«Я бы поучаствовал в разводе Путина. И проголосовал бы за него». В гостях у Собчак — селебрити-адвокат Добровинский и бывшая жена Аршавина

Собчак: Правильно я понимаю, что вы, Юлия, еще Аршавина?

Барановская: Нет. Я никогда и не была Аршавиной, я была Барановской всегда. Мы были мужем и женой, поэтому везде в прессе называли Аршавина.

Собчак: Наш повод для встречи сегодня - это та общественная инициатива, с которой вы выступили вместе, связанная с предложением к обществу и в будущем, я так понимаю, к Госдуме приравнять сожительство к гражданскому браку. Откуда эта идея, кто предложил? Обсуждали ли с кем-то из законодателей?

Добровинский: Мы познакомились приблизительно в такой обстановке, как сейчас, на телевизионном шоу, и разговорились. И это была, если можно сказать, что платоническая любовь выскакивает с первого взгляда, то она произошла. И мы подружились, теперь я не представляю себе и трех дней без того, чтобы поболтать с Юлей, не встретиться, не пойти выпить кофе.

Собчак: Жена об этом знает?

Добровинский: Жена обожает Юлю.

Барановская: Мы знакомы с женой.

Добровинский: Я вообще не знаю, как у меня жизнь складывалась до этого. Когда мы разговорились, и я узнал всю историю, которая произошла с Юлей и с ее так называемым гражданским браком, в разговоре мы решили, что эта проблема существует не только в отдельно взятой разбившийся семье, но она есть в России, она есть в обществе, и интересно было бы услышать от общества, что они думают по этому поводу, есть эта проблема или нет. Если она есть, то как ее решить. Если мы найдем ответ и пожелания, которые выскажут люди, то, наверное, тогда надо говорить с законодателями.

Собчак:  Юля, а почему вы решили тоже участвовать в этой инициативе общественной? То есть для вас это прям такое начало общественной деятельности. Почему вы решили свою личную историю сделать такой платформой для широкой общественной деятельности?

Барановская: Ты знаешь, Ксюша, когда проходишь через что-то, мне повезло, у меня есть очень много поддержки, у меня есть друзья, родственники, у меня есть возможность получать хорошие алименты от Андрея через суд, а есть женщины, у которых нет такой возможности. Я получала огромное количество писем, я пересмотрела огромное количество сайтов, ты знаешь, по отношению людей вокруг. Например, все задавали мне вопрос: «Вы же можете все поделить пополам через суд, потому что у вас есть свидетели и можно доказать, это же такой же брак». Люди не знают закон, пока с ним не столкнутся.

Я после этого залезла на сайты и стала смотреть какие-то адвокатские сайты, куда пишут женщины и мужчины тоже: «Оказывается, это не брак, а просто сожительство. У меня нет никаких прав». Люди узнают это по факту. В моем окружении тоже до сих пор очень многие говорят: «Да нет, ну мы же поймем как свидетели, ну это же был брак». То есть для всех брак, кроме закона. Пройдя через это, ну еще не до конца пройдя, понимаешь, у меня есть поддержка, а есть очень много женщин, у которых нет такой поддержки.

Собчак: С кем-то вы обсуждали уже из законодательной власти этот вопрос?

Добровинский: Нет, и не хотели бы до того момента, пока мы не соберем статистику и не узнаем.

Собчак: Я вам легко ее могу собрать сразу, я до программы уже поспрашивала. И могу вам сказать, что статистика равна гендерному разделению в нашей стране, то есть женщины все за, мужчины все против. Мне кажется, что тут очевидно, что заинтересованная сторона в таком гипотетическом законе, если он будет принят, будет, конечно же, женщина. Мужчины, как люди, которые зарабатывают, как правило, больше и являются кормильцами семьи, не заинтересованы в том, чтобы любая сожительница могла претендовать на то, на что претендует жена.

Добровинский: Я думаю, кроме женщин будут еще их отцы, наверное, все-таки, и, наверное, такие мужчины, как я, которые считают, что должна быть справедливость в обществе.

Собчак: Когда планируете это реализовать, с кем будете консультироваться? Такие же вещи нельзя просто сделать по запросу и общества.

Добровинский: Насчет статистики вернусь. Знаете, какая нас статистика интересует – нас интересует, что думают на самом деле люди, с какого момента надо исчислять вот это равенство между сожительством и браком, через год после того, как начали жить вместе люди, через два.

Собчак: Как вы считаете?

Добровинский: Я считаю, что через год

Собчак: Юля, как вы считаете?

Барановская: Я думаю, я хоть и женщина, но скажу жестче, я думаю, что три года – достаточный срок для того, чтобы определиться. Ты сейчас сказала такое слово «каждая сожительница», но в принципе это и ко мне относится, потому что я не жена, я сожитель, как оказалось.

Собчак: У вас есть дети, дети – это другая ситуация по любому закону, даже по нашему.

Добровинский: Нет.

Барановская: Абсолютно одинаково.

Собчак: Когда дети есть независимо от того, гражданский брак или официальный, если отец принимает детей, и если дети записаны за ним, в любом случае будут алименты.

Добровинский: Это на детей.

Барановская: На детей, мы не трогаем это сейчас. Смотри, как получается: женщина, которая родила в браке ребенка, и муж оставил ее, когда ребенку год, она по закону имеет право на содержание до трех лет. Я родила ребенка, я такая же женщина, у меня такой же маленький ребенок, я в таких же условиях, как и она, но меня никто не будет содержать. Если мой сожитель решил уйти, то я – та же женщина, в том же физическом состоянии, в том же возрасте ребенок, но я должна бежать на работу, чтобы себя как-то содержать, потому что мой бывший сожитель этого делать не будет.

Собчак: Понятно, идея хорошая. Хотелось бы вернуться к реализации. Вы же понимаете, Александр, что невозможно реализовать такую идею без поддержки каких-то людей из политики, законодательной власти. С кем вы говорили на эту тему?

Добровинский: Ни с кем. И не хочу пока.

Собчак: А чего вы ждете? Так это из серии: давайте построим космолет и улетим на Марс – ну давайте.

Добровинский: Объясню почему. Помните Булгакова: «Никогда ничего не проси».

Собчак: То есть вы считаете, что к вам сам придет Воланд или кто-то еще?

Добровинский: Я считаю, что Воланды из Думы придут и скажут: «Юля, Александр, вы подняли такую волну».

Собчак: Яровая придет или Мизулина.

Добровинский: Например, да. И скажут: «Давайте вместе».

Собчак: Вы готовы вместе с Мизулиной?

Добровинский: Мы готовы с кем угодно, лишь бы это было.

Собчак: Кстати, это интересный вопрос, Юля, особенно для вас. Вы же наслышаны о какой-то деятельности госпожи Мизулиной или вы первый раз слышите ее фамилию?

Барановская: Нет, я не наслышана о ней.

Собчак: Здесь такой узкий момент есть. Я посмотрела многие ваши интервью, я прочитала, что о вас пишут в интернете, и поняла, что общество сейчас абсолютно на вашей стороне. То есть у вас гораздо больше поддержки, чем у Андрея Аршавина. Но вы должны понимать, что, связываясь иногда с одиозной и вызывающей много вопросов законодательной властью России сегодня, вы рискуете эту поддержку потерять. Например, вот Комитет по делам семьи, госпожа Мизулина, человек, который принимала участие в ряде самых одиозных законопроектов, связанных и с гомофобными законами, с «законом Димы Яковлева» известным по усыновлению за рубеж и другими. Не боитесь ли вы, что связывая себя с политикой и с реальными людьми из этой политики, вы потеряете такое большое доверие общества, которое у вас есть сегодня?

Добровинский: А можно я за Юлю? Я открою секрет, можно? Я уговариваю Юлю, это, конечно, рано еще, но у меня такая мысль, я уговариваю Юлю стать профессиональным политиком рано или поздно.

Собчак: В какой области?

Добровинский: И у меня мечта, чтобы Юля попала в Государственную Думу рано или поздно. Она мне пока не говорит ни «да», ни «нет». Но мне кажется, что с ее характером, с ее напористостью и с довольно мужским складом ума, извини, я не знаю, это комплемент или нет…

Собчак: Вы будете как-то лоббировать ее интересы?

Добровинский: Я не лоббист абсолютно. Но если Юля захочет, она найдет сторонников. У нас был разговор, и Юля так посмотрела на меня огромными голубыми глазами, и пока ответа я не услышал.

Собчак: То есть вы пока ни к кому не обращаетесь, я так понимаю, потому что с этой идеей Юля, может быть, сама пойдет в политику?

Барановская: Ксюша, мы посмотрим. Я не люблю думать за других, поэтому мы и пришли, мы хотим услышать, что думают другие. Может быть, кого-то и большинство устраивают такие отношения, всех устраивает сожительство, всех устраивает быть незащищенным законом или еще как-то. Может быть, я изгой в этом обществе, я тогда хочу в этом убедиться. Но я же тоже сужу по количеству писем, которые получаю, комментариев, отзывов или еще что-то, я вижу, как во многих случаях страдают женщины. Кстати, иногда страдают и мужчины тоже. Живя с женщиной и сожительствуя, все записывая на нее, а потом она уходит к молодому и красивому,  мужчина остается без всего. В принципе, я считаю, что мужчина может еще заработать, но и мужчины страдают тоже.

Собчак: А вы сами работали когда-нибудь, Юля?

Барановская: Да.

Собчак: Где, кем?

Барановская: Я работала, когда мы познакомились с Андреем, я пошла и устроилась работать мерчендайзером. Ты знаешь, что это такое, да?

Собчак: Да.

Барановская: Мне очень нравилась эта работа, но, к сожалению, очень быстро закрылась компания, в которой я работала. Но компания была иностранной, мне заплатили отпускные и все, что только можно. Мне нравилось. А потом я забеременела Артемом, потом Яной, потом мы уехали в Лондон. В Лондоне я не могла работать, потому что у меня не было рабочей визы.

Собчак: А теперь сразу в политику?

Добровинский: Еще нет.

Барановская: Ксюша, за 10 лет я же не просто сидела, детей рожала, я с людьми общалась, книжки читала, курсы заканчивала. По возможности, что могла делать, на что хватало времени, тем и занималась.

Собчак: Просто помимо большой поддержки вас общественной есть и другое мнение, когда люди говорят: «Слушайте, понятно, этот парень Аршавин, вот он бегает, трудится, сейчас его карьера явно подходит к концу просто по биологическим причинам. Насколько это справедливо такое решение суда?», есть и такое мнение тоже, человек работает, трудится, как может, а весь заработок теперь вынужден на 50% делить.

Добровинский: Если абстрагировать от Аршавина, неважно, он футболист, хоккеист или директор фабрики, то мне кажется, что люди, которые прожили вместе энное количество лет, и как в нашем случае, есть трое детей, то, наверное, женщина, которая… мне просто не нравится слово «сожительница»…

Барановская: Его надо произносить почаще. Мне тоже оно не нравится.

Собчак: Неофициальная жена. Но это еще хуже.

Барановская: Это очень страшное слово. Ксюша, понимаешь, что я сейчас специально произношу это вслух, потому что так получилось, кстати, очень быстро, называли меня женой, называли Аршавиной, как только это случился разлад, сразу записали в сожительницы.

Собчак: Простите, что я вам задам этот вопрос, может, он прозвучит как-то обидно, но я не могу не спросить. Не кажется ли вам, Юля, что все-таки тот факт, что Андрей не совершал этого поступка, не женился столь долгое время, что это все происходило не просто так, что, может быть, это и было его решение?

Барановская: То есть ты уверена абсолютно, что это было по его инициативе, да?

Собчак: Я не знаю, я предполагаю.

Барановская: Если пары не женятся, то только обязательно по инициативе мужчины, да?

Собчак: Я не знаю, я спрашиваю.

Барановская: Я много раз отвечала на этот вопрос. В жизни все должно идти друг за другом, так правильно. Но когда что-то выбивается из этой цепочки, то потом все не складывается. У нас как-то так и случилось. Мне не очень хотелось выходить замуж беременной. Когда думали про свадьбу, я забеременела. Потом уехали в Лондон, потом дети рождались, они же один за другим, так получалось. Со стороны может казаться, что я отмазываюсь, но я могу сказать, что я, может, для тебя не очень умная женщина, ты меня не знаешь, но мне кажется, что я не совсем дура, чтобы рожать так детей, одного за другим, без брака и просто так – ну пусть рождаются, а я потом пойду по миру с торбой и с тремя детьми. Нет, Ксюша, я была уверена, что это на всю жизнь, честно.

Собчак: Вы знаете, я поговорила с Андреем перед нашей программой, тоже хотела его спросить комментарий, чтобы это не было у нас в односторонней дискуссии. Я была поражена тем, что он отказался комментировать, сказал: «Я желаю своей бывшей супруге только добра, надеюсь, что у нее все хорошо. У меня самые хорошие о ней воспоминания, я не хочу ничего говорить, несмотря на всю ту кампанию, которая против меня развернулась в прессе». Вот примерный текст, который он мне сказал, когда мы стали говорить о вашей ситуации. Как вы думаете, почему он занял такую позицию?

Барановская: Я не могу сказать тебе за него, почему он занял такую позицию и даже высказываться на этот счет не хочу. Но я могу сказать тебе другое - я никакой кампании против него не устраивала, я тоже ничего плохого ему не желаю.

Собчак: Просто без суда решить вопрос в той ситуации, в которой вы оказались, было невозможно?

Барановская: Нет, Ксюша. Но при этом я никак его не оскорбила.

Собчак: Если бы в России был такой суд, каков был бы результат, если бы это был не лондонский суд, а российский?

Добровинский: В России на сегодняшний день сожительница не имеет права на ничего никогда вообще. Ничего, никогда, вообще – три слова школьные такие, и все. Да, дети будут получать алименты, и на этом все.