«Квоты помогут российскому кино. Оно мне, кстати, очень нравится». Люк Бессон о себе и человечестве

Собчак: Приятно познакомиться, Люк.

Бессон: Взаимно.

Собчак: Спасибо за то, что пришли к нам.

Бессон: Спасибо за то, что пригласили.

Собчак: Итак, Вы привезли в Россию Вашу новую картину «Люси».

Бессон: Да. (смеется)

Собчак: Скажите, почему Вы решили снять фильм о способностях человеческого мозга? Я знаю, что Вы увлекаетесь этим вопросом.

Бессон: Да. Я думаю, это не тот тип фильма, который можно снять в 25 лет, потому что по молодости ты еще не заинтересован такой серьезной тематикой. Я общался с некоторыми учеными. И то, что я узнал о клетках, о мозге, меня поразило. Все эти десять лет я только и думал о том, чтобы снять об этом фильм. Но написать сценарий к нему оказалось очень трудоемким процессом, мне потребовалось целых девять лет на это, потому что я очень медленно работал, использовал свои интеллектуальные способности не на полную мощность. Поэтому это заняло так много времени. Мне хотелось сделать фильм одновременно и глубоко философский, и подвижный. Я не собирался делать документальный фильм о мозге, я хотел повеселиться, снять фильм, где были бы и погони, и серьезные сцены. Мне было интересно, получится ли сделать такой своего рода микс экшна с интеллектуальной картиной – всё вперемешку. Я думаю, что юные зрители остались довольны «Люси», потому что это подвижный и динамичный фильм. А более зрелую аудиторию фильм увлек своей начинкой.

Собчак: Готовясь к нашей встрече, я заинтересовалась одной проблемой, которую Вы уже как-то озвучивали в одном из ваших прошлых интервью – тем, что человек использует всего десять процентов возможностей своего мозга. Но, Вы знаете, я поговорила с некоторыми профессорами в области нейрохирургии, у нас же есть большой университет имени Бехтерева, очень известного ученого, так вот все они сказали, что, на самом деле, мы обычно используем гораздо больший процент нашего мозга – не десять, а вплоть до девяноста процентов.

Бессон: Да, да, конечно.

Собчак: Вы в курсе этого?

Бессон: Да, безусловно. Я девять лет проработал над фильмом, поэтому я, разумеется, знаю, что это всего лишь теория. На самом деле, я всё упростил специально для фильма – «мы используем десять процентов, что же будет, если начнем использовать сто»? В реальности, мы используем 15 процентов нейронов одновременно. Сто процентов одновременно – никогда.

Собчак: Они восстанавливаются.

Бессон: Именно. Поэтому, по-хорошему, вопрос должен был звучать так: «Что произойдет, если мы задействуем сто процентов наших нейронов ОДНОВРЕМЕННО?» Но  такой вопрос уже сложнее сформулировать в фильме, поэтому я его упростил. Работает ли сегодня наш мозг на полную мощность? Нет. Любой бы с этим согласился. Мозг первобытной Люси весил 400гр – 3 миллиона лет назад. Сейчас же человеческий мозг в среднем весит 1 кг 400 гр.

Собчак: Он растет!

Бессон: То есть 1 кг за 3 млн лет. Находимся ли мы в начале пути или уже близки к своим максимальным возможностям? Мы лишь в начале. Мы довольно хорошо используем свой мозг, но, конечно, не на 100 процентов. Об этом говорится и в моем фильме. В одной из сцен студент спрашивает профессора, правдива ли «теория десяти процентов», и тот отвечает, что нет, это всего-навсего гипотеза. Вот. Я никогда этого не скрывал. Но для фильма это упрощение сыграло хорошую роль.

Собчак: Удачная приманка.

Бессон: Да. Цель была сделать идею фильма проще и понятнее для людей.

Собчак: Насколько мне известно, Вы изучали вопросы, связанные с человеческим интеллектом и мозгом, на протяжении многих лет. Вы поддерживаете многие ученые проекты по этой тематике. Скажите, почему эта область Вас так интересует?

Бессон: Манит неизвестность.

Собчак: Но что для Вас самое интересное и увлекательное в подобных исследованиях?

Бессон: Встреча с неизвестным. Я как-то раз видел репортаж одного профессора, с которым я работал, где мужчина хочет поднять стакан, протягивает руку, но не может взять его. У него дисфункция мозга, и он просто не может взять стакан! Это ужасно, потому что этот мужчина – умный, он как мы с вами, он всё понимает, но его тело его не слушается. Ученые наблюдали разные части его мозга. И через два года, как это показано в фильме, они все-таки установили ту самую проблемную часть его мозга и в итоге он взял стакан в руку. Это так впечатляет. Когда он, наконец, смог поднять стакан и сделать глоток, на его глаза навернулись слезы счастья. Всего лишь от того, что он смог выпить стакан воды. Притом, что все, и вы, и я, можем это сделать, не задумываясь. А для него это было величайшим событием. Я смотрел этот фильм и плакал. Я подумал: это же просто невероятно, видеть этого бедного парня, который в результате долгих трудов научился пить из стакана! И причиной всему была какая-то точка в мозге. Это удивительно. Мы воистину лишь только начинаем постигать наш мозг.

Собчак:Хорошо, тогда у меня для вас есть сложнейший вопрос…

Бессон: (смеется) отлично!

Собчак: …на который никто на этой планете не может пока ответить.

Бессон: Да? (смеется)

Собчак: (смеется) Он на ту же тему. Пока я готовилась и просматривала разные статьи по теме человеческого мозга и так далее, лично меня особенно поразило то, что мозг исследуется учеными уже много лет. Они знают, как работают все эти нейроны, какие части мозга за что отвечают, как функционирует человеческое тело (о нём мы знаем уже вообще ВСЁ), но никто до сих пор не знает, каким образом все части мозга в целом формируют наше сознание. Как все это так работает вместе, что у нас есть память, сознание, воображение и так далее. Может, у вас на этот вопрос есть свой персональный ответ?

Бессон: Нет, нет, конечно, нет.

Собчак: Почему, как вам кажется, никто до сих пор не может этого понять?

Бессон: Поэтому-то как раз и интересно снимать об этом фильм. Потому что именно в этой области мы сталкиваемся с множеством загадок. Есть такой тест, который определяет сознание. Очень сложно засечь действие разума. Этот тест называется «тест красной точки». Берется зеркало и вот здесь ставится точка. Животные в первую очередь начинают проверять за  зеркалом. Это первая стадия. Далее – вторая стадия – они начинают скрести эту красную точку на зеркале. Третья стадия говорит о наличии сознания – это когда животное смотрит в зеркало и дотрагивается. Таким образом, мы хотя бы можем распознать наличие сознания. Только так и только это.

Собчак: Хорошо. Теперь давайте поговорим немного о самом кинематографе и тенденциях в кино в России и Франции. Я думаю, что по роду своей политики в кинематографе, Франция – единственная страна на сегодня, которая действительно схожа с Россией. Наш министр культуры очень хочет создать в России такую систему, согласно которой в показ выходило бы определенное количество отечественных фильмов вместо американских. То есть, чтобы были кое-какие квоты. Такая же ситуация сейчас во Франции. Как вы думаете, такая система будет во благо обществу? Во Франции она работает уже много лет и согласно ей, французские картины обязаны иметь определенное количество, процентов 30 от общего числа фильмов в прокате. Делает ли это французскую киноиндустрию  более эффективной?

Бессон: Нет, во Франции ситуация совсем не такая. У нас нет котировок в кино. У нас они есть в телевидении.

Собчак: Действительно? Не в кино?

Бессон: Не в кино. Но если какой-либо канал хочет транслировать кино, он обязан показывать определенное количество французских фильмов в год. Ситуация такова. И я ее полностью поддерживаю. А у кинотеатров таких обязательств нет.

Собчак: А на радио?

Бессон: Да, на радио, то есть относительно музыки – есть. В кино – нет. Потому что французское кино само по себе очень сильное. И ему такая поддержка не нужна.

Собчак: Но как Вы думаете, это хорошая идея в целом?

Бессон: Во Франции это пока не нужно. В России, я думаю, это  будет полезно. Это поможет отечественному кино, которое, как я считаю, у вас очень хорошее. Оно в этом нуждается.

Собчак: Но Вы не думаете, что это убивает конкурентоспособность в кино? Если люди предпочитают ходить на американские фильмы, а не на российские, это означает только одно – что американское кино более профессиональное и интересное.

Бессон: Я думаю, это не правда. Если у тебя нет выбора, ты не сможешь разбираться в кино. Если вокруг тебя одни Макдональдсы, но нет кафе с национальной русской кухней, то как ты можешь понять, что для тебя предпочтительнее?

Собчак: Но российские фильмы не собирают столько публики, денег и так далее.

Бессон: Знаете, я люблю российское кино, я люблю американское. Я люблю французское кино, я люблю китайское. Я люблю кино в целом. Но действительно, у Америки хороший кинематограф. Страна большая. И киноиндустрия очень влиятельна и сильна. Очень сложно с ней конкурировать. Если они хотят выпустить один или два блокбастера  в неделю, они могут это себе позволить.  И это задавит любое другое кино вокруг – российское, французское, китайское, любое. Поэтому важно то, что у каждой страны своя манера делать фильмы. В России, Франции, Бельгии, Индии… И это замечательно, когда правительство поддерживает свой отечественный кинематограф, таким образом, компенсируя недостаток его сил и средств.

Собчак: Ну смотрите. Вы – автор  крупнейших  блокбастеров, известных и популярных во всем мире. И людей не нужно как-то косвенно стимулировать идти на них. Потому что это Люк Бессон, потому что это экшн с талантливым сценарием, и так далее. Так, как вы считаете, ваш личный пример является показателем того, что люди будут смотреть картину вне зависимости от того, французская она или немецкая, или китайская, если она хорошо сделана?

Бессон: Если фильм качественный, то конечно.

Собчак: А не потому, что у него есть какие-то льготы в показе.

Бессон: Но я бы никогда не стал режиссером, если бы поначалу моя страна мне не помогла.

Собчак: А как она Вам помогла?

Бессон: Ну есть определенные условия для телевидения. Во Франции есть такой Канал Плюс, который помогает молодым режиссерам снимать кино. Такая система дает возможности начинающим режиссерам снять хотя бы первый и второй фильм. В последствии если окажется, что он снимает кино, которое никого не интересует, то такой молодой режиссер далеко не продвинется, конечно. И мне очень повезло, что мировая общественность хорошо восприняла мои первые картины. Они захотели их смотреть.

Собчак: Какие из ваших первых картин были показаны по телевидению?

Бессон: Нет, первые были показаны в кинотеатрах. Но те люди, кто помогал мне поначалу с прокатом в кино, они были частью определенной цепи, системы. И это мне в дальнейшем очень помогло. И если бы не эта система, то я бы никогда не явился миру как режиссер. Поэтому такая поддержка государства очень важна для начинающих творцов. А что будет с ними дальше – это уже их личное дело. Они могут снимать кино на русском, на английском…Они могут стать очень популярными, или нет. Это не важно. Дальше - просто жизнь. Но для начала, для первых шагов эта поддержка молодому режиссеру очень ценна.

Собчак: Я знаю, что у Вас была идея создать французский аналог Голливуда-на-Сене, так называемый EuropCorp, который по вашей задумке должен был стать центром киноиндустрии, по размеру сравнимым с Голливудом, но во Франции, в Париже. Откуда у Вас взялась такая и идея и почему?

Бессон: Ой, вы знаете, это журналисты назвали этот проект Голливудом-на-Сене, я так никогда не говорил. Во Франции снимается 250 картин в год. Но каждый раз, когда нам надо снять крупный фильм, мы не можем сделать это во Франции. У нас нет необходимой для этого инфраструктуры. Например, когда я снимал Пятый элемент, мне пришлось ехать в Лондон. В Пайнвуд. Я его, конечно, люблю, но знаете, у меня есть дети, которые ходят в школу, я не собираюсь эмигрировать каждый раз, когда хочу снять большую картину. Я хочу, чтобы у меня была возможность снять такой фильм в моей родной стране. Многие старые постройки у нас были разрушены, поэтому я всегда жалуюсь на то, что у нас попросту негде снять хороший серьезный фильм.

Собчак: Насколько мне известно, у вас сейчас есть еще кое-какие проблемы с Eurocopr … связанные с коррупцией

Бессон: Нет, это никак не связано с Eurocorp. Нет, это всё газетные слухи

Собчак: Да, я понимаю, то есть это не так на самом деле…

Бессон: Мы судимся с этими людьми.

Собчак: С Le Monde?

Бессон: Нет, Le Monde пересказывает другое издание, которое ссылается еще на другое, а вот с  первым, которое всё это начало , мы как раз судимся потому что это клевета.

Собчак: Не правда, понятно… Так, но только не надо судиться с нами, мы таких заявлений не делали (смеется). Но ведь такие слухи работают на Вас, нет?

Бессон: Поймите, я помогаю этому проекту, но я не являюсь его владельцем. Я арендую студии, плачу каждый месяц, снимаю большую часть чтобы Eurocorp мог существовать. Если ты не хочешь платить, ты никогда ничего не запустишь. Здания построены, я беру и плачу аренду, но не являюсь владельцем. И когда меня обвиняют в коррупции…Да у меня же нет ничего! Как я могу?.. Это же Я тот, кто платит.

Собчак: Но как вы считаете, учитывая такие строгие законы, какие сейчас есть во Франции, не хотели бы вы создать что-то в другой стране? Где это было бы гораздо проще. Потому что из-за таких высоких налогов, как во Франции, некоторые граждане начинают уезжать из страны… например, в Россию. Как недавно это сделал Жерар Депардье. Да и другие французы так делают. Вы не предполагаете такой сценарий для себя?

Бессон: Точно не сейчас.

Собчак: Почему?

Бессон: Потому что дело не в деньгах, а в моей родной стране. И всё.

Собчак: Я понимаю, но если ваша страна заставляет вас платить такие высокие налоги, вы действительно согласны отдавать такие суммы денег, по вашему ,это справедливо?

Бессон: Я думаю, дело не в том, какую сумму ты отдаешь. Дело в том, что с ней потом делают. Я не против отдавать 75, 80, 90 процентов…

Собчак: Серьезно??

Бессон: Правда, мне все равно.

Собчак: Мне бы не было…

Бессон: Ну это вы, а это я. У меня есть машина. Не буду же я покупать пять?  Какой в этом смысл?

Собчак: Но у вас есть дети, им нужно получать образование, они могут захотеть себе отдельный дом или квартиру… Всякий хочет зарабатывать больше денег, чтобы обеспечивать свою семью.

Бессон: Для меня суть больше в том, чем ты являешься, а не чем владеешь. Я предпочитаю быть счастливым, а не иметь много денег.

Собчак: То есть налоги в 75 процентов вас не смущают? Это справедливо, по вашему?

Бессон: Да дело не в справедливости. Проблема не в налогах. Во Франции есть люди, которые страдают от плохих условий жизни, они не могут хорошо питаться. И когда я плачу налоги, я надеюсь именно на то, что таким образом я помогаю этим людям. Вот в чем вся соль. Повотрюсь: дело не в налогах, а в том, на что они потом идут. А ведь есть ощущение, что они потом куда-то деваются. Вот это действительно проблема. А не то, что приходится платить налоги.

Собчак:  Когда вы узнали, что Жерар Депардье принял российское гражданство, что вы почувствовали?

Бессон: Ну, вообще Жерар – член моей семьи.

Собчак:  В каком смысле?

Бессон: Он из моей семьи.

Собчак: Серьезно? Вы родственники?

Бессон: ага.

Собчак: Какого рода родственники?

Бессон: Он отец дочери сестры моей жены.

Собчак: Вау.

Бессон: Я точно не знаю, как это одним словом назвать…

Собчак: А вы уже посещали его дом в Грозном?

Бессон:  Нет, еще нет.

Собчак: Понятно… Что он Вам сказал о своем решении, почему он его принял?

Бессон:  Он ничего не говорил. Когда мы встречаемся, мы очень рады друг другу, мы болтаем о кино, о книгах, о детях. Много.

Собчак: Но вы как настоящий французский патриот, что вы почувствовали ,узнав о его переезде? Вы очень любите Францию, вы об этом неоднократно заявляли, вы помогаете таким национальным проектам  как тот же самый Юрокорп, А ведь Жерар Депардье – настоящий символ Франции. Вы не расстроились, что символ Франции…знаете… уехал в друую страну…и может быть станет символом России.

Бессон: Нет, по определению артист не имеет паспорта. Артист – он везде.  По моему мнению.

Собчак: Но ведь люди ассоциируют…

Бессон: Стойте, я объясню. Вот взять к примеру ирисы Ван Гога. Ирис – французский. Ван Гог – из Голландии. Картина в Нью Йорке. Что в этой ситуации самое важное? То, что картина прекрасна. Поэтому для меня, единственное место, где не нужна виза или паспорт, это творчество. Это – художник. В «Люси» играют американцы, корейцы, люди из Тайваня, мой звукорежиссер - японец, мы все собрались вместе. Иногда нам требовался переводчик, потому что мы все говорили на разных языках. Но каждый человек привносит что-то свое. Это мне нравится в процессе создания фильма. А Жерар – свободный человек, он артист, он чувствует себя хорошо везде: В России или Франции. Ему хорошо всегда. Он поглощает жизнь, он просто  берет её, он счастлив и я тоже за него счастлив. Вот и все.

Собчак: Окей, а он вас уже приглашал к себе в гости? Вы планируете его навестить?

ЛБ: Нет, вообще я с ним не часто вижусь, по дню то там, то там, но я всегда рад его видеть, он замечательный человек, большой артист. Я люблю его.

Собчак: Если говорить о культурных преградах, вы заметили что культура это такое поле без границ, это созидание вещей, для которых не должно  быть преград в этом мире. Я с вами абсолютно согласна, однако в современном мире дела обстоят иначе. Политические настроения влияют на все аспекты нашей жизни. В особенности на культуру. Всего один пример. Благодаря, так скажем, особым отношениям России и стран Европы сейчас, год Польши в России был отменен, а год России был отменен в Польше. У нас должны были состояться различные фестивали, культурные мероприятия в связи с этим годом Польши в России, может быть вы в курсе. Что вы думаете о такой тенденции, когда политика определяет культуру?

Бессон: Я думаю, вы не правы. Есть справа политика, а слева – культура. Есть правительства, которые договариваются или ругаются между собой, а есть народ. Культура создана для людей. Когда я прилетел в Россию, пару часов назад, меня встречали какие-то улыбающиеся во весь рот парни, которые просили меня подписать им ДиВИДи… Они не говорили по-английски, мы пытались как-то по-другому друг друга понять. Они кричали: Леон! Леон! Очень круто! Голубая бездна! Да! Я пытался с ними контактировать, и вот для этого и существует культура. Она направлена на обмен чувствами и мыслями одних людей с другими. Русские, французы, какие-то другие люди, откуда угодно, мы составляем одно целое – человечество. Мы любим друг друга. Правители иногда не любят друг друга. Но это их личная проблема. Культура направлена на народ. И люди, когда встречаются, когда обмениваются культурным опытом, всегда счастливы. И это замечательно. Это не связано с тем, как себя ведут политики. И культура – это то, что сохраняет между всеми нами связь. И чем больше мы обмениваемся культурами, чем больше мы друг о друге узнаём, тем больше мы друг друга ценим, тем мы дружелюбнее, тем меньше мы хотим воевать между собой.

Собчак: Но ведь политика очень сильно влияет на настроения людей. Пример, который я привела, реален.

Бессон: Вы креативный человек?

Собчак: Я надеюсь.

Бессон: Нет, я имею в виду, Вы снимаете фильмы или пишете картины?

Собчак:  Нет. Я журналист.

Бессон: А я человек искусства. Поэтому вы можете верить моим словам. На меня влияют люди. А не политика.

Собчак: Я понимаю это. Я имела в виду кое-что другое. Может быть, я не очень хорошо Вам объяснила. Год польской культуры в России означает, что культурные связи между Россией и Польшей стали бы еще прочнее. В Россию приехало бы множество польских фильмов, молодых артистов, активнее бы шел процесс культурного обмена. Мы бы больше узнали о культуре Польши. Но  благодаря политикам, все это было отменено. То есть русские не увидят польское кино, не услышат польских музыкантов, не увидят работы польских художников, и то же самое, только наоборот, в Польше. Все это уже произошло. И что делать тем, кто не хочет вражды, кто не хочет ввязываться в отношения Евросоюза и Америки с Россией, в эти санкции? Ведь сейчас даже люди искусства уже чувствуют барьеры.

Бессон: Ох, ну вы спрашиваете меня о том, в чем я не очень компетентен, и я не могу давать какие-то комментарии по этому поводу. Я свободный человек, я  творю, что мне придет в голову. Мое кино по-прежнему показывают и в России, и в Польше. А также в Китае, да и где угодно. Да, мы не живем в идеальном мире. Но лично я не чувствую давления. И я вижу других творческих людей, всю мою жизнь, я встречаю их где угодно – в Корее. Например Чхве Мин Сик, актер из моего фильма, он представил меня некоторым корейским актерам… И вы знаете, культурный обмен, он везде. Он движется. А давления я не чувствую.

Собчак: Есть ли какие-то страны в мире, которые Вы бы ни за что не посетили по каким-то моральным причинам? Есть ли такие страны? Или вы могли бы поехать куда угодно?

Бессон: А что вы называете моральной причиной?

Собчак: Например, некоторые американские звезды заявляют, что никогда не поедут в Ирак или Афганистан, потому что их не устраивает режим этих стран. Есть ли такие неприемлемые страны  для вас?

Бессон: Ну знаете, каждый реагирует по-разному. Если вы политик, то вам можно  иметь какие-то предпочтения: туда я поеду, сюда нет…  Для людей искусства все это немного сложнее. Если мы не будем ездить в такие страны, они никогда не изменятся! Мы никак не повлияем на их жизнь. И еще раз, я вернусь к искусству. Может быть единственное, куда мы можем прокрасться и привнести туда жизнь, поделиться альтернативным мнением, изменить взгляд на вещи – это искусство.  И если деятели искусства ставят такие барьеры, то ничего не добиться. Это очень запутанный вопрос, сложно на него отвечать. Я думаю, в большинстве случаев, артист должен поехать, чтобы хотя бы что-то там показать, изменить, попробовать повернуть менталитет людей в другое русло. В большинстве случаев нужно идти в люди, нести им что-то, делиться с ними.

Собчак: Это спорный вопрос, потому что, с одной стороны, это правильно, и некоторые жители северной Кореи посмотрят ваш фильм и найдут в нем для себя что-то увлекательное и действительно важное, и это изменит их жизнь. Даже в жестких условиях существования. Но с другой стороны, иногда тот, у кого есть слава и влияние, например Мадонна или Элтон Джон, Рианна, вы или еще кто-то, приезжает в страну, которая ведет войну… Получается, они приезжают в страну, которая поддерживает вооруженный конфликт. И они своим приездом улучшают имидж этой страны. А есть такие, кто не приезжает. Например, Мадонна заявила, что не поедет в Россию и отменила свой концерт, уже прибыв в Санкт-Петербург, из-за того, что в России проблемная ситуация с правами геев. Она прилетела, сделала такое заявление и сказала, что не поедет сюда больше из-за этих проблем. Таким образом, она еще больше усугубляет проблему, делает ситуацию более суровой для всех. Все пишут об этом, обсуждают…Поэтому этот вопрос довольно спорный, можно его рассматривать с разных сторон. Вы не опасаетесь того, что будучи такой популярной личностью, можете в некоторых обстоятельствах быть такой фигурой, визитом которой можно похвастаться и прикрыться – «Смотрите, к нам приехал Люк Бессон! Все отлично у нас! Смотрите, какие крутые люди к нам приезжают, насколько они известны и влиятельны!»

Бессон: Ну… Пусть люди думают, что хотят. Уж лучше я приеду сюда, потому что у меня есть фильм, о котором я хочу говорить, который я хочу показывать людям. И те, кто будет его смотреть, они вынесут из него что-то для себя, и я хочу с ними этим делиться. Я хочу делиться равно как с французом, так и с русским, китайцем и кем-либо еще.

Собчак: Со всеми, да.

Бессон: Мой фильм «Люси» - он как зеркало, которое отражает нашу сущность, которое показывает, куда мы движемся. Такое вот получилось отражение действительности трех миллионов лет нашей эволюции  - развивались ли мы все это время? Или наоборот?..

Собчак: И как вы думаете?

Бессон: Я думаю мы изменились вооот на столько. Если взять лупу, то можно увидеть это изменение, и оно окажется большим. Всё относительно.

Собчак: Да, это так. Я нашла одно из ваших интервью о России, когда Вы приезжали сюда в 2010 году, Вы были членом жюри ММКФ, Московского кинофестиваля. Вы тогда сказали: «Я вообще поражен тем, как много людей в России, оказывается, любят перетирать косточки, читать всякие сплетни, слухи… Так странно! Раньше здесь все было по-другому — серьезнее, интеллектуальнее. А сейчас вы превратились в обычную тупую европейскую страну…»

Бессон: Что?

Собчак: Ну вот это - ваше интервью…

Бессон: Нет, я никогда такого не говорил.

Собчак: Вы такого не говорили? То есть вы считаете, что раньше…

Бессон: Это не мой стиль…

Собчак: Может из-за того, что я так перевела вам сейчас…

Бессон: Я могу и перепутать… Потому что если это было переведено, я вряд ли сейчас вспомню это интервью. Но, в конце концов, разговор только о том, как люди поняли эти мои слова. И скорее всего, они были в ярости, потому что это обидно и не правда, и вообще это ложь. Я сказал это с улыбкой, потому что тогда я был очень удивлен, увидев какой-то журнал посвященный сплетням (до этого я таких никогда не видел), того же типа журналы бывают и во Франции, и в Англии. Ну, вы знаете, один сказал второй сказал и так далее. И я был поражен этим. И все. Но я никогда не говорил, что люди тупые…

Собчак: Но Вы сказали это как комплимент! «Вы превратились в обычную тупую европейскую страну», а «раньше здесь все было по-другому — серьезнее, интеллектуальнее».Так что может быть российская общественность была даже польщена таким сравнением.

Бессон: Ну, вот эти слова, которые вы зачитываете, звучат правда сурово. И я бы никогда не сказал что-то настолько грубое.

Собчак: Но Вы правда думаете, что человеческая цивилизация в наше время немного деградирует, что ли…  или, по вашему, есть реальный прогресс? Ведь иногда мы можем наблюдать, как в 21 веке люди заняты постельными слухами, газетными сплетнями. И казалось бы, это было свойственно нашим предкам, а не нам, людям из 21 века… Как вы считаете?

Бессон: Я думаю, люди всегда такими были. В каждом из нас есть маленькая часть, которая интересуется такого рода вещами. Но чем я старше, тем меньше меня  занимают всякие сплетни, и тем больше я стремлюсь видеться с кем-то, заниматься детьми, и так далее. Во Франции есть пара таких журналов, но они не очень хорошо продаются. На них низкий спрос. Люди не считают, что это хорошо. Они читают их, а потом думают…. (вздыхает) Это создает не очень приятное впечатление о них. Когда вы читаете такого рода журнал, (показывает) вот так, это выставляет вас не в лучшем свете. Просто… когда у человека трудности в жизни, в стране, на работе, там и сям (вздыхает) Может тогда и это расслабляет – окунуться в какие-то глупости… Интернет в принципе играет ту же роль. И некоторые очень популярные фильмы тоже. Например о какой-нибудь собаке на скейтборде. (смеется) Это конечно не фильм года…

Собчак:  Да уж.

Бессон: Но людям весело.

Собчак: Наша беседа подходит к концу, и у меня к вам остался последний вопрос: ваше имя известно в России, наши люди любят ваши фильмы, помнят их… На вашем счету много серьезных картин: вы выступаете и в роли продюсера, и сценариста, и режиссера… Что по вашему мнению самый важный критерий успеха фильма? Вы не получали премий Сезар, или Оскаров, но люди вас любят, любят ваши фильмы. Каков критерий, по которому можно предугадать успех фильма?

Бессон: Я думаю, ответ очень прост и банален. Я просто люблю смотреть кино. И я снимаю такой фильм, который мне хотелось бы смотреть. Вот и все.

Собчак: Понятно. Я думаю, это главное. Спасибо вам большое за интервью.

Бессон: Спасибо.

Собчак: Мы дарим вам книгу. Вы можете раскрыть упаковку. Это русская книга.

Бессон: О, замечательно. У меня такой нет, спасибо Вам большое!

Собчак: Вам понравится. Это книга великого русского поэта Лермонтова.

Бессон: О, так она и на русском, и на английском? Спасибо. 

Собчак: Книга называется «Герой нашего времени», в ней вы найдете много всего о Кавказе, поэтому если однажды вы соберетесь туда, чтобы навестить своего родственника, вы сможете многое из этой книги о Кавказе почерпнуть.

Бессон: Да, Жерар вообще любит поэзию.

Собчак: Спасибо большое!

Бессон: Спасибо большое!