Владимир Легойда в СОБЧАК ЖИВЬЕМ о скандалах в церкви и нравственности в автомойке ХХС

Собчак: Первый вопрос связан с главным информационным шумом последней недели – переименованием на один день Волгограда в Сталинград. Русская Православная Церковь, кажется, поддержала.

Легойда: Никаких официальных и неофициальных заявлений от лица РПЦ не было. Было заявление Всемирного Русского Народного Собора. Важно понимать две вещи: что такое Всемирный Русский Народный Собор, и каким образом выражается официальная позиция церкви. Всемирный Русский Народный Собор не просто общественная организация, это интеллектуальная площадка, состоящая из разных общественных организаций. Странно полагать, что официальную позицию РПЦ будет выражать организация, куда входят мусульманские организации, буддистские. Там представители различных политических партий.

Собчак: То есть это не мнение РПЦ, это просто мнение Патриарха Кирилла.

Легойда: Это не мнение РПЦ, это не позиция Патриарха Кирилла, это заявление, сделанное Всемирным Русским Народным Собором, заявление с разными акцентами. Официальная позиция церкви выражается по ограниченному кругу вопросов и не оставляет никаких двусмысленностей. Если патриарху нужно что-то сказать, он говорит это прямо.

Собчак: Но уже после этого отец Всеволод Чаплин тоже выступил по этому поводу на Архиерейском Соборе, его принято считать представителем РПЦ. Или это тоже его личное мнение?

Легойда: Отец Всеволод не мог выступать на Архиерейском Соборе, поскольку он не является епископом. Это было на итоговой пресс-конференции по окончании Архиерейского Собора. Он рассказал о мотивах появления этого заявления, поскольку он имеет к нему отношение.

Собчак: Тогда выскажите, наконец, официальную позицию РПЦ.

Легойда: Есть вполне определенные поводы, когда позиция РПЦ выражается. По этому вопросу РПЦ не выражала свою официальную позицию, я лично не вижу необходимости ее выражать. Я считаю, что пастырская позиция избегает обострения ситуации, которая уже разделяет людей.

Собчак: Что двойственного в этом вопросе? РПЦ много раз занимала однозначную позицию по отношению к Сталину, называя его преступником и убийцей. Почему здесь нельзя однозначно высказаться?

Легойда: А для чего?

Собчак: А для чего до этого периода осуждался режим Сталина?

Легойда: Одно дело, когда мы говорим о глубокой оценке исторического периода, когда можно говорить, что есть разные точки зрения…

Собчак: Сейчас все ждут позиции церкви, особенно после года скандалов, точно так же, как после закона Димы Яковлева, была важна нравственная оценка РПЦ.

Легойда: Здесь важно понимать не только по каким случаям выражается позиция церкви, но и что такое церковь. Церковь не корпорация, не политическая партия со своей идеологической программой. У церкви нет программы. Это единственное место, где у одной чаши встречаются люди с разными политическими позициями. Это не мешает вместе всем быть христианами. Один святой сказал: « В главном - единство, во второстепенном – многообразие, и во всем – любовь». Я не вижу проблем с второстепенным, у нас есть многообразие мнений.

Собчак: Проблема сталинизма – первична? Она входит в многообразие?

Легойда: Проблема сталинизма не тождественна тому вопросу, по которому многие ожидают нашу позицию. Я не вижу необходимости церкви занимать жесткую позицию, ее озвучивать на официальном уровне.

Собчак: Проблема сталинизма в России является первичной? Проблема отсутствия покаяния за этот режим, проблема того, что эта тема в разных видах, Сталинград это не то же самое, что Сталинградская битва, но все равно Сталинград…

Легойда: А вы не согласны, что это не то же самое?

Собчак: Я не согласна. Я считаю, что Сталинград – в честь Сталина.

Легойда: Чтобы мы не сводили наш диалог только к одной теме, давайте закончим. Моя личная позиция заключается в том, что пастырь и пастырская позиция должна учитывать наличие разных точек зрения. В ситуации, когда какой-то шаг звучит от лица всей церкви, может вызвать дальнейшее обострение и жесткое столкновение разных людей, то пастырская мудрость заключается в том, чтобы этого не делать. Это не касается проблемы сталинизма. Это касается конкретного примера, который вы упомянули. Я считаю, что в таком узком вопросе необходима спокойная дискуссия без нагнетания ситуации.

Собчак: Сегодня многие мои коллеги с телеканала Дождь пытались взять какие-то комментарии разных священников на эту животрепещущую тему. Все боятся говорить. Складывается такая ситуация, что по тем вопросам, по которым люди ждут однозначной реакции, а по вопросам сталинизма церковь может дать однозначный ответ, и говорить, что Сталинград не связан с этим, не вполне правильно. Уже собираются подавать какие-то автобусы в Волгограде со словами «Слава Сталину».

Легойда: Давайте дождемся автобусов, тогда, может быть, будут и другие оценки.

Собчак: А ваше мнение?

Легойда: Мое личное мнение – я не готов поддерживать такую инициативу. Я не вижу в этой проблеме предельной нравственной напряженности. Мне кажется, что в ситуации, когда любое решение или новация переименования вызывает напряжение, уже поэтому не нужно этого делать. Для меня этого достаточно, чтобы эту инициативу не поддерживать. Сохранение статуса-кво позволяет избежать напряжения.

Собчак: Возвращаясь к официальной позиции, я могу сказать, что беспокоит многих людей, разделяющих либеральные ценности. Есть позиция власти, есть позиция РПЦ. Разговоры о том, что эти позиции соединены, исходят не столько из того, что приходит Путин в храм на праздник или не приходит, сажают в тюрьму Pussy Riot или на сажают, а о том, что странные совпадения перестают быть совпадениями, когда эти позиции всегда либо совпадают, либо церковь молчит по тем вопросам, по которым высказывается наша власть. Получается, что за последние годы я не помню ни одного случая, когда РПЦ хоть в чем-то была резка и критична в отношении нашей власти. Разве что Грузия – единственная точка, где РПЦ высказалась жестко и против насилия.

Легойда: Церковь, христианская догматика определяет для себя очень узкую сферу интересов, несогласие с которыми позволяет сказать, что человек нехристианин. Если завтра на уровне правительства кто-то решит выступить и сказать, что Иисус Христос  - не Бог. Уверяю вас, будет выражена четкая и ясная позиция РПЦ, в которой будет сказано, что мы с этим не согласны. Проблема русской политики с моей точки зрения заключаются в том, что мы пытаемся решать в политической плоскости все проблемы, включая проблемы добра и зла. Пока мы будем в плоскости политики решать проблемы добра и зла, мы не консолидируем общество никогда.

Собчак: Это не ответ. Почему позиции совпадают?

Легойда: Об этом я тоже скажу. Я хочу, чтобы вы поняли, что здесь не бывает линейных решений.

Собчак: Вы подписали письмо в поддержку закона Димы Яковлева.

Легойда: Там не было поддержки закона.

Собчак: Мы знаем, что разделился совет на тех, кто против, и тех, кто поддержал.

Легойда: Свою позицию по этому вопросу я обозначил, подписав это заявление, и в публикации издания Эксперт, где я сказал, что я думаю. Церковь – это не корпорация. Мы не можем по вопросам, которые не ставят человека перед вопросом спасения его души…

Собчак: Но вопрос Димы Яковлева – вопрос добра и зла.

Легойда: Это вопрос, имеющий отношение к нравственности. Безнравственной ее составляющей давались оценки, но люди церкви – разные люди. В церкви были выражены разные точки зрения, какие были выражены в обществе.

Собчак: Причем здесь общество, мы говорим о христианских ценностях. Я мало об этом знаю, но принцип, если тебя ударили по одной щеке, подставь другу, точно противоречит написанному в этом законе положению о том, что это ответ на акт Магнитского, и любая другая страна, если так сделает, также лишится прав усыновлять детей. Вы поддерживаете позицию ответа власти на американскую агрессию, позицию безнравственную, на мой взгляд. На ваш взгляд?

Легойда: Со стороны церкви не было выражено никакой официальной поддержки, это не тот случай, когда необходима проявленная официальная позиция.

Собчак: Почему же не тот? Это вопрос нравственности и морали лишить детей возможности быть усыновленными из-за каких-то противоречий между двумя державами. Получается, что церковь промолчала, что дети вне политики. Даже этой было фразы было бы достаточно.

Легойда: Во-первых, это говорили.

Собчак: Официальной позиции церкви не было.

Легойда: Я пытаюсь объяснить, что такое официальная позиция церкви и в какой ситуации она может быть высказана. Вы предлагаете церкви некую логику извне. Церковь может существовать только в своей логике. Когда я говорю, что церковь это не корпорация, не государство.

Собчак: Это не вполне правда. Позиция РПЦ выражается Патриархом Кириллом.

Легойда: В том числе.

Собчак: Его слова воспринимаются людьми, которые видят его на всех праздниках, на Первом канале как слова главы РПЦ. Патриарх Кирилл практически каждую неделю на Первом канале высказывается по широкому кругу вопросов. Он почему-то не высказывается именно по этому вопросу. Лично я видела сюжет с Патриархом Кириллом, где он ездит по семьям россиян, которые усыновляют детей, и показывает, какие это хорошие русские семьи. Казалось бы, в этом репортаже нет ничего плохого. Действительно, слава богу, что есть россияне, усыновляющие детей. Но это тут же монтируется с ужасными кадрами американского усыновления, жестокого избиения детей. Получается, Патриарх Кирилл участвует в этой пропагандистской войне.

Легойда: Получается, что когда вы задаете вроде бы журналистский вопрос, почему церковь не высказывает свою позицию, реально вы спрашиваете другое. Вы говорите, почему церковь не говорит то-то и то-то. Вы предлагаете мне ответ. Я вам пытаюсь сказать, что позиция церкви заключается в том, что у нас в церкви 90 детских домов, что мы говорим о проблемах с государством, которые у нас в этой сфере есть, что патриарх на Рождество обратился к нашим гражданам и попросил их усыновлять детей. Это позиция церкви. Если бы мы были политической партией, мы бы вышли на одну из площадей.

Собчак: Позицию можно высказывать любую.

Легойда: Дело не в смелости. Почему какие-то люди, назвавшие себя православными активистами, в Ростове-на-Дону сказали, что нельзя ставить рок-оперу «Иисус Христос суперзвезда»? Ваши коллеги оборвали мне телефон, какова официальная позиция РПЦ. Вы всерьез считаете, что РПЦ должна выступать с официальной позицией по поводу возможности или невозможности постановки в театре в Ростове-на-Дону рок-оперы «Иисус Христов супер-звезда»?

Собчак: Если глава Администрации Президента Иванов высказывается по этим поводам, и ему не кажется зазорным высказаться, почему же Патриарх не высказывается?

Легойда: Я высказался по этому вопросу. Но Иванов же высказал личное мнение. Я тоже лично ответил. Я сказал, не надо сходить с ума.

Собчак: Просто эти мракобесы называют себя православными активистами.

Легойда: У нас столько мракобесов, которые называют себя либеральным активистами. Пастырская позиция отлична от политической в том, что пастырь пытается всех соединить.

Собчак: Вас не волнует факт, что вообще существуют православные активисты?

Легойда: Очень сильно волнует. Они очень разные. Религию надо отличать от религиозной мотивации.

Собчак: Есть Энтео с кирпичом. Неужели вам нечего ему сказать?

Легойда: Я ему говорил даже в эфире какой-то передачи. Когда мужчина бьет женщину по лицу, это ужасно, как бы он это не объяснял.

Собчак: Это вы про Александра Босых. Может быть, в целом сказать, товарищ Энтео, если вы по-настоящему православный человек, прекратите свое мракобесие.

Легойда: С товарищем Энтео и другими товарищами говорил отец Всеволод Чаплин ровно в этих словах.

Собчак: Вы представитель РПЦ. Почему бы вам сейчас не обратиться к городу Санкт-Петербург и сказать, уважаемые активисты Санкт-Петербурга, прекратите терроризировать музей Набокова. Я уверена, они услышат ваши слова.

Легойда: Спасибо большое за совет. Как только я сочту необходимым это сказать, я скажу.

Собчак: Почему вы не хотите это сказать?

Легойда: Я не очень понимаю, почему сейчас я должен непременно сказать. Я не очень знаю, что там происходит.

Собчак: То есть вас не волновало, вы не слышали, что камнями закидали квартиру-музей Набокова?

Легойда: Конкретно об этом факте не слышал.

Собчак: А про то, что избили человека, который поставил спектакль «Лолита»?

Легойда: Когда избивают человека, это всегда плохо. Я не считаю необходимым сейчас, когда у нас есть возможность поговорить о чем-то другом, говорить об очевидных вещах. Человек, который говорит, что за веру кого-то убьет, у него проблемы с Евангелием.

Собчак: Тогда почему же не обратиться к этим людям?

Легойда: У меня ощущение, что вам кажется, что единственный способ взаимодействия церкви с паствой – это обращение с помощью телевидения. Это не так.

Собчак: Вы 4 раза сказали, что церковь – это не корпорация. Фрейд сказал бы, что в отрицании есть психологическое. Действительно, раз вы об этом много говорите, у многих людей сложился образ, что церковь – это корпорация. Как вы думаете, почему, и почему при этом госкорпорация?

Легойда: Все говорят, у вас такой бренд, почему вы не можете всех заткнуть. Представляете, завтра я выхожу и говорю, все молчат? Мы не корпорация, нас объединяет не позиция по поводу «Иисус Христос суперзвезда» или отношение к Достоевскому, а нечто принципиально иное. Если мы не поймем инаковости христианства, мы все время будем говорить о чем-то ином. Я убежден, что 90% информационных сообщений, фильмов, выходящих сегодня в эфир, никакого отношения к содержанию религиозной жизни вообще не имеют.

Собчак: Как получилось, что РПЦ воспринимается как госкорпорация? Какие-то ошибки были? Ватикану, например, не стыдно извиниться. Может быть, нашей церкви тоже есть за что извиниться?

Легойда: Есть истина церкви, есть ее авторитет. В конце 4 – начале 5 века Августин сказал, что поведение священников и христиан влияет на авторитет церкви, но оно не влияет на ее истину. Авторитет церкви без истины ничего не значит.

Собчак: Кому-то интересна истина, а мне интересен авторитет. Мне интересно поговорить об ошибках в авторитете РПЦ.

Легойда: Я считаю, что не ошибки. Есть недостойное поведение христиан.

Собчак: Вы могли бы привести примеры, за что, вы считаете, РПЦ, может быть, должна принести извинения?

Легойда: Церковь как церковь? Если мы говорим о проступке какого-то священника, такие вещи случаются не редко, церковь все время эти вещи исправляет.

Собчак: Например, я пиарщик РПЦ. Я бы считала, что должно было бы появиться сообщение, что мы, Русская Православная Церковь, напоминаем, что мы про истину, а не про авторитет, и у нас есть священники, которые ведут себя плохо, поэтому мы бы хотели извиниться за игумена Тимофея на гелендвагене, за часы патриарха.

Легойда: Когда человек приносит извинения, он соглашается с собственной виной.

Собчак: Это же ваше чадо, почему не брать на себя вину ваших чад?

Легойда: Это все равно, что Христос или апостол Матфей должен был сказать, дорогие верующие друзья, я извиняюсь  за апостола Иуду. Этого нет в Евангелие. Есть оценка Иуды, но это другие вещи. Священник Тимофей был настоятелем, теперь он не настоятель. Он не будет служить. Были еще неприятные вещи с ДТП с иеромонахом Илией. Я сразу выступил с разъяснением, что сейчас он запрещен в служении до окончания следствия.

Собчак: Я знаю, что есть еще один человек, который запрещен в служении, - Дмитрий Свердлов. Это единственный священник, который открыто не поддержал приговор Pussy Riot.

Легойда: Его еще не отлучали. Есть каноническое решение архиерея. Еще один или два священника в этот же день с такой же формулировкой отправлены под запрет. Отец Дмитрий согласился с тем, что он не появился ни разу в храме, куда ему было определено служить.

Собчак: Его отстранение было связано не с его высказываниями о Pussy Riot.

Легойда: Официальное объяснение вполне удовлетворительно.

Собчак: Возвращаясь к вопросу, почему РПЦ воспринимают как госкорпорацию, ответ общества есть.

Легойда: Я участник процесса переговоров с государством. У нас очень сложные переговоры. Многие видят публичную часть и комментарии.

Собчак: С чем сложности?

Легойда: В 2011 патриарх направил руководству страны комплекс предложений церкви по изменению политики в области поддержки семьи. Дальше мы вступили в очень сложные переговоры с Минздравом на тему абортов. Позиция церкви – аборт это убийство. Но это нее значит, что надо расстреливать и подводить под статью. Церковь против абортов. В переговорах мы предлагали, чтобы было согласие отца на аборт. Минздрав сказал, что у нас многие зарегистрированные браки фактически не существуют, и вы ставите многих женщин в ситуацию, когда она не найдет своего мужа, чтобы получить разрешение. Это насилие над ее волей. Это то, чего церковь не может сделать, потому что если бы Бог это мог сделать, не было бы грехопадения Адама и не было бы Иуды. Человек обладает свободой воли.

Собчак: У церкви была инициатива, чтобы женщина для того, чтобы сделать аборт, должна была заручиться согласием мужа.

Легойда: Да, мы считаем, что это не менее важный шаг, чем вывоз детей за границу, на который требуется соглашение родителя.

Собчак: Было ли среди предложений предложение о том, что муж, когда собирается сделать стерилизацию, тоже должен заручиться согласием жены?

Легойда: По-моему, не было.

Собчак: Тогда получается странная ситуация с точки зрения равенства прав.

Легойда: Не вижу прямой параллели. Я думаю, что это интересно, я над этим подумаю. В Основах Социальной Концепции Русской Православной Церкви эти темы тоже обсуждались. Когда нам сказали, что это ставит женщину в очень сложную ситуацию, мы сняли это предложение. Это и есть пастырская позиция. Мы понимаем конкретную ситуацию. Без этого бы не было исповеди и покаяния. Если бы была жесткая позиция, тогда ни один человек не получил бы прощения не исповеди.

Собчак: Одна из важных проблем РПЦ, как мне кажется, что по большому количеству вопросов нет четкой позиции. Например, Папа Римский в Африке выступил, что католическая церковь против использования презервативов.

Легойда: Она всегда была против.

Собчак: Тут же дискуссии.

Легойда: Есть позиция РПЦ, выраженная в Основах Социальной Концепции, в которой единственное серьезное послабление относится к неабортивным контрацептивам. Русская церковь не лезет в постель. Это не пастырская позиция. При всем глубоком уважении к понтифику, мы не можем принимать эту позицию как свою.

Собчак: К вопросу о том, за что можно покаяться и какие ошибки происходят, приведу пример. Когда привозили пояс Богородицы, я одна из первых выложила VIP-приглашение, моя ближайшая подруга прошла всю процедуру. Я в тот момент дружила с одним чиновником московской мэрии, и удивительным образом моя ближайшая подруга прошла всю процедуру. Человек приезжает в ресторан Shatush рядом с Храмом Христа Спасителя, через 15 минут за ним приезжает машина из Храма, забирает, провозит через задние ворота в служебный храм и без очереди проводит к этому поясу. Таких у меня знакомых было не меньше человек 30. Если это действительно было так широко, может быть, за это попросить прощения?

Легойда: После того, как было принято решение, что будет привезен пояс Богородицы в Москву, к нам стали поступать просьбы, что хотим поклониться, многие не смогут,  с работы не отпустят. Поэтому были напечатаны билеты. Когда вы выступили, я хотел сказать, что это мой личный профессиональный прокол. На пресс-конференции мне надо было выступить с обращением, что есть люди, которые не будут стоять – инвалиды, дети, они пойдут по этим билетам через другой вход. Этого никто никогда не скрывал. Это не элемент покаяния, это вопрос профессиональной ошибки, которую я готов признать. Я не могу отследить судьбу каждого билета. Я сам проходил без очереди. Это не очень хорошо, но я понимал, что это единственная возможность для меня попасть. Наверное, я мог бы этого не делать.

Собчак: Я очень ценю вашу откровенность. Вы первый, кто признает свою ошибку.

Легойда: Не правда. Есть духовник, которому все священники исповедуются. Люди каются. В одной книжке написана фраза: «Я знаю человека, который согрешил явно, а покаялся тайно, и в глазах Божьих он с ним уже примирился, а я продолжал считать, что он прелюбодей».

Собчак: Меня в истории с приглашениями другое поразило, ведь в храме много разных людей. Меня удивило, что ни один из людей, работающих в церкви, сам не поднял этот вопрос.

Легойда: Там же не было толп чиновников.

Собчак: Что такое госкорпорация? Это корпоративная этика. У членов Единой России она железная. Даже если кто-то напортачил, мы будем молчать, мы своих не сдаем. Меня удивило, что в той ситуации ни разу не вышел какой-нибудь священник, бабушка, и сказал, что я свидетель того, что эти люди поступили плохо.

Легойда: Были люди, которые говорили в публикациях, как они видели, как эти билеты продавали некоторые представители охраны Храма Христа Спасителя, потом было разбирательство. Я вам обещаю, что если будут подобные вещи, я вам позвоню и скажу, что происходит.

Собчак: Поясните еще по поводу хозяйственной деятельности вокруг Храма Христа Спасителя.

Легойда: Мы идем по вопросам, которые вы задавали отцу Андрею Кураеву.

Собчак: Мы помним скандал с хозяином свечного заводика. Это известный факт, что там проводится много коммерческих мероприятий. Может быть, сейчас стоит прикрыть эту деятельность?

Легойда: Храм Христа Спасителя как комплекс принадлежит мэрии. Он должен обслуживаться, потому что это большой дорогой комплекс. Я лично не вижу нравственной проблемы, что на этой большой территории находится, например, мойка, где можно помыть машину за деньги. Я не понимаю, что безнравственного в том, что на территории большого комплекса есть автомойка, деньги за мойку с которой идут на содержание здания.

Собчак: А Иисус Христос разве не изгонял торговцев из храма?

Легойда: Причем здесь торговцы?

Собчак: Автомойку он точно не изгонял.

Легойда: Вы знаете, кого он изгонял? Они торговали жертвенными животными. В иудейский храм люди приходили приносить жертву. Этих голубей и прочих они покупали.

Собчак: То есть животными торговать нельзя, а автомойку можно.

Легойда: Проблема изгнания была связана с тем, в каком месте проходила эта торговля.

Собчак: Нельзя торговать в церкви и на этом наживаться, для меня было такое восприятие.

Легойда: Если бы эта мойка была под алтарем, такая аналогия была бы корректна.

Собчак: Если это общая территория храма, и люди не знают, что она территория принадлежит мэрии. Люди приходят в храм, они воспринимают его как Храм Христа Спасителя, общее место.

Легойда: Я вас уверю, 90% прихожан не знают про автомойку. Я вижу проблему в том, что в других помещениях иногда проходили мероприятия, которые вызывают большие вопросы. Именно поэтому три года назад было издано распоряжение патриархов, в котором сказано, что Фонд Храма Христа Спасителя обязан перед проведением мероприятий согласовывать с церковью, что будет проходить. Я не знаю, как это выполняется, но я считаю, что там не может все, что угодно, проводиться.

Собчак: А вы слышали имя Михаила Аншакова?

Легойда: Конечно.

Собчак: Вы знаете ситуацию?

Легойда: Да, но это же не наш иск, пусть юристы разбираются.

Собчак: Это Фонд Храма Христа Спасителя, уголовное дело.

Легойда: Это же не церковь подала иск, мы в этом никак не участвуем.

Собчак: Вы считаете, что он клеветник?

Легойда: Я не знаю, мне это неинтересно. Мы не подавали ему иск. Он писал какие-то странные тексты.

Собчак: Он писал про хозяйственную деятельность вокруг Храма Христа Спасителя.

Легойда: Там какие-то вещи, в которых надо разбираться.

Собчак: Вы же понимаете, как со стороны это выглядит? Тут Свердлов высказался против Pussy Riot – уволили, Аншаков стал говорить в хозяйственной деятельности, уголовное дело, но это не мы. Выглядит так, что слишком много совпадений.

Легойда: Вы намного лучше, чем кто бы то ни было, знаете, как что-то может выглядеть со стороны. На каждый роток не накинешь платок. Мы занимаемся немножко другими вещами. Вчера закончился Архиерейский Собор, который одним из постановлений говорит о том, что в центре информационной деятельности должно быть свидетельство о Христе и Евангелии.

Собчак: Что такое пиар и правильный пиар? Есть два разных высказывания. Первое – мы выступаем за добро и справедливость, мы считаем, что никакие злые силы не должны мешать единению нашего народа. Второе – мы за справедливость, добро, мы против нечестных выборов, вороватых чиновников, того, чтобы народ не уважали. Казалось бы, ни в первом, ни во втором нет ничего крамольного. Но почему-то РПЦ часто высказывается в дух первого варианта и никогда в духе второго.

Легойда: В двух последних интервью Святейшего Патриарха говорится ровно то, что вы сказали во втором высказывании, где сказано, что если человек в воскресенье идет в храм, а в понедельник берет или дает взятку, он должен всерьез задуматься. Патриарх это говорил десятки, сотни раз. Наше служение не сводится к тому, что мы говорим.

Собчак: Мне бы хотелось узнать ваше мнение по поводу того, что такое вульгарное понимание светскости. Наш президент не так давно высказался на эту тему, сказав, что нужно уходить от примитивно-вульгарного понимания светского государства.