Дмитрий Панченко: у западных союзников на войну в Сирии денег нет

Панченко: Безусловно, военные действия стоят денег. Я не могу говорить за кампанию в Ливии, но разные оценки назывались  по кампании в Ираке. Цифры доходили до триллиона долларов в год. Это очень высокая нагрузка на американский бюджет, он и без того трещит по швам. Вы знаете, что в начале этого года Обаме пришлось договариваться, пойти на уступки и, соответственно, сократить программу бюджетных расходов с тем, чтобы сократить государственный долг на 1,2 триллиона долларов на ближайшие 10 лет. Поэтому, если отвечать кратко, денег на войну нет.

Дзядко: И брать их неоткуда.

Панченко: На самом деле, всегда можно найти, откуда взять деньги. Наш анализ экономической ситуации подсказывает, что разумная политика Обамы - не вступать сейчас в войну. Мы на этом настаиваем по ряду причин. На самом деле, американскую экономику сейчас можно сравнить с выздоравливающим пациентом, который все еще подключен к аппарату искусственного дыхания. Эта программа QE-3, то есть ежемесячные скупки облигаций на страшные десятки миллиарды долларов в месяц. Пациент начал выздоравливать, худо-бедно, но сокращается безработица, буквально месяц назад американские компании и индекс S&P 500 показывал исторический максимум. Это вообще небывалая новость, особенно на фоне того, что российский фондовый рынок ведет себя крайне уныло.

С этой иглы под названием QE-3 надо потихонечку сползать. От аппарата искусственного дыхания надо потихоньку отключаться, надо дышать самому. По оптимистичному плану это для американских властей должно было пройти до конца этого года. Реалистично, я думаю, что они это будут делать постепенно, чтобы не напугать всех инвесторов, чтобы опять не баламутить воду в стакане, в котором уже сейчас очень стабильная ситуация. Я думаю, что на горизонте один год, и они должны эту программу сократить. Почему мы считаем, что даже если Обама начнет войну, то вряд ли это будет какая-то продолжительная кампания, и она вряд ли продолжиться дольше одного месяца?

Дзядко: Прошу прощения, что я вас перебиваю, всякие военные аналитики  и политологи говорят, что если эта кампания и будет, то это не месяц, а это разговор о нескольких днях и о каких-то точечных ударах по важным объектам. Это в любом случае не будет историей Ирака, историей Афганистана, историей на долгие месяцы и годы.

Панченко: К сожалению, военные действия всегда сложно прогнозироваться.

Дзядко: Тоже верно.

Панченко: В середине октября  Обаме предстоит в очередной раз бодаться с Конгрессом на тему сокращения расходов бюджетных. Опять госдолг, по прогнозам экспертов, по прогнозам самого Минфина американского, он подойдет к верхней границе. Мне кажется, что у Обамы слишком много задач до конца этого года, чтобы еще заниматься полномасштабной войной. Мне больше это напоминает подстрекательство своих союзников вступиться в это дело. Условно говоря, мы начнем, а вы продолжите. На что-то такое это похоже.

Дзядко: То есть вам кажется, что сами по себе Штаты, исходя из экономических причин, на это не решатся?

Панченко: Думаю, да.

Дзядко: Если представить, что началась военная кампания, только ли с участием Штатов или же с участием США и союзников, какие первые последствия? Правильно ли я понимаю, если говорить цинично, то для РФ военная операция в Сирии очень и очень выгодна?

Панченко: С учетом того, что половина бюджета страны формируется за счет доходов, так или иначе связанных с нефтегазовым сектором, ВВП формируется очень серьезное из-за нефтегазового бизнеса, конечно, если говорить цинично, то, вероятно, котировки на нефть вырастут процентов на 10-15. Но наша практика показывает, и мы, скорее, склонны ощущать, что будут какие-то эмоциональные покупки, связанные с каким-то быстрым страхом. Всегда в любом активе, что ценные бумаги, что акции Apple, что акции Facebook, всегда есть какая-то доля оптимистов, пессимистов, инвесторы, которые очень резко реагируют на любые новости. Мы называем этих инвесторов истеричными, эмоциональными товарищами. Такие покупки, спонтанные и быстрые, возможны. Фундаментально нефть серьезно поднялась где-то с июля месяца, и на самом деле, что котировки фондового рынка, что цены на нефть, мне кажется, что в них уже заложено, в текущий уровень все опасения мирового сообщества относительно…

Дзядко: Все какие-то возможные риски уже учитываются.

Панченко: Да. Условно говоря, если бы все глобальные фонды верили, что Америка не будет участвовать в ближайшие годы в войне, что все будет тихо и спокойно, индекс S&P 500 составлял бы не 1630 пунктов, как сейчас, а две тысячи. Иностранные глобальные инвесторы - умные люди, они все эти риски давно заложили.

Дзядко: Насколько в тех обсуждениях и дебатах, которые сейчас идут в Штатах, экономический фактор учитывается? Из того, что я видел, я больше видел политические, моральные, нравственные исторические и прочие обоснования не участвовать, а экономика была на заднем дворе.

Панченко: Я немного специалист по другой части, не по моральной и нравственной, а по ценной, бумажной и экономической. Мне кажется, что рациональные аргументы, безусловно, присутствуют. Эти рациональные аргументы будут и на уровне Конгресса, и на уровне правительства и кабинета Обамы. Просто так американская политика устроена, они во всем любят пиар, они во всем любят громкие новости. Действительно, довольно легко апеллировать каким-то моральным принципам, каким-то чувством справедливости. У Америки вообще сейчас исторический момент, перед ней есть шанс для нового экономического роста, сделать новый рывок. У нее куча интересных компаний, которые претендуют на место Apple, та же Tesla американская, электромобили, которые реально начали ездить по дорогам не только Америки, на них уже огромные заказы в Китае. Google, вероятно, удивит всех до конца этого года своими Google Glass, интернет гиганты, Facebook претендует на роль создания мировой платежной системы.

Вероятнее всего, если это получится, есть все предпосылки для вхождения в десятку крупнейших компаний мира. У Америки сейчас есть шансы в экономике, они очень высоки. Ее компании развиваются очень быстро. Мне кажется, что отвлечения на какие-то плохие вещи будут, скорее, злом для экономики.

Дзядко: Для любого человека, который не слишком погружается в экономические вопросы, все последние месяцы проходило красной нитью, что экономика США находится в крайне плачевном состоянии. Что произошло? После чего этот скачок, рывок, о котором вы говорите, стал возможным?

Панченко: Сколько мы работаем в сфере американских фондовых рынков, столько и слышим от клиентов, от каких-то других аналитиков, что в Америке тяжелая экономическая ситуация, в Америке все плохо, очень часто по Первому каналу такая информация.

Дзядко: По Первому каналу, да.

Панченко: Что у них все плохо, а у нас все хорошо. Есть индикаторы - это фондовые индексы, реальный спрос на американские активы, который высок. Другой индикатор - это спрос на американский доллар, который по-прежнему остается очень высоким. Да, американская экономика чувствовала себя плохо в 2008 году, за прошедшие несколько лет было сделано довольно много всего. Там реально оживает спрос, там реально американцы начали вселяться опять в хорошие дома, это важнейший показатель.

Когда начинает расти в цене недвижка, когда люди начинают покупать недвижку, это значит, что они смотрят на жизнь с большим оптимизмом, уверены в завтрашнем дне. Ощущения американцев сейчас позитивные. Опять-таки есть макроэкономические данные, снижается безработица, но не так быстро, как хотелось бы, но она снижается, растет ВВП. Мне кажется, что у нас в России, что в Америке примерно равный рост ВВП. Просто одно дело – громадная экономика, другое дело – российская развивающаяся экономика.