Валентин Юдашкин рассказал Ксении Собчак о ссорах с Сердюковым и подарках Обаме

Собчак: Первый вопрос у меня такой: когда мне давал интервью Олег Дерипаска, он сказал такую фразу метку, что с олимпийским мишкой, улетевшим в небо, закончилась старая Россия, которой больше не будет, потому что кризис, валютный рынок, цены на нефть, собственно, подвели некую черту, и сейчас мы живем уже в другой России. Как ты считаешь, скажется это на фэшн-бизнесе? Это же самая уязвимая такая индустрия.

Юдашкин: Если Олег имел в виду все-таки 80-е годы, мишка…

Собчак: Имел в виду последнюю Олимпиаду.

Юдашкин: А!

Собчак: Там тоже мишка улетал.

Юдашкин: Понятно, да. Я помню ту Олимпиаду и начинал уже после, когда пришел из армии, учился. И понимал, то, что я могу делать, не было это индустрией, ее не было, практически был театр, это были мои мастерские в театре Станислава Немировича-Данченко, это были мастерские Большого театра. Потом это был Кузнецкий мост, где мы постигали как раз такое общение с театром или с частными клиентами. Поэтому в моей жизни, наверное, в бизнесе что-то изменилось, как, наверное, не было каких-то материалов в те годы, и мы это возили, заказывали, может быть, и не в таком количестве, не в таком объеме, я думаю, что и эти последние годы мы это все делали на европейских фабриках.

Собчак: Так в том-то и дело.

Юдашкин: И будем делать и сейчас, потому что…

Собчак: Ты же шьешь на европейских фабриках?

Юдашкин: Нет, я шью у себя, я шью и в Китае, я шью и в Турции, я шью и в Италии. Поэтому такой спектр, рынок большой, и в зависимости от одежды, от ткани практически… когда-то возили из Китая, потом говорили, что это, наверное, плохо. А когда я был на лучших фабриках, Китай — это все-таки родина шелка, где есть уникальные фабрики, и таких материалов нет даже…

Собчак: Но ты считаешь, спрос какой-то останется? Потому что, смотри, известно, что уже потребительский спрос россиян упал более чем на 40%. Понятно, что первым делом люди экономят на путешествиях, на походах в ресторан и на одежде.

Юдашкин: Я думаю, что это все-таки первая паника, потому что мы помним и кризис 2008 года, и я помню, когда не было, у меня родилась Галочка, и было ужасно, когда мы влетали не в супермаркет, а универсамы были такие, где не было колбасы, были пельмени, и люди хватались за сыр. Я думаю, что это все уже давно дела минувших и прошедших дней.

Собчак: То есть пока люди не стали экономить на одежде.

Юдашкин: Нет, ну как же женщина может на себе экономить? Ну если я помню, вот я когда пришел специалистом, с образованием, я работал за 120 рублей, я стал старшим художником при министерстве — я стал получать 125, я считал, что я отлично живу и у меня есть какие-то деньги. Но женщина покупала сапоги за 120-180, и джинсы были. У нас женщина умеет приспосабливаться и выглядеть в любой ситуации, поэтому я не думаю, что… Просто многие осмыслят, не будут иметь просто тупо полные гардеробы одних и тех же сумок разного цвета, и мы знаем, о какой сумке мы говорим, мы будем, наверное, иметь какую-то индивидуальность, мы будем выбирать одежду ту, которая по уму, которая нужна, а не которую надо чтобы одевали все. И вот, наверное, мы только-только, кажется, отвыкли из общей массы, когда ходили все в одной и той же марке. Многие еще это переживают.

Собчак: Но если это будет марка Yudashkin, может, это будет не так плохо.

Юдашкин: Тоже плохо.

Собчак: Мода на патриотизм, на русских дизайнеров.

Юдашкин: Да нет, я думаю, Ксения, это очень плохо, потому что мы убегали от униформы, и мы не хотели делать одинаковые вещи. Почему много моментов я стал делать в декоративно-прикладном искусстве? Потому что не было тканей. Можно было ее расшить, отапплицировать, какие-то делать цветочки, орнаменты, и тогда женщина как бы могла выделиться. А одинаковых тканей было достаточно много, сейчас нет уже этих фабрик, которые их выпускали.

Собчак: Слушай, ну ты одевал легендарных женщин, всегда славился своими клиентками. Ты первый, в отличие от этой волны стрит-стайла, которую сейчас подхватили, на самом деле, можно сказать, что ты в этом смысле трендсеттер, потому что, поправь меня, если я ошибаюсь, ты первым понял, что лучше всего твои вещи будут продавать реальные люди, реальные клиентки, и первый стал одевать каких-то значимых женщин для России, в том числе, жен политических лидеров, показывая таким образом себя через них. Ты одевал и Раису Горбачеву, и Наину Ельцину…

Юдашкин: Нет, Наину Ельцину я не одевал.

Собчак: Раиса Горбачева, Елена Батурина, Светлана Медведева — она даже пришла на инаугурацию мужа, как мы все помним, в наряде от тебя. Кто из всех — я понимаю, что они все прекрасны — на твой взгляд, кто являлся самой такой стильной, иконой политического стиля из первых леди?

Юдашкин: Я думаю, что, наверное, все те женщины, которых я одевал, они, может быть, не всегда пользовались именно моей одеждой, это были специальные дни и случаи. Например, у Раисы Максимовны, у Елены Батуриной. Она одевала, может быть, платья раз в год — на Новый год, это было платье, которое делалось один раз в году именно на Московский вечер, то есть после мужского костюма — она любила мужской стиль, она могла себе поменять прическу, одеть украшения, и ее, наверное, радовало то, что ее женщины не узнают, у нее были какие-то уложенные волосы, и она от этого получала удовольствие. Большую работу, я очень рад, что мы и сейчас вели и ведем — это со Светланой Владимировной Медведевой, потому что эта работа была и есть интересная, от ситуации, от экрана…

Собчак: А в чем заключается эта работа?

Юдашкин: Эта работа — так, как выглядит наша глава государства, женщина, потому что она всегда около мужчины. И в ситуациях политических — на саммитах, были какие-то разные вещи,  это было всегда очень интересно, когда ты готовишь что-то, и чтобы это было на том же уровне, но, естественно, по-нашему, с нашим духом, с нашими традициями, пониманием. Это всегда, конечно, очень ответственный момент, я не могу сказать, что он менее ответственный или более ответственный, как артисты выходят на сцену.

Собчак: А с мужчинами работали? Может быть, Дмитрию Медведеву что-то советовали?

Юдашкин: Я все-таки женский художник. У нас мужчины очень консервативны.

Собчак: Почему? Я знаю очень многих мужчин, которые очень любят твои костюмы, считают их очень удобными.

Юдашкин: Это, наверное, не специально мы делаем. Специально одеваем мужчин на сцену.

Собчак: Светлана Медведева — для тебя такая в этом смысле главная клиентка из жен высокопоставленных лиц страны.

Юдашкин: Да, потому что все-таки я работал очень много я ней. Конечно, меньше, чем с Раисой Максимовной.

Собчак: Алину Кабаеву не одевал?

Юдашкин: Нет.

Собчак: Дмитрий Медведев однажды даже подарил шарф от Юдашкина Бараку Обаме. Мы все это помним.

Юдашкин: Я этого даже не знаю.

Собчак: Шутишь? Ты реально этого не знаешь?

Юдашкин: Честно.

Собчак: Это было во всей прессе. Я думала, ты как-то этим гордишься, делал что-то для него специальное. Нет?

Юдашкин: Это очень приятно. А где это было написано?

Собчак: Даже была выяснена цена, что шарф стоит 390 долларов, и поэтому его можно принять в качестве президентского подарка. Ты, правда, ничего не знал? Была целая… Ты что?

Юдашкин: Нет, не знал. Очень приятно.

Собчак: Уйдешь с хорошей информацией. Где-то у Барака Обамы…

Юдашкин: …есть мой шарф.

Собчак: В 2010 году ты возглавил Музей моды, который был создан правительством Москвы. Когда у Музея уже появится какое-то здание? Я знаю, что это было еще до прихода Капкова, это решение сделано. Почему сейчас создание музея задерживается, нет здания.

Юдашкин: Объясню. Во-первых, сейчас многое что задерживается, мы понимаем, что есть фонды и музеи, которым нужна помощь, как Третьяковке, Пушкинскому музею, наверное, больше. Мы ждем все-таки своего места под солнцем и свое счастье. Мы пока гастролирующий музей, который много ездит по стране, который делает большое количество выездных выставок, которой участвует в разных арт-проектах, которые были посвящены Сочи, спортивному костюму, русскому костюму. Это было в Италии, во Франции. Мы даем наши вещи, они ездят, путешествуют. Но, я думаю, что не так все плохо, потому что практически мы общаемся с фондами, так как все фонды принадлежат государству, и сейчас музей перешел под юрисдикцию Министерства культуры.

Собчак: Но здание не дают при этом.

Юдашкин: Здание сейчас мы смотрим, какие-то помещения, потому что все-таки выставка костюма, насколько мы все знаем, она очень объемная выставка, то есть это не представление живописи, это не представление фотографий.

Собчак: Я так понимаю, там будет коллекция русских, российских дизайнеров.

Юдашкин: И, конечно, музей еще занят покупкой.

Собчак: А кто выбирает коллекцию?

Юдашкин: Есть закупочные комиссии, от нас мало что зависит. Например, сейчас пришли такие уникальные платки Строганова, коллекция, и мы одновременно подали с музеем заявку на закупку. Кому отдадут эти фонды, тем они и достанутся.

Собчак: А из современных дизайнеров кого закупают?

Юдашкин: Кого я прошу, чтобы были костюмы — я написал письмо Алене Ахмадуллиной. Она самобытна, национальна, очень по-европейски она видит и понимает. Симачев обещал раскошелиться, он сказал, что обязательно даст.

Собчак: Он же вроде уже не делает коллекции.

Юдашкин: Есть какие-то вещи знаковые, человек, который показывал русскую культуру, он очень много в это вложил иронии, модности, и люди стали это носить и одевать. Так что Денис обещал помочь. 

Собчак: Все, два имени?

Юдашкин: Ну я думаю, что мы с тобой, у нас был ужин с очень чудным Гошей.

Собчак: Рубчинским.

Юдашкин: Собственное видение, очень современен, он не боится быть таким очень молодым, а все-таки он уже серьезный парень, его покупают на Западе, его представляют в хороших модных бутиках в Нью-Йорке, в Лондоне, он хорошо чувствует сегодняшний день.

Собчак: Не могу не задать такой вопрос, связанный с модой. Все-таки, когда приходит такое звание патриарха моды, которое у тебя, безусловно есть…

Юдашкин: Это ужасно.

Собчак: В этом, конечно, с одной стороны, есть много хорошего, но есть много ужасного, я согласна. Потому что это сразу ну как бы: Юдашкин — это понятно, это он сто лет в обед… прости, я  говорю то, что все равно витает среди каких-то молодых и новых: а вот мы, мы — прогрессивное, мы — новое, мы — новая волна на Западе, а это все как бы из другой чуть-чуть эпохи. Обижают ли тебя такие разговоры и как бороться с тем, чтобы, условно, это звание патриарха не стало, наоборот, работать против тебя? Понимаешь, о чем я говорю? Условно, не знаю, так это или нет, но какая-нибудь Вика Газинская может и не захотеть быть рядом с Юдашкиным не потому, что она тебя не уважает, я уверена, что она уважает огромный твой труд и вклад, но желание быть такими отдельными…

Юдашкин: Я могу себе уже позволить и захотеть, быть ли мне с кем-то.  

Собчак: Хочешь ли ты быть патриархом моды?

Юдашкин: Патриархом — нет, понимаешь, потому что это большая ошибка. Надо выйти на публику каждые 6 месяцев, и ты знаешь об этом, как никто иной. И рассказать то, что ты патриарх, а здесь ты не патриарх, а здесь, ты молод, а здесь ты не молод — это невозможно. В чем удивительна профессия художника, тех, кто живут в международной моде. Ты должен каждые 6 месяцев выйти на прессу, на публику и получить оценку. Ты не будешь жить музыкальным произведением, которое было написано 20 лет назад, его любят, но уже как-то не особо нужно. Мы все-таки сродни со спортом: или ты в форме, да, ты олимпийский чемпион, но только-только ты не подтвердил эту историю — все тебя забыли.

Собчак: Ну а как это понять? Ведь у тебя свой пул фанатов, людей, которые тебя любят искренне. Кто-то за моду, а кто-то просто за то, что ты — хороший друг, это тоже известный факт, что ты — хороший друг, ты умеешь дружить. Не всегда же тебе люди это скажут, это же мы все с этим сталкиваемся — что ты начинаешь жить в своем мире, люди всегда тебе скажут, что ты великолепен.

Юдашкин: Наш мир, и я всегда сам удивлялся тому то, что мне неинтересно… я так часто вижу, где-то написано: советско-российский модельер. То есть для меня времени оглядываться было некогда, потому что я постоянно должен был быть в форме и, зная всю нашу публику, такую околомодную, то есть модные критики — это все только стало формироваться, только общество стало правильно быть образованным, у нас нет правильных учебных заведений, где бы учили, что такое… то есть как может быть критик — и не знает истории искусства, не знает истории костюма, в чем аналогия, как сравнить, что художник хотел сказать в этом сезоне. То есть они ждут, когда мы дадим пресс-досье, и такими основными ключевыми фигурами… а дальше будут писать, кто был на шоу. Это самое легкое. А, наверное, выйти в форме и получить критику международную, а потом уже нашу.

Собчак: Чье мнение о твоих коллекциях тебе важно? Можешь назвать пару-тройку имен, чье мнение ты по-настоящему принимаешь?

Юдашкин: Здесь, у нас?

Собчак: Здесь, на Западе — неважно.

Юдашкин: На Западе — известная история, это The New York Times, это утренние газеты, Сьюзи Менкес.

Собчак: А у нас есть такие люди?

Юдашкин: У нас не пишут критику. Есть Михайловская, она отлично пишет, была Ирина Александрова, лучшие искусствоведы, жесткие. Нет тех людей, которые так жестко бы понимали.

Собчак: Про образовательный кластер. Я знаю, что весной ты заявил о планах создания в Подмосковье так называемого образовательного кластера в мире мода и дизайна. Что это будет — модельное «Сколково» или что?

Юдашкин: Конечно, на модельное «Сколково» нам не потянуть, скажем так. Но есть образцы как Saint Martins School, есть FIT School, где мы видим, как учат детей. Поэтому когда мы говорим…             

Собчак: А где это будет в Подмосковье?

Юдашкин: Это идея губернатора, но так как вузы наши имеют еще филиалы, а я возглавляю попечительский совет нашего текстильного бывшего университета имени Косыгина, это сейчас Университет дизайна и технологий. На сегодняшний день у нас там свыше 8 тысяч студентов. Это тот вуз, который закончил Слава Зайцев, Денис Симачев, где имеют огромнейшую научную базу.

Собчак: А где территориально? Говорилось, что это будет в Химках или в Мытищах.

Юдашкин: Нет-нет, я думаю, что это будет где-то поближе, чтобы это было доступно, чтобы как кластер это было интересное место, где могут учиться дети, получать начальное образование, дошкольное.

Собчак: Место уже выбрано?

Юдашкин: Мы сейчас смотрим, что это где-то в пределах Звенигорода и этих всех историй.

Собчак: В том же интервью ты сказал, что это совместная идея с советником губернатора Московской области и еще с сыном генпрокурора Игорем Чайкой. Но летом он покинул пост советника, как мы знаем. Это не отразится на будущем проекта?

Юдашкин: Я думаю, что сейчас все равно какие-то проекты встают. Мы активно работаем с Московской областью, только-только провели отличную рабочую встречу с министром образования, где решили, что все равно…

Собчак: Уже выбран инвестор для этого проекта?

Юдашкин: Во-первых, есть частные инвесторы, есть люди, которые заканчивали этот университет, имеют такие большие корни, очень много помогают. Хочу сказать отдельное спасибо Михаилу Гуцериеву, оказывается, он заканчивал текстильный университет.  

Собчак: Модник у нас тоже.                                                                                                        

Юдашкин: Он главный, это то, что он понимает. И когда мы пришли и попросили возможности, чтобы делать новый класс веб-дизайна, он откликнулся и для ребят сделал отличный класс. 

Собчак: Остановились на самом интересном — на инвесторах. И у нас есть прекрасный источник — Александр Васильев, который в разных своих интервью говорит, что у твоего дома моды за все время было шесть богатых инвесторов. Звучит как в сказке. Кто эти люди и почему им был интересен твой бизнес?

Юдашкин: Кто эти люди?

Собчак: Кто эти шесть молодцев? Богатыри.

Юдашкин: Нет никаких шейхов, потому что мода у нас…

Собчак: Зачем нам шейхи? У нас своих шейхов, слава Богу, пока до кризиса было достаточно.

Юдашкин: У нас нет никакого интереса, к сожалению, потому что если были бы инвесторы, то они нам, наверное, остались бы.

Собчак: Но какие-то инвесторы же есть?

Юдашкин: Было там, но на ранней заре молодости, только мы начинали, это был такой бизнесмен как Олег Дерипаска. Даже первое свадебное платье, когда Полина выходила замуж, делал я ей. Поэтому да…

Собчак: Только один был?

Юдашкин: Нет, у меня же были еще иностранные инвесторы — были французы, итальянцы. Но это были очень маленькие долевые участия.

Собчак: Но такое ощущение, что ты как будто стесняешься об этом говорить, а мне кажется, что это, наоборот, нормально, что есть люди, которые…

Юдашкин: Сейчас можно открыть любую компанию, вы понимаете, сейчас же все открыто точно в цифрах, кто есть. Поэтому на сегодняшний день есть такой давний мой партнер, Александр Достман, который идет со мной уже многие годы.

Собчак: Еще бывшая жена Кудрина, по-моему, Ира.

Юдашкин: Ира — нет. Мы с ней были на проектах, которые так называются, нас спутали всех вместе, но мы все-таки с ней работали на компанию «Северная корона», и до сих пор мы работаем с ней.

Собчак: То есть она к Дому Юдашкина…

Юдашкин: Нет. Мы делали с ней проект, который «Дети и мода».

Собчак: Дерипаска, я тоже знала этот факт, ты подтверждаешь. Я была удивлена, потому что на знаменитом Лондонском суде, который ты тоже помнишь, между Олегом Дерипаской и Михаилом Черным, стало известно публично, что в начале нулевых он был совладельцем модного дома. Для меня почему это было таким шоком? Я не понимаю, что могло быть Дерипаске, уже тогда имеющему совершенно другие активы и интересы, что ему было в этом модельном бизнесе? Почему ему было интересно стать инвестором такого проекта?

Юдашкин: Во-первых, Олег всегда занимался предприятиями и производствами. И само понимание создания предприятий и производства — это, наверное, была основная тема.

Собчак: То есть он реально ходил на совещания?

Юдашкин: Нет, были у него, конечно, помощники. Может быть, он был какое-то время на совещаниях.

Собчак: Личная была у него заинтересованность?

Юдашкин: Личное у него было понимание то, что он хотел открывать фабрики, заводы и предприятия. Но наша всегда была большая проблема — это дистрибуция, это развитие. И в те нулевые годы понимание маркетинга, социологических исследований планов, то есть это не тот товар, который ископаемый.

Собчак: А сеть бутиков он вам не предлагал открывать для среднего класса?

Юдашкин: Мы уже без него открывали, есть такая линия Yudashkin Jeans, где были тоже как раз партнеры, это были компании из Гонконга, так они и остались нашими партнерами.

Собчак: Сколько этих бутиков у тебя сейчас, как вообще развивается этот проект?

Юдашкин: Сейчас я не думаю, что их сейчас много. Я думаю, что их около 15 корнеров, которые остались. Потому что, как мы знаем из последних экономических вещей, в Китае производство стало стоить достаточно дорого, изменились социальные пакеты, логистика, доставка.

Собчак: Но выручка этих магазинов падает сейчас?

Юдашкин: Выручка, конечно же, упала. Но Китай — им нужны большие объемы.

Собчак: А сколько составляет, если не секрет?

Юдашкин: Джинсов мы продавали, наверное, около 500 тысяч пар в год. То есть это для российской марки…

Собчак: В рублях это примерно….?

Юдашкин: Где-то 15 млн., я думаю. В год.

Собчак: 15 млн. рублей?

Юдашкин: Нет, долларов, конечно.

Собчак: Это серьезная сумма.

Юдашкин: Это марка, которую очень любили, она продавалась и в странах СНГ, она была и по франчайзингу, она продавалась и в Европе.

Собчак: Но все равно есть ощущение, для меня, честно говоря, оно загадочное. Все-таки ты — один из немногих модельеров в России, которые имеют действительно общероссийскую славу. Ты был на разных проектах Первого канала, ты участвовал в «Модном приговоре», о тебе много-много лет говорят, знают, собственно, помимо любви светских дам и жен олигархов, тебя любит простой народ, который, как минимум, о тебе знает. Как ты сам оцениваешь, почему твой кутюрный бизнес относительно успешен, процветает, все время идут заказы кутюрных, безумно дорогих платьев на свадьбы и мероприятия, при этом я посмотрела и подняла какие-то экономические показатели и Yudashkin Jeans, и вы делали с Пугачевой совместный бренд в 2007 году, женская обувь A. Pugachova…

Юдашкин: Нет, это Алла Пугачева и компания «Эконика».

Собчак: Ты не имел к этому отношения? Но вот даже, условно, ты сам говоришь, по сокращениям твоей линии более демократичной, почему этот бизнес идет хуже, какие-нибудь духи Юдашкина идут хуже, чем кутюрный бизнес? Это странно. Обычно ведь наоборот.

Юдашкин: Все зависит от того, если мы работаем в системе франчайзинга или лицензий. Вот на сегодняшний день линия Валентина Юдашкина — запахи для дома, посуда, мы продаем, наверное, около в 200 точках по стране, мы видим, что идет очень прибыльная история.

Собчак: Но это меньше все равно прибыли, чем кутюрные платья и этот бизнес.

Юдашкин: Нет, конечно. Ну что такое кутюрные платья? Кутюрных платьев делается в год 120. Это не сравнить ни с какими деньгами, когда мы говорим о тех вещах, как рамочки для фотографий, которые продаются по всей стране. Или предметы для украшения стола, или чайная пара.

Собчак: То есть это выгоднее.

Юдашкин: Конечно, выгоднее.

Собчак: Слушай, что это за история про коллекцию украшений из янтаря для калининградского комбината, который принадлежит госкорпорации «Ростех»?

Юдашкин: Я не знаю, кому что принадлежит, но мы работаем с калининградским заводом, как и с питерским, это «Русские самоцветы», это как опыт у меня огромнейший в ювелирном искусстве, потому что мы первые сделали ювелирную линию. Мы ее делали в Италии и в Америке. Поэтому когда к нам обратились с янтарем…

Собчак: Зачем тебе это?

Юдашкин: Ну как, это же бизнес.

Собчак: Я прочитала, Господи: Валентин Юдашкин — и вдруг коллекция янтаря для калининградского комбината. Это даже звучит…

Юдашкин: Я тебе скажу, что коллекция популярно прошла во Франции, мы имели обложки самых известных журналов, потому что мы попали в тренд. И, наверное, расскажу главную тайну, потому что мы ее представляли в Китае, и в Китае этот камень очень и очень ценится. И сейчас эта линия уже будет продаваться в Китае. То есть это очень маленькие украшения, но мы представили янтарь…

Собчак: А почему все-таки с «Ростехом»?

Юдашкин: Нет, мы говорим о калининградском заводе. Я не знаю.

Собчак: Он принадлежит «Ростеху».

Юдашкин: Мали ли кому принадлежит, это такая история.

Собчак: То есть ты вообще не в курсе этой истории. По поводу формы для армии. 

Юдашкин: Вспомнила бабка, когда девкой была.

Собчак: Я помню, как на «Калоше» мы делали очень смешной номер про стразы, и выходила армия в стразах с какой-то смешной песней про эту форму. Песня смешная, веселая, и я оценила, что ты тоже это воспринял с юмором, потому что действительно великий кутюрье обшивает армию — тогда это вызывало, ты помнишь, сколько шуток. Но в итоге кончилось это все нешуточной разборкой, потому что достаточно много людей замерзли, солдаты на Кузбассе обвинили тебя. Ты защитился и сказал о том, даже привел доказательства, что просто Минобороны не закупило некий обязательный утеплитель, который должен быть встроен в эту форму, и почему-то Минобороны, хотя это было рекомендовано, и приводил всякие официальные документы, не закупило.

Юдашкин: Почему-то. Что такое — авторский надзор, особенно в моде? Можно создать внешнее состояние похожего продукта, но у вас будут вытачки чуть-чуть ниже, пуговички чуть-чуть иначе, но главное — технология. И сегодняшняя одежда, которую разрабатывают дизайнеры, она работает с совершенно иными материалами — энергосберегающими, которые сохраняют тепло, которые создают комфортность, которые еще являются защитными какими-то вещами. Но попытались, видимо… потому что мы не производим эту форму, мы даем образцы, по этим образцам, мы не имеем права ничего говорить, уже отшивают фабрики, тендеры и конкурсы, как оно все есть. И конечно, спасибо, что хотя бы оставили пуговицы в покое, что они были на тех же местах, как они есть.

Собчак: А как такой консервативный институт, как армия, все-таки решились на такие нововведения. Можно ли сказать, что Сердюков (в то время) все-таки был готов к каким-то таким инновационным вещам?

Юдашкин: Я думаю, что, как и любой руководитель, хочет что-то изменить. Кто-то приходит в «Аэрофлот» — и тут же делает новую форму, приходят в какие-то организации — хотят увидеть свою армию.

Собчак: А у тебя лично с ним какие-то сохранились отношения?

Юдашкин: Как могут сохраниться отношения, когда мы просто вступили в явный конфликт? Потому что я защищал собственное авторское право, почему оно так вышло. Они же молчали.

Собчак: То есть он встал на сторону тех людей, которые украли утеплитель, условно говоря.

Юдашкин: Видимо, да.

Собчак: Удивился ты, узнав всю эту историю с ним?

Юдашкин: Удивиться — нет, наверное, это еще один из моих опытов и опусов, которые я понимал. Потому что да, куда бы я ни пришел — естественно, это громкое имя, которое на слуху, естественно, эта компания профессиональна, потому что она столько лет на рынке, дальше уже приписывается все, что угодно. Мы сегодня стали общаться по Калининграду или по Питеру, и есть опыт этот. Почему в Костроме делает тот же Петя Аксенов какие-то вещи? У нас масса предприятий, если люди готовы делать новые вещи или вспомнить о старом, вспомнить старые песни о главном и сделать в новом прочтении, то все возможно. Но не всегда готовы предприятия и фабрики, поэтому проект оканчивается.

Собчак: Но госзаказы, в принципе, тебе кажутся интересным с точки зрения бизнеса или с точки зрения престижа?

Юдашкин: Бизнеса никакого нет, потому что…

Собчак: Ну у тебя есть «Аэрофлот», «Почта России», я знаю, ты шил…

Юдашкин: Нет, «Почты России» у меня не было.

Собчак: Форму для «Аэрофлота» ты шил, а для…

Юдашкин: Это было давно.

Собчак: Для «Почты России» не было ничего? Олимпийские сборные?

Юдашкин: С моим именем очень много связано. Даже если мы что-то не делаем, это все уже мы. Олимпийские две делал я. Олимпиады — это Лиллехаммер, 1994 год…

Собчак: Это престиж или для чего это? Основная цель какая?

Юдашкин: Во-первых, я поработал с уникальным человеком — Виталием Смирновым, который не хотел, чтобы выходили в пыжиковых шапках и в бобровых шубах. Мы тогда одели кашемировые пальто на наших спортсменов.

Собчак: Тебе сейчас, скажи честно, нравится та форма, которую делает Bosco для наших олимпийцев?

Юдашкин: О вкусах не спорят.

Собчак: Я спрашиваю о твоем вкусе.

Юдашкин: Что-то удачно, что-то — менее.

Собчак: Честно скажи — да или нет. Ты бы сделал такое.

Юдашкин: Собчак, не доводи.

Собчак: Как ты просил — только о моде.

Юдашкин: Я с чем-то согласен или нет, но я могу сказать о Куснировиче то, что он — человек высокопрофессиональный, и организовать систему продаж, организовать… то есть мы же одевали не так, как сейчас одевают, мы одевали только национальный парад. Не было денег. Вот откуда я узнал, например, Олега — потому что мы пришли в союз…

Собчак: Олега Дерипаску?

Юдашкин: Конечно. И попросили денег на форму для Олимпийского комитета. И вот тогда на этих курточках, кофточках, у всех — у женщин и мужчин — было написано: такая-то компания. То есть это был первый опыт. Вот откуда мы друг друга узнали, вот так мы с ним познакомились. Потому что не было вообще денег, Смирнов бедный еле одевал сборную. 2000 год — тоже мы еще…

Собчак: А сейчас уже другая ситуация?

Юдашкин: Сейчас уже есть бюджет. То есть мы в бюджеты не попали. Но идея, то, что это можно сделать интересно, вкусно, по-новому, чтобы там…

Собчак: То есть Дерипаска, условно, отрекламировался, но никакого бизнеса реального из этого не стал делать.

Юдашкин: Ну что такое — спортсмен, наша сборная? Союз развалился, этого всего было меньше. Самые интересное, конечно, были Летние игры, где было больше спортсменов. Зима всегда очень маленькая. 

Собчак: Про Министерство легкой промышленности хочу тебя спросить. Тут не могу сказать, что я владею какой-то точной информацией, но очень много наших общих знакомых, поэтому говорю как есть — из серии такого слуха. Рассказывают мне о том, что была какая-то непримиримая война в Министерстве легкой промышленности за некий тендер на поддержку молодых дизайнеров, на какое-то строительство каких-то других вещей. И там у вас какая-то была, в хорошем смысле, конкурентная борьба с Мирославой Думой, в которой победил все-таки Валентин Юдашкин. Причем говорили мне наши с тобой друзья, достаточно авторитетные, несколько источников. Что это за история, о чем идет речь, что за тендер тебе удалось там выиграть?

Юдашкин: Ну это как в том анекдоте: или он повесился, или он застрелился.

Собчак: То есть это все…? Расскажи как есть.

Юдашкин: Это все намного проще, менее прозаичнее и неинтереснее. Речь шла о «Носи наше и поддерживай наших дизайнеров» при участии Недели моды. И естественно, так как я возглавляю университет, попечительский совет, мы договорились, чтобы поддерживали наших студентов и им дали возможность выступить на Неделе моды. Так как все коммерческое, каждый час стоит денег.

Собчак: Неделя моды на Западе?

Юдашкин: Здесь, в Москве. И мы сделали первый день, хоть стоит денег, все же стоит денег — аренда, свет, звук, журналисты чтобы пришли.

Собчак: И решили не брать с дизайнеров? Потому что, насколько я знаю, проблема наших Недель мод, что…

Юдашкин: Нет-нет, выступали все студенты пятого курса, выпускники. То есть можно было посмотреть то, что они показывали  в Лондоне, в частных коллекциях, и публика могла выбрать. В этот же день с нашим фондом «Северная корона» мы показывали детей из детских домов, которые в течение года мы находим ткани, материалы, они высылают мне эскизы…

Собчак: А причем здесь Министерство легкой промышленности и Мирослава Дума?

Юдашкин: Министерство легкой промышленности поддерживает все те выставки, которые идут и связаны с одеждой.

Собчак: То есть они вас поддержали как-то?

Юдашкин: Они поддержали Неделю моды в Москве. Сказать, что поддержали меня — меня поддерживать нечего, я могу поддержать и сам кого-то. Видимо, почему Мирослава Дума и какой был ее интерес, может быть, с ее порталом, я это не в курсе. Я сегодня от тебя услышал.

Собчак: Ты не знаешь ничего в этой истории. А как ты вообще относишься к этим новым звездам стрит-стайла и к этой целой индустрии?

Юдашкин: Это ко всем твоим подружкам?

Собчак: Ну да, условно. Тебе нравится этот тренд? Давай так, я тебя хочу спросить как дизайнера в этом смысле. Кстати, я брала интервью у хозяина компании Lanvin Эльбаза, и он говорил о том, что для него это странно, что раньше люди приходили смотреть на коллекцию, а сейчас ему обидно, потому что люди приходят посмотреть друг на друга, прежде всего. И что это, по его мнению, отвлекает от его произведений. Ты, как дизайнер, как относишься к тому, что приходят люди, и им главное — как их сфотографирует Томми Тон и появятся ли они…

Юдашкин: Я думаю, что это тоже издержки сегодняшнего дня. Наверное, ищут популярных девочек. Я всегда говорил об одном: судить будут по профессии. Первый ряд — это такая условная часть в нашем показе, потому что она меняется с такой же волной, как и мода. Сегодня эти люди будут у тебя на показе, завтра — нет. И все это жизнь.

Собчак: Как ты относишься к этому тренду? Человек, переживший огромное количество трендов. Конкретно этот тренд нравится тебе или нет?

Юдашкин: Я отношусь спокойно, порой мне смешно. Интересней мне говорить с тем человеком, который не ждет фотографов около отеля. Это очень глупо. Я знаю моменты, которые люди оплачивают, они берут на это пресс-службу, чтобы ее снимали. Да, если за этим стоит бизнес, потом твой инстаграм начинает расти, тебе девочки или дома мод дают какие-то вещи, тебя куда-то сажают, может быть, это будет. Но мода и возраст — это вещи очень изменчивые и очень быстрые. И сажают в первый ряд за отличные материалы, за интересные журналы и т.д. Но не за то, что кто-то что-то одел.

Собчак: У Куснировича получилось и тендер выиграть на форму, и швейное производство организовать. Как  у тебя обстоят дела со швейным производством? Я знаю, что ты планировал открыть швейные фабрики аж в Ингушетии. Расскажи об этом проекте.

Юдашкин: С Ингушетией опять мы помогли, потому что там возможность есть. Видите, как…

Собчак: Но в Рязанской области открыта.

Юдашкин: Да. Мы помогаем разрабатывать коллекцию для домашнего текстиля, то, что мне интересно, это моя линия, я ее веду, это — La Maison.

Собчак: Это делается в Рязанской области.

Юдашкин: Но не все, конечно, какие-то — да. То, что касается Ингушетии, у меня много было знакомых, и мы попросили все-таки, потому что там не было ни одной фабрики, и у них потрясающие швейные училища, девочки могут идти только после окончания этих училищ, они учатся в нашем университете в Москве, они сказали, что работать негде. И мы все-таки договорились, чтобы тем детям, которые оканчивают в Москве университет, у них были места там. Тогда получилось, нашли деньги и открыли трикотажную фабрику при помощи турков.

Собчак: Оригинальное место. Не опасно там бизнес делать?

Юдашкин: Бизнеза-то нет, это бизнес республики. Наше дело было — обучить студентов, дать им возможность и договориться, чтобы все-таки они открыли эту фабрику. 

Собчак: По поводу нового закона об ограничении владением иностранцами СМИ. Что ты вообще думаешь — правильный ли это закон?

Юдашкин: Об этом я меньше всего думаю, если честно, потому что я СМИ не владею, мне это меньше всего интересно. Я бы смог сравнивать, как это, например, происходит в Америке или во Франции, сколько процентов могут иметь иностранцы и могут ли они вообще открывать. Мои глянцевые издания, которые я читаю больше всего, конечно, в них нет ничего, кроме тенденций о моде. Жалко будет, если, конечно, что-то закроется, какие-то уйдут от нас.

Собчак: Ты сейчас меня практически ставишь в тупик, потому что это была дорожка к твоему поздравлению, а ты говоришь: «Я ничем не владел» и т.д. Может, и не владел, но я-то собираюсь тебя поздравить. Я же знаю о том, что сейчас, буквально совсем недавно, было принято решение о том, что Condé Nast договорился о том, что ты будешь, условно, амбассадором Condé Nast, и они выбрали тебя…

Юдашкин: Я вот только от тебя услышал.

Собчак: Я это знаю от таких людей, которые обманывать не будут.

Юдашкин: У нас отличные отношения с Condé Nast.

Собчак: Разве Джонатан не предлагал тебе такую схему?

Юдашкин: Да нет, ну куда и зачем это?

Собчак: Ну как? Им зачем — я понимаю, абсолютно понятно, им нужно перевести это на кого-то…

Юдашкин: Это, знаете, если вы, девушка, вышли, вы обязательно женитесь. Ну так не может быть. Да, я очень люблю этот холдинг, и мы очень много работали…

Собчак: Ну ты же понимаешь, им реально нужно найти какое-то, условно, подставное лицо (плохое слово), амбассадора в России, потому что пока это единственная компания, которая не решила вопрос своих зарубежных активов.

Юдашкин: Я думаю, что у них достаточно сильные лица русскоязычные и с паспортами, управляющие директора русские, большие специалисты…

Собчак: То есть с тобой таких переговоров не велось? Потому что мне сказали, что это буквально будет сейчас объявлено. Ты бы не отказался, да?

Юдашкин: Ну, нет, конечно, я бы не занимался этим вопросом.

Собчак: Почему? Ты хочешь сказать, что если бы тебе сказали: «Валентин, вы официально возглавите Condé Nast»…

Юдашкин: Если бы я ушел бы на пенсию, то да. Ну как ты думаешь? Действующий художник…

Собчак: Посол моды, ты будешь выбирать молодых дизайнеров.

Юдашкин: Сейчас мы говорим о том, что если все-таки Condé Nast или L'Officiel — это огромнейший бизнес-холдинг…

Собчак: Тебяже никто не просит заниматься холдингом. Я прихожу к тебе, говорю: «Валентин, мы с тобой дружим много лет. Сейчас новый закон Госдума ввела, квартиру надо на кого-то переписать. Я хочу продолжать там жить, но кроме тебя никому доверия в этой стране нет. Я на тебя перепишу и скажу, что она твоя».

Юдашкин: Я к тебе уже просто по дружбе, уже столько лет.

Собчак: А с Condé Nast — нет?

Юдашкин: Нет. Потому что все-таки надо уважать себя и себя в обществе и в бизнесе, потому что если бы я сказал, что я ухожу…

Собчак: Уважительная профессия.

Юдашкин: Я ухожу на пенсию — да. В общем, Ксюша, подарок не получился. Я только обрадовался, думал…

Собчак: Я, наоборот, подумала, что я тебя порадую, что как-то ты…

Юдашкин: Опять в пролете.

Собчак: Скажи, ты — каббалист?

Юдашкин: Нет.

Собчак: У тебя я просто вижу…

Юдашкин: От давления я ношу.

Собчак: А это помогает отдавления?

Юдашкин: Да. Даже спросил маму, даже тогда носили красные ниточки, чтобы…

Собчак: Потому что выглядит это как какой-то то… Про Галю хочу тебя спросить. Она открыла не так давно студию велосипедную, там у нее много хороших клиентов. Тебе как-то не обидно по-отцовски, что она не стала заниматься продолжением твоего дела? Или все-таки ты решил не настаивать, и это впереди. Мне казалось таким логичным, у тебя такой семейный бизнес: у тебя Марина, которая много очень занимается домом, профессионально стилизует, тебе помогает, дочь, которая растет в этой атмосфере, в этом дизайнерском доме, все это видит и слышит. Тебе бы не хотелось, чтобы она занималась твоим Yudaskin Jeans, условно.

Юдашкин: Я думаю, что все-таки уже человек, который вырос в этом, с подмосток, она знает тяжелую эту индустрию, она понимает, как это делается, сколько времени уходит. Она все-таки сейчас за семью, ее сейчас больше интересует ее супруг, их маленький бизнес, который они открыли.

Собчак: Тебя это радует?

Юдашкин: Радовать — я могу порадоваться, что они сами взяли и это сделали. То есть они не пришли ко мне и не взяли меня по делу. То есть они для себя это решили сами.

Собчак: Все равно же мы все не молодеем, ты же думаешь о том, кто будет продолжать.

Юдашкин: Я думаю. Но я могу сказать тебе честно, что если я увижу то, что оно не произойдет еще какие-то годы, то будет компания продана, будут просто получены деньги за это и все. Значит, это просто будет так, и это нормально. Если человек не чувствует, не может, не тянет, потому что все-таки жить надо в доме моды 24 часа, это тяжелая мужская ноша.

Собчак: Сколько будет стоить такой бизнес, как ты думаешь?

Юдашкин: Это мы посмотрим на день продажи.

Собчак: Сейчас не самое лучшее время что-либо продавать в России.

Юдашкин: Пока я, конечно, не буду идти, потому что у нас дальние планы: мы сейчас открываем предприятие, начинаем заниматься лицензированием, отдаем новые линии…

Собчак: Больше или меньше 1 млрд. долларов?

Юдашкин: Мы же даем себе оценку, 1 млрд. не стоят итальянские большие компании, которые мы знаем. Мы понимаем, сколько мы можем стоить, сколько может стоить интеллектуальная собственность, сколько ты отдашь этим людям.

Собчак: И сколько?

Юдашкин: На сегодняшний день — ну не знаю, это надо делать оценки, сколько стоит дом, сколько стоят интеллектуальные наши файлы, сколько стоят научные разработки, которые мы сделали. Там много всего. Самая простая вещь — сколько стоит лицензия? Вот мы сегодня можем продавать обои, у нас сегодня удивительный бизнес, ко мне пришли как к Ральф Лорену, он продает краску для дома.

Собчак: Я знаю, что ты стал делать обои, причем, дороже, чем у Роберто Кавалли стоит один рулон.

Юдашкин: И это делает наша компания. Мы уже давно делаем отличную линию оптики — очки. Шикарные.

Собчак: Я — очкарик, смотрю, что красивые очки очень, еще хотела спросить, что за очки.

Юдашкин: Мы удачно их продаем, не хуже, чем большие компании. Мы делаем для зрения, для солнца. У нас масса планов.

Собчак: Условно, если бы ты мог выбрать любую клиентку из любых живущих женщин на земле, и тебе бы сказали: «Валентин, вы можете сделать своей музой любую женщину. Бесплатно, это вам будет ничего не стоить, она будет вашим рекламным лицом, музой, представлять дом моды Валентина Юдашкина». Кто это будет?

Юдашкин: Тех уж нет.

Собчак: Ну нет, таким ответом ты от меня не отделаешься. Я хочу имя. Кто это?

Юдашкин: Я хочу какую-то новую звезду.

Собчак: Конкретно кто? Послушай, ты — бизнесмен. Если тебе на халяву предлагают хоть Мадонну, хоть Анджелину Джоли — кого-то надо брать. Кого?

Юдашкин: Ну не хочу не ту, не ту.

Собчак: Кого хочешь? Капитализация бренда, мы же только что говорили. Продажи. Один раз у тебя кто-то появится, как, помнишь….?

Юдашкин: Я тебе скажу честно. У Ив Сен Лоран, когда Катрин Денев была его подругой, она…

Собчак: Катя Гомиашвили, вся Москва была завешена Хлоей Севиньи. Кто еще? До сих пор ее помню — 10 лет прошло. Кто у тебя может быть?

Юдашкин: Я тебе скажу, кого бы я хотел одеть и не одел — это была Майя Плисецкая, это была женщина со статью. А так мне с остальными повезло, и многие сюрпризы и, может быть, подарки ко дню рождения будут.

Собчак: То есть Диана Вишнева все-таки может появиться в твоем…

Юдашкин: Будет. Да, именно в вашем журнале.

Собчак: Да ладно? Круто! Ну все, на этом остановимся. Спасибо тебе большое. Мы дарим всем гостям книгу, это сказка братьев Гримм. Называется «Храбрый портняжка». Надеюсь, слова портной, портняжка тебя не обижают, а, наоборот, вызывают чувство гордости. Ну и подписка на наш телеканал Дождь.