся к индустриальному туризму и на какой завод они бы сходили на экскурсию. В Twitter ответили: на металлургический комбинат ОАО «Северсталь» в Череповце, на завод по производству велосипедов и мопедов, на ГОСЗНАК, на экскурсию на телевидение. Есть интересный ответ: «Индустриальный туризм может быть расценён как попытка шпионажа. В России такой туризм может закончиться тюремным сроком». Были ли проблемы у Богданова с этим?

Котин: Конечно же. Сложность его бизнеса заключается в том, что он не является объектом исследования, он не может сам с кем-то договориться - с пивоваренным заводом и ещё с кем-то. Статистика такая, что 1% людей, с которыми он пытается договориться, соглашается. Остальные либо хихикают, либо бросают трубки, либо думают, что он занимается промышленным шпионажем.

Кремер: Я правильно понимаю, что, в общем, этот бизнес состоит из способностей его договариваться с этим 1% и рекламой? Я даже не понимаю, какие у него есть вложения помимо рекламы.

Котин: Весь туристический бизнес, если мы говорим про турфирмы, то это то же самое. Ты находишь людей путём маркетинга, ты им оказываешь сервис, чтоб им было удобно получить визы, билеты, выбрать удобный маршрут и дальше ты с помощью туроператора отправляешь их, например, в Египет. Существует миллион бизнесов, в этом нет ничего плохого, странного, если ты являешься посредником между людьми, которые хотят провести интересно время, и заводами. Я могу сказать, что когда я работал корреспондентом и писал про всякие предприятия, я очень много путешествовал по России и был промышленным туристом, но по долгу службы. Это реально интересно, когда ты заходишь в мебельные фабрики, на пивоваренные заводы, где варят пиво в чанах. Даже склады интересны, как ни смешно, это такие удивительные монументальные объекты, в них есть своя поэтика.

Кремер: Из-за того, что этот бизнес основан на умении договорится, он становится очень взяткоёмкий?

Котин: А кто кому здесь должен платить взятку?

Кремер: Чтоб договориться с директором завода, чтоб он тебя пустил на экскурсию. Нет же такой специальной услуги. У них должна быть заинтересованность, чтобы устраивать такие экскурсии.

Котин: Я не согласен с этим. Во-первых, я знаю, что на некоторых заводах существует такие программы, когда можно прийти на экскурсии, это завод сам организовывает. Во-вторых, при многих солидных фабриках есть свои музеи, для них это важная имиджевая история, раскрывая свои двери, они это показывают. Они показывают, какое у них прогрессивное и передовое производство, какое оно сложное. Для них это часть большой рекламной истории.

Кремер: Ну, это всего 1%.

Котин: Ему хватает этого процента пока что. Я не думаю, что этот процент достигается путём уплаты взяток. Скорее, это достигается путём поиска людей, которые понимают, что это идёт на пользу.

Кремер: Как ты оцениваешь рост компании Сергея Богданова? Насколько она быстро вышла на свою нынешнюю мощность?

Котин: Всё развивалось за пару лет буквально. У них 2.5 миллиона рублей, по-моему, оборот и 30% рентабельность. Это порядка 1 миллиона рублей в год чистой прибыли. Это скромные деньги, но это прибыльный бизнес.

Кремер: Это прибыльный малый бизнес?

Котин: Конечно, да.  Прибыльный малый бизнес не является ругательством. Любая турфирма по определению не может быть гигантским предприятием. Это маленькая частная компания, именно такие маленькие частные компании создают правильную культуру в стране, сервис и возможности для людей. Потому что ни один «Газпром» или какая-то ещё крупная компания  не создаст такого спектра услуг.

Кремер: Я правильно понимаю, что Сергей Богданов, а также братья Богдановы намылились в регионы?

Котин: Да, они хотят расширять свою географию и выходить за пределы России. Планы у них, естественно, наполеоновские. Посмотрим, как у них получится их реализовать.