Госдеп насчитал в Москве и области 130 тысяч рабов, которых отказывается видеть МВД

Павликова: Действительно был опубликован такой доклад, но поводом стало, скорее, реакция Министерства иностранных дел, где говорилось, что ситуация с рабством в России не настолько сложна, как это описано в докладе Госдепартамента. Мы решили выяснить, как обстоят дела с траффикингом - так называется продажа людей, продажа в рабство и так далее. Я разделила рабство на три категории. Это трудовое рабство, о котором очень много написано в докладе Госдепартамента США, это те иммигранты, которые приезжают в Россию и попадают в рабство, это россияне, которые устраиваются на работу и также попадают в рабство. Вторая категория - это солдаты. И третья категория - это сексуальное рабство, сексуальный траффикинг. Что интересно, если забить «траффикинг» в поисковую строку Яндекса, то мы увидим множество ссылок на иностранные организации, которые занимаются этой проблемой в Голландии, США, во многих странах мира, но в России серьезно этой проблемной не занимается ни одна некоммерческая организация. Например, последняя организация «Ангел», которая занималась сексуальным  траффикингом, закрылась в 2009 году. Сейчас различные общественные организации расследуют эти проблемы, когда к ним поступают какие-то сигналы от людей, оказавшихся в этой сложной ситуации.

Белоголовцев: Мы говорили с Саидом Амировым, тогда еще мэром Махачкалы, после громкой истории с освобождением нескольких людей на кирпичных заводах. Амиров тогда сказал: «У нас рабства нет, у нас есть просто недобросовестные наниматели, которые не платят зарплату, которые обманывают при поступлении на работу». Есть ли какой-то критерий, который помогает понять, что здесь рабство, а вот здесь недобросовестные трудовые отношения?

Павликова: В том же докладе Госдепа США указывается, что под рабством они подразумевают и невыплату денег по три-четыре месяца, когда у людей забирают документы. Когда они без денег, без документов - они работают в рабстве. Это случаи, когда людей избивают, здесь очень широкий круг. Правозащитники, с которыми мне удалось связаться, рассказывали, что как раз на Северном Кавказе, включая Дагестан, сейчас находится под их подсчетам от 700 до 800 рабов, которые работают бесплатно на различных фабриках, заводах. Мне удалось связаться с одной такой семьей московской. Мужчина, 39 лет, москвич 1 мая вышел из дома и пропал, как попадают десятки людей в Москве ежедневно. Его семья начала искать его, потом он случайно смог позвонить своей жене и рассказать, что он находится на Теплом Стане. Его забрали какие-то дагестанцы, предложили ему выпить пиво, в последствие он оказался в Дагестане. Его нашли совершенно случайно через три недели, когда работая на кирпичном заводе, он упал в обморок, оказался в больнице. Там ему дали телефон, с которого он смог позвонить своей семье, и вот так его нашли. Наверное, не всем так везет, мы видим много объявлений на электричках о пропавших людях. Правозащитники предполагают, что они просто попали в такое рабство.

Белоголовцев: Насколько просто в России сделать человека рабом? Насколько серьезные ресурсы для этого нужны?

Павликова: Судя по тем сообщениям, которые появляются в правоохранительных органах, по тем историям, которые мне рассказали люди, которые были в рабстве, это достаточно несложно. Если взять трудовое, миграционное рабство, то схема очень  простая: приезжает человек работать, у него просят паспорт под предлогом, что они просто должны оформить регистрацию, после того, как он дает паспорт, что называется «паспорт он больше не увидит»,  их охраняют и не выпускают при этом. Как мне рассказали потерпевшие и правозащитники, что потерпевшим угрожали, если они обратятся в правоохранительные органы, то эти сотрудники приведут к их владельцам новым. Правозащитники рассказывали мне, что очень сложно наладить взаимоотношения с правоохранительными органами, по их словам, они могут быть в курсе происходящего. Кроме того интересная деталь, что в России очень неохотно заводят уголовные дела по статье рабство.

Белоголовцев: Почему?

Павликова: Как говорят опять же правозащитники, что так настроена система. Наши правоохранительные органы не хотят признавать существования в России рабства. Даже когда правозащитники нашли Вячеслава Комарова, который стал героем в моей заметке, сотрудники правоохранительных органов сказали: «Мы никогда не заведем дело по статье рабство, мы заведем дело по статье удержание двух и более лиц». Это немножко друга статья.

Белоголовцев: Более жесткая или мягкая?

Павликова: Я так понимаю, что более мягкая.

Белоголовцев: Я не понимаю, как в больших городах можно находиться в рабстве, ведь есть полиция, посольства, общественный организации. К нам в студию приходила общественная организация «Альтернатива», которые освободили рабов в Москве. Создалось такое впечатление, что их даже не охраняли, они оставались и жили в магазине, где их держали. Почему они не пытаются что-то делать?

Павликова: Я общалась с рабами с московских строек, с рабами с подмосковном Балашихе, они рассказывали, что, во-первых, у них нет денег, во-вторых, действительно, прожив много лет в рабстве, они не знают русского языка. Нужно знать, как добраться до посольства, у тебя нет документов, ты знаешь, что тебя остановят на каждом углу, потому что ты выглядишь так, что тебе остановят сотрудники полиции. Они очень запуганы. Им внушают, что правоохранительные органы находятся на стороне их рабовладельцев, что их тут же вернут, что их будут избивать, что их убьют. Им же там угрожают смертью, побоями, тем, что они окажутся в инвалидной коляске. Их даже охранять не нужно, когда у тебя ни документов, денег, информации, ты не знаешь языка, куда ты убежишь?

Белоголовцев: Если человека без документов, не гражданина России останавливает полицейский, может, это мое понимание в розовых очках, но максимально суровая вещь, которая ему грозит- это депортация. Его же не могут посадить в тюрьму из-за отсутствия документов. Мигранты этого не знают, не понимают?

Павликова: Как было с Бакией Касимовой в том же магазине Гольяново. У нее практически в заложниках в этом магазине был сын. Каждый раз, когда она уходила, она понимала, что ей нужно забрать сына, который живет в квартире, не в магазине. Другая часть заложников до последнего рассчитывала, что им выплатят эти деньги, и они не уходили. Третья часть заложников - это те, кто убегал, но потом их догоняли и возвращали домой хозяева, четвертых охраняют. Какие-то люди обращаются, и в том же докладе Госдепа США приведены примеры, когда люди обращались, полиция депортировала их на родину. Проблема в том, что не всегда люди, которые эксплуатировали этих людей, в итоге несут наказание.

Белоголовцев: По поводу сексуального рабства. Когда читаешь новости, создается впечатление, что это какие-то жестокие истории, но все-таки очень и очень точечные и разовые. Насколько это правильное ощущение?

Павликова: Здесь сложно дать оценку, потому что в России, на мой взгляд, серьезно этим никто не занимается. Если зайти на сайт судебного департамента и посмотреть количество приговоров, вынесенных за сексуальное рабство, вы даже не найдете этой строчки. Если зайти на сайт МВД и посмотреть ситуацию с сексуальным траффикингом, то вы найдете упоминание о нескольких случаев в году. При этом правозащитники говорят, что это достаточно частая ситуация. Мне рассказывали, что в какие-то села Ивановской области, в другие регионы приезжают люди из Москвы на хороших машинах, предлагают мамам красивых девушек работ в Москве. Они уезжают, а их потом никто не видит, у них нет телефонов, нет связи. Правозащитники говорят, что очень сложно потом вытянуть этих девушек из ситуации, нужно войти в доверие, нужно несколько раз с ними встретиться. Нужно понять, насколько они занимаются этим добровольно. И что самое страшное - многие правозащитники за это не берутся, потому что это криминальный бизнес, они боятся рисковать.

Белоголовцев: Условные «мамы из Иваново», насколько они это делают добровольно? Здесь ведь довольно просто понять, что если к тебе приехал на хорошей машине незнакомый человек и говорит, что хочет сделать все что угодно для вашей дочери, которую вижу в первый раз, но она мне уже невероятно нравится, мне кажется, что любой более-менее здравый человек, если не поймет сразу, что что-то не так, то, по крайней мере, что-то заподозрит.

Павликова: Есть же модельные агентства-однодневки, с ними сейчас ведут работу правозащитники, пытаясь выяснить, куда уходят эти девушки, попавшие в модельное агентство. Многие приходят работать по объявлению в кафе и оказываются в сексуальном рабстве. Вариантов попасть в сексуальное рабство очень много, для этого не нужно, чтобы тебя встретили на улице и отравили наркотиками. Ты можешь сам добровольно прийти к этим хозяевам по объявлению и оказаться в рабстве. Это такая схема рабства, которая существует во всех странах мира, но в очень многих странах существует система, как этим людям помочь, как их вытащить из этой ситуации. Есть множество НКО в Америке, которые готовы оказать любую помощь.

Белоголовцев: Можно ли в очень общих чертах оценить число людей, которые находятся в рабстве в России?

Павликова: По данным Госдепа США сейчас только в московском регионе - это Москва и Московская область - находится около 130 тысяч людей, которые находятся в том или ином виде рабства. В основном, конечно же, это трудовое рабство. Цифры по всей России очень разнятся, потому что есть подозрение, что труд рабов могут использовать, например, на сочинских стройках. Это подозрения международных экспертов.