Индекс IKEA. В России вдвое дороже – такой бизнес-климат

Лиманова: У нас в гостях Александр Кияткин, заместитель главного редактора портала Slon.ru. Спасибо, Саш, что пришел. Поговорим о том, каково это делать бизнес в России. Для иллюстрации вот вы использовали пример IKEA. И выясняется, что даже такому гиганту как IKEA не удается победить наши реалии. Рейтинг IKEA: мы на третьем месте.

Кияткин: По дороговизне.

Лиманова: Да.

Кияткин: Мы составили рейтинг уже не в первый раз «Рейтинг IKEA», чтобы узнать, насколько велики препоны для бизнеса в той или иной стране. Мы знаем, что есть «Индекс Биг-Мака», который в основном показывает покупательную способность той или иной валюты. Потому что там сравнительно простая логистика и, в общем, бурно развивающийся ритейл. То, что касается IKEA, здесь немножечко другой бизнес: здесь очень сложная логистика, здесь нужно искать огромные территории, договариваться с властями, подключать электроэнергию.

Лиманова: Договариваться с властями - это вообще особая история.

Кияткин: Это особая история, да. В общем, «Индекс IKEA», в основном, показывает то, насколько просто вести бизнес в той или иной стране. Мы выбрали 30 стран и 30 стандартных товаров, которые присутствуют в каталогах IKEA во всех этих странах и подсчитали их стоимость. Там есть вполне предсказуемые результаты вроде того, что страны, которые логистически очень сложно расположены, вроде Японии, Австралии, потому что все не произведешь в стране, где находится магазин, многое приходится вести из самой Швеции или откуда-то еще. Япония, Австралия, как вы понимаете, очень далеки, поэтому эти страны занимают первые строчки в рейтинге дороговизны товаров. Там в Австралии 5,5 тысяч стоит этот набор. На третьем месте Россия, страна, которая вроде бы, можно сказать рядом со Швецией находится.

Лиманова: А сколько у нас стоит этот набор?

Кияткин: Где-то чуть больше 4800 долларов. Для сравнения, в Польше, в соседней с нами Польше - 3200 долларов стоит тот же самый набор. В Соединенных Штатах не намного дороже, хотя Соединенные Штаты гораздо более богатая страна, чем мы. В общем, возникает вопрос: почему так, почему мы страна гораздо более бедная, а стоит у нас все намного дороже?

Лиманова: Если сравнить с Польшей. По вопросам логистики мы примерно, наверное, совпадаем?

Кияткин: Даже у нас все проще, потому что, глядите какие у нас гигантские территории. И рабочая сила несколько дешевле, чем в Польше. В общем, все говорит о том, что по идее, мы бы должны платить за товары IKEA, по крайней мере, не больше, чем поляки или чехи, но мы платим на много больше.

Лиманова: Так, а почему же?

Кияткин: Почему? Здесь можно долго размышлять на эту тему, всячески теоретизировать, но на самом деле, я лучше обращусь к первоисточнику, потому что ответ на вопрос, почему у нас все так дорого, подробнейший, прекраснейший досканальнейший ответ содержится в книжке Дальгрена (это бывший многолетний глава IKEA в России). Книжка с говорящим названием: «Вопреки абсурду». И там содержатся просто истории о том, как работала в России IKEA, как сам Дальгрен взаимодействовал с бизнесом, с чиновниками. Это все про IKEA, но на самом деле это все про наш бизнес, потому что все остальные компании сталкиваются с тем же самым. Он описывает множество феерических историй, из которых можно понять, почему издержки на ведение бизнеса в России так велики.

Например, им выделили землю в Подмосковье, для того, чтобы они построили свой магазин, а там небольшой, но важный клочок этой земли - там растут деревья и он формально относится к лесному фонду. Для того, чтобы иметь возможность приобщить этот кусок, нужно было собрать 3 резолюции, подписи в 39 инстанциях. 39, включая премьер-министра России. Вы понимаете, сколько времени это занимает, сколько издержек, сил и денег? Наконец, когда все уже было сделано после очень долгого периода мытарств, они получили разрешение на перевод этой земли под строительство. Но тут оказалось, что там все равно растут деревья. Пусть не так много, пусть они там не питсунские сосны краснокнижные, но там просто деревья. Несмотря на то, что эта земля переведена из лесного фонда, они растут и нужно разрешение на вырубку этих деревьев. И вот они после 39 звеньев этого ада бюрократического находятся в полной фрустрации и не понимают, что им вообще делать. Им пришел на помощь вице-губернатор Московской области, который был большим любителем спорта и, в общем, все закончилось так, что IKEA сделала очень большое пожертвование на развитие детского спорта в Подмосковье.

Лиманова: Пожертвование получается?

Кияткин: Да.

Лиманова: И тогда разрешили вырубить деревья?

Кияткин: Да. Но на самом деле это такой не самый худший вариант, потому что здесь что-то действительно досталось детям. Детский спорт в Подмосковье что-то получил, там был построен какой-то спортивный комплекс, благодаря деньгам IKEA. Но вот эти деньги, естественно, которые пошли на строительство спортивного комплекса, они заложены теперь в цену товаров IKEA. Это не самый худший пример. Бывает гораздо хуже. Например, Дальгрен рассказывает про случай, который был в Краснодаре у них, когда правительство, руководство края пригласила IKEA к себе. IKEA сначала не рассматривала их как приоритетный регион, но потом южное гостеприимство, все как положено и они посмотрели - действительно, перспективный регион, быстро развивается, давайте будем строить. Они нашли участок, договорились обо всем с властями, даже о цене этого участка вполне рыночной. И вот когда дело подошло к заключению соглашения, они вдруг узнают, что этот участок уже не принадлежит правительству этого региона, он вдруг стал принадлежать каким-то частным лицам неизвестным и предстоит всех этих частных лиц, связавшись с ними, в общем, запросили за этот участок цену в пять раз больше, чем изначально оговаривалось.

Лиманова: А правительство что говорит?

Кияткин: Что говорит правительство? Ну, я не знаю, можно посмотреть, что говорит просто по телевизору губернатор Ткачев, например. Правительство говорит много правильных вещей.

Лиманова: «Так вышло»?

Кияткин: Так вышло. Так получилось. Ну, дождик, ну оказался в руках частных каких-то людей непонятных. Вот примерно так. И причем там это вот с уровня регионов и вся эта коррупция, будем прямо говорить, пронизывает все до самого верха. Дальгрен пытался как-то организовать встречу главы всей IKEA, этого знаменитого миллиардера с Владимиром Путиным, потому что ему казалось, что этим людям есть, о чем поговорить и для IKEA это было бы хорошо, да и Путину, наверное, интересно. Это было еще первая половина 2000-х, когда нас еще не затопили нефтедоллары, и когда еще деньги на взятки не побили все возможные рекорды. И тогда им было сказано, что встреча с Путиным будет стоить 5-10 миллионов долларов.

Лиманова: То есть он в книге об этом пишет, да?

Кияткин: Он открыто пишет об этом в своей книге. Эта книга - совершенно уникальный источник информации о том, как делается бизнес в России и на низовом уровне, и на самом высшем уровне. Никто до Дальгрена и никто пока что после настолько откровенно и подробно не писал о том, что у нас в стране творится.

Лиманова: Может быть, у IKEA такой тернистый путь в России именно потому, что там принципиально не приемлют взятки и участие в этих коррупционных схемах? Во всяком случае, они заявляют об этом. Может быть, было бы им проще и дешевле, если бы они подчинились этим негласным правилам?

Кияткин: Знаете, они в результате подчинились этим негласным правилам. И вот следующий за Дальгреном руководитель IKEA был уволен с формулировкой «за терпимость к коррупционной деятельности подрядчиков», что-то в таком духе.

Лиманова: Да-да. Там подрядчик давал взятки властям за то, чтобы получить разрешение на строительство.

Кияткин: На самом деле, все это безумно обидно, потому что никаких, кроме вот этой вот коррупции всепроникающей, препятствий нет. И тот же самый Дальгрен в своей книге описывает положительный случай развития IKEA в России. Он описывает, причем рекорд мировой для IKEA, от момента, когда они пришли к руководству региона построить магазин, до того момента, как этот гигантский гипермаркет открыл двери для посетителей, прошло меньше года. Это произошло в Казани, о которой Дальгрен отзывается очень и очень положительно, и где вице-мэр Казани его всегда встречал на перроне. Дальгрен любил туда с супругой ездить, чтобы отдохнуть в городе без взяток, без препон, без бюрократического ада. Все было сделано в рекордные для мира сроки.

Лиманова: То есть все-таки возможное такое в России?

Кияткин: Это возможно. Просто ко всему прочему, этот магазин открывался к 1000-летию Казани, и руководство Казани было заинтересовано в том, чтобы его поскорее открыть и открыть без всяких скандалов, особенно коррупционных. Можем, когда хотим! Но, к сожалению, как показывает наш «Рейтинг IKEA», пока что не хотим, точнее, наши чиновники не хотят.

Лиманова: А в цену товара входят и пошлины, и вот эти вот расходы на логистов?

Кияткин: Да, кстати о пошлинах. В частности, помимо всего прочего, дорогая IKEA у нас потому, что у нас здесь практически ничего не производится. То есть IKEA завозит сюда все и вынуждена платить пошлину. Ей само российское руководство говорило: давайте вы будете больше производить здесь в России, ведь это прямые инвестиции, рабочие места. IKEA говорила: да, конечно, мы готовы, и она предпринимала подобные попытки. И Дальгрен описывает один из случаев как они пытались это сделать, когда они хотели купить некий мебельный завод, чтобы на его основе организовать свое производство. Но вот им в результате сказали в последний момент, что их к аукциону не допускают. Неформально им было сказано, потому что есть задача отдать это мебельное предприятие другому, другой организации. Вот так. Мы теперь знаем цену коррупции, благодаря нашему рейтингу, который мы составили. Мы мало чем отличаемся от Польши, в смысле развития IKEA.

Лиманова: То есть вот эту вот разницу?

Кияткин: Вот эта разница в полтора раза - это коррупционная составляющая. Вот увеличение цены всего, что угодно в полтора раза - это коррупционная составляющая. Если бы коррупции у нас не было, все было бы в полтора раза дешевле.

Лиманова: Хорошо. А со вступлением России в ВТО, может быть, история с ценами как-то изменится?

Кияткин: История с ценами изменится, но совсем немножко.

Лиманова: Потому что коррупционная составляющая останется?

Кияткин: Да. Коррупционная составляющая останется, а пошлины они составляют несколько процентов или 10-15%, 20 максимум, а коррупционная составляющая 50. Так что, как говорится, считайте сами.

Лиманова: Я зачитаю, перед тем как закончить нашу рубрику, ответы наших зрителей в Twitter по поводу того, нравятся им цены в IKEA или нет, доступны или нет: «Цены невысокие. Качество за три года из хорошего сделалось почти непригодным. Чуть бы пониже 10-15% и будет великолепно». «Высоковато и сервис низкого качества». «IKEA зажралась как Макдональдс».

Кияткин: Теперь мы можем сказать, что это не только IKEA, на самом деле, зажралась и не столько IKEA.