Руководитель театра «Практика» Марина Брусникина о том, в чем особенность нового молодого поколения и почему ими нельзя управлять силой. А также о выступлениях ее студентов против «московского дела».
Ими довольно трудно управлять с точки зрения диктата, это вообще невозможно. Я, собственно, никогда этого особо и не делала, иногда, конечно, ты просто понимаешь, существуют какие-то способы воздействия на людей. Вот эти совсем этого не терпят, вообще. Это, конечно, другое поколение выросло.
Синдеева: Да? Вот так.
Брусникина: Они личности, да, они личности, они независимы, они совсем не терпят давления. Вообще. Они будут терпеть, но ты враг, они тебя не будут принимать, если с ними вот так работать, как бы диктатурой какой-то. Они очень открытые.
Брусникина: И авторитетов нет. Авторитетов нет. Вот это я очень заметила у этого поколения.
Синдеева: А это хорошо или плохо, интересно, кстати.
Брусникина: Смотря как с ними выстраивать коммуникацию. Да, если обижаться, то, конечно, плохо. А если понимать, что надо да, нет, но ты должен завоевывать этот авторитет каким-то образом, тогда нормально всё.
Синдеева: Вот сейчас, когда были московские протесты, наверняка вы тоже это всё наблюдали.
Брусникина: Да, конечно.
Синдеева: В какой-то момент актерская среда просто объединилась, да, на фоне того, что Устинов, один из цеха, попал в эту совершенно несправедливую ситуацию, люди вдруг, которые всегда говорили: «Мы вообще где-то, политика ― это далеко, мы будем высказываться своим мастерством или своим ремеслом». И вдруг они не выдержали и вышли, да.
И это, конечно, было удивительно, да. С одной стороны, это было очень приятно наблюдать, с другой стороны, у них у многих сейчас разочарование, потому что да, Устинова отпустили, но дело не закрыто, становится еще хуже, еще больше людей арестовывают и так далее. И есть такая растерянность ― а что делать, да? Наверняка внутри ваших, и брусникинцев, и ваших студентов наверняка это обсуждалось, наверняка вы про это думали. Вообще они спрашивают у вас, условно, разрешения, идти на митинг или не идти?
Брусникина: Смотрите, да, это тоже такое…
Синдеева: Это же еще и риски в том числе.
Брусникина: Да. И в этом смысле ты хочешь их оградить, с одной стороны, как женщина, как наседка, как мать, ты хочешь их оградить от этих рисков. Но я реально, я еду на работу и вижу, как у памятника стоят, значит, мои студенты, это студенты курса Жени Писарева, третий курс, с плакатами, значит, в защиту Устинова, а я еду, мне сейчас с ними встречаться, да.
И в тот момент, когда я к ним прихожу, и все твои вот эти… А они тебе говорят: «Давайте запишем ― студенты ― в поддержку Устинова», и я понимаю, что если я сейчас скажу: «Нет, ребята, давайте, поберегите себя, это опасно», да, то о чем мы тогда вообще их воспитываем? Вот о чем мы с ними разговариваем?
Синдеева: Ну да. И где тогда документальный театр?
Брусникина: Просто нет, о чем, о чем тогда мы с ними говорим о справедливости, о милосердии, да, обо всем тогда что? Потому что это-то уже был случай предельный в том смысле, что там все видели. Это все видели, что там человек ничего не сделал, да. И ты, конечно, да, записываешь с ними это обращение, потому что иначе ты потеряешь вообще право учить и как-то заниматься с людьми.
Что касается мастерской Брусникина, да, то пытаешься, все равно пытаешься. Лично я пытаюсь сдерживать какие-то такие порывы, потому что за них боишься, да. Конечно, боишься. Но никуда же не деть их чувство справедливости.
Синдеева: Это как за детей своих.
Брусникина: Конечно. Боишься, страшно.
Синдеева: Но ты же не можешь не отпустить, да?
Брусникина: Да, но вообще очень как-то хочется, чтобы торжествовало какое-то милосердие и чтобы не было всего этого кошмара.
Синдеева: Да. Очень хотелось бы, чтобы что-то поменялось, потому что иногда от бессилия хочется просто кричать, и ты вообще не знаешь, что делать.
Брусникина: Ну да, но тут такая ситуация. Ведь мне кажется, что государство тоже как бы не очень понимает, как сдерживать это все, и кажется, что…
Синдеева: Вот они, может быть, не понимают это новое как раз поколение, которое вообще другое.
Брусникина: Ну да. Кажется, что диктатурой, таким жестким методом можно все это удержать и законсервировать, навести порядок. Это же какая-то в этом смысле тоже есть своя логика железная. Но да, так мир устроен.
Фото: Василий Полонский / Дождь
Не бойся быть свободным. Оформи донейт.
