Как первый вице-президент Crocus Group Эмин Агаларов превратился в певца EMIN

Синдеева: Мы продолжаем снимать нашу программу в доме «Дыхание». Я каждый раз с огромным удовольствием говорю «спасибо» компании ФСК «Лидер» за то, что они поддерживают нас. С одной стороны, у них есть результат, потому что они продают квартиры, они хорошо продаются. Я надеюсь, что в этом есть в том числе заслуга телеканала Дождь. С другой стороны, я недавно прочитала в пресс-релизе, который есть по дому «Дыхание», о том, что Филипп Старк все свои многоэтажные проекты называет вертикальными деревнями. Я подумала, что на самом деле так и есть: когда в огромном доме живет такое количество семей, это маленькая деревня.

У меня в гостях сегодня Эмин Агаларов, музыкант, предприниматель, певец и вице-президент Crocus Group. Правильно я всё сказала?

Агаларов: Вроде да. Здравствуйте.

Синдеева: Вот знаешь в  моей как это, юности. Сейчас эта фраза встречается редко, но в моей юности она звучала часто: есть такая «золотая молодежь». Мне кажется, что это очень относится к тебе. С одной стороны, сын одного из богатейших людей нашей страны. С другой стороны, талантливый, яркий молодой человек, долго учился за границей, богатый, был мужем дочери азербайджанского президента. Всё как бы ложится ложится под это определение «золотая молодежь».

Агаларов: Ищем подвох.

Синдеева: Нет. Ты так чувствуешь себя сам?

Агаларов: Нет абсолютно. Во-первых, я продукт, мне кажется, рожденный в Советском Союзе. Я 1979 года рождения, лет до одиннадцати я застал полноценную советскую жизнь. В самом начале девяностых я застал и очереди за хлебом и молоком, когда меня мама посылала. Как раз первая часть жизни, моё юношеское формирование произошло в стране, в которой золотой молодежью считались дети…

Синдеева: Номенклатуры?

Агаларов: Да. В основном творческая интеллигенция или какие-то политические семьи. Мы были из достаточно простой семьи, поэтому даже в 1991 году жили, так получилось путем обмена квартир, в коммунальной квартире. Мне уже было 12 лет, у меня была совсем маленькая сестра. Мне кажется, что эта часть жизни уравновесила в моем случае то, что произошло потом, когда отец стал большим, огромным, масштабным бизнесменом, предпринимателем, человеком, который инициировал огромные проекты. В этот период жизни он отправил меня за границу.

Синдеева: Кстати, почему он отправил за границу?

Агаларов: Было не очень безопасно находиться здесь.

Синдеева: А вы жили в Москве?

Агаларов: Да, мы тогда уже жили на Патриарших прудах.

Синдеева: Все равно золотая молодежь.

Агаларов: Это была коммунальная квартира, которую мы расселяли в течение двух лет. Когда съехали последние соседи, мы её отремонтировали и жили там нашей семьей, состоящей из четырех человек. Как-то у нас в доме утром взорвали лифт.

Синдеева: Из-за вас?

Агаларов: Не очень было понятно, из-за нас или нет, но не очень много было ярких соседей.

Синдеева: Это 1992-1993 год.

Агаларов: Да. Сестру мама отправили тогда в Америку, а меня в Швейцарию. Я там проучился два года, а в 1995 году оказался в Америке, в обычной американской школе. Ездил туда сначала на велосипеде, потом на мотороллере, потом уже получил права. И тоже в этом случае мне повезло, я считаю, потому что Америка очень демократична в этом отношении. «Золотой молодежной» жизни у меня не было. Я начал инициировать собственные проекты, собственный бизнес.

Синдеева: А почему? Я читала в интервью об этом, но все-таки расскажи нашим зрителям. Отец ограничивал тебя в средствах. Как отец тебя воспитывал? И второй вопрос, чтобы потом тебя не перебивать: все-таки тринадцать лет ― это сложный подростковый возраст. Ты не чувствовал какой-то обиды на родителей за то, что они тебя отправили в Швейцарию? Неважно, чем они были мотивированы. Что ты чувствовал, когда тебя отправили в Швейцарию, где было достаточно жестко, как я понимаю?

Агаларов: Вы знаете, из-за того, что дома всё было достаточно строго, например, после школы меня не отпускали во двор гулять, я не мог пойти в кино с друзьями, потому что родители боялись, что будут пиво, сигареты, наркотики. Опять же, нездоровая ситуация в стране. Когда меня отправили учиться в Швейцарию, я как раз получил ту свободу, которой у меня не было дома. Мне очень понравилось, что рядом нет родителей, и вроде делай что хочешь. Но там была действительно строгая школа, поэтому делать что хочешь тоже не получилось. Уже попав в Америку, я фактически жил с сестрой и с домохозяйкой, а мама путешествовала между Москвой и Нью-Джерси, и периодически приезжал отец. То есть не было обиды, было как раз ощущение почти самостоятельной взрослой жизни, хотя я был, конечно, ребенком.

Что касается того, баловали меня или нет, отец взял за правило, что я не получаю никаких карманных свободных денег. Я думаю, что он это делал не совсем сознательно, наверно, больше боялся, что я буду тратить их на сигареты и наркотики, потому что у меня был такой характер …

Синдеева: Был момент, когда ты мог чем-то увлечься?

Агаларов: Был. В основном это были сигареты и первые эксперименты с алкоголем. Началось это еще в Москве, в 1993 году, когда я мыл стекла на Садовом кольце, а на вырученные деньги покупал вместо мороженого сигареты и пиво. Это, конечно, тоже не очень нравилось родителям, причем и то, что я мою стекла, и то, на что я трачу эти деньги.

Синдеева: Домой мог пьяным прийти тогда?

Агаларов: Пьяным нет, но сигаретами от меня пахло. Пьянства никакого не было, мог попробовать пиво. Я был ребенком, мне было интересно. Отец, видимо, понимал, что есть какие-то более опасные вещи, которые я могу делать, имея в кармане какие-то свободные деньги. Это первая составляющая.

А вторая ― он хотел, как мне кажется, во мне спровоцировать желание зарабатывать. Он потерял отца в неполные четырнадцать и оказался в ситуации, где с раннего возраста он зарабатывал сам фактически на все, что у него было, даже на первую машину – тогда Москвич 412-й, которая у нас в семье до сих пор сохранилась.

Синдеева: Да? Он как реликвия стоит?

Агаларов: Двадцать лет ему.

Синдеева: Сюда ты приехал на красивом «Роллс-Ройсе».

Агаларов: Да, двухдверном. Получилось так, что, во-первых, был этот пример, во-вторых, эта провокация действительно сыграла решающую роль, потому что денег хотелось, просить я не хотел. Я всегда был в такой неудобной ситуации, я не мог сказать «Папа, дай денег». Поэтому я придумал первый мой бизнес. Это был аукцион на ebay, продавать часы «Ракета», «Восток», «Молния», «Полет», жостовские подносы, павловопосадские платки.

Синдеева: Но всё равно нужны же были первые деньги, чтобы купить это?

Агаларов: 100 долларов, я купил десять часов. Я с каникул возвращался в Америку, купил их в подарок учителям, а в результате никому ничего не подарил, продал их в три цены и понял, что как раз здесь есть окошечко возможностей, как называется. Я превратил это буквально за три года в бизнес с оборотом от 30 до 50 тысяч долларов месяц, где 30% был заработок. Тогда я купил себе Jeep Wrangler, который новый стоил 19 тысяч долларов, я заплатил не всё, чтобы деньги остались в обороте. Это был бизнес с полной свободой и заработком, который позволял в Америке жить нормально. Я не тратил всех денег, потому что я все время реинвестировал. На всё, что зарабатывалось, я покупал больше часов, находил новые темы: современное искусство, потом картины, современные иконы. Я стал большим дилером барахла из России. Телескопы, фляжки, приборы ночного видения и так далее.

Синдеева: Скажи, в тебе сегодняшнем, как ты считаешь, в том состоянии и положении, в котором живешь сейчас ты, где твоя личная заслуга? Когда задают человеку такой вопрос, то иногда он говорит: «Вот здесь заслуга родителей, а вот здесь я». Где ты?

Агаларов: Во всем заслуга родителей, потому что они дали мне воспитание, образование. Я вырос в очень здоровой полноценной семье. Всё, что произошло потом, конечно, в первую очередь заслуга моих родителей. То, что я сделал самостоятельно, было до 21 года, когда, как мне кажется, всеми моими бизнес-идеями и процессами я руководил самостоятельно, ни с кем не советовался. Отец мог приехать, заглядывать в офис, что у меня происходит, уже арендован был офис, и уже говорит: «Может так надо? А может давай наймем много человек, которые будут выставлять всё на аукцион». Я говорил, что цены и спрос надо тонко контролировать.

Как раз в 21 год я закончил университет, у меня бизнес-образование, финансы и менеджмент.

Синдеева: Какой университет?

Агаларов: Marymount Manhattan College, это университет, который находится в Манхеттене. Он был не очень престижным, меня не взяли в хороший из-за плохих оценок. Я не хотел учиться, отец сказал, что это его последняя просьба, чтобы я отучился, получил образование. Куда приняли, туда и пошел. Это был такой абсолютно средний институт, неплохой. В 21 год я как раз приехал на каникулы встречаться с моими поставщиками, заводом «Полет»…

Синдеева: то есть они уже стали ….

Агаларов: Да,  они уже мои партнеры, с директором завода. Я хочу покупать еще больше, хочу модели, которые будут специально сделаны под то, что продается, в таких-то цветах, с такими-то циферблатами. Отец меня посадил и говорит, что круто, конечно, что у меня всё хорошо получалось, что он уверен, что успех будет только расти. Он сказал: «Ты самостоятельный, у меня нет никаких вопросов. Но у меня есть бизнес, есть направление в моем бизнесе, которое является убыточным. Я планирую его ликвидировать, но если бы ты попробовал заняться им, то вся доходная составляющая могла бы быть твоей. Это такая возможность, которую я тебе даю». Я сказал, что подумаю. Он сказал, чтобы я приходил в офис. Я пришел в офис, он меня уже представил «руководителям». Шесть или восемь бутиков, разбросанных по Москве.

Синдеева: Я помню всё.

Агаларов: Да, «Крокус Москва». И несколько моно. Sergio Rossi, по-моему, уже был открыт на Петровке, на Тверской.

Синдеева: Да, я это всё помню.

Агаларов: Это то самое время. И действительно мне в наследство досталось около 15 сотрудников непосредственного менеджмента: человек, который занимался логистикой, рекламой, бухгалтерией.

Синдеева: Им сказали: «Теперь это ваш начальник».

Агаларов: Да, я руководитель. Плюс, естественно, сотрудники и директоры магазинов. Я пришел на совещание, где меня представили. Меня конечно это очень расстроило. Я сказал, что подумаю, а тут меня уже поставили перед фактом.

Синдеева: То есть папа не дал тебе шанса на размышление?

Агаларов: Да. Я взялся за это дело. В Нью-Йорке к этому времени я пробовал этот бизнес, потому что я арендовал небольшой корнер у израильтян на 57 улице. Глядя на отцовский обувной успех в Москве, я попытался продавать итальянскую обувь в Нью-Йорке. У меня неплохо получалось, это был параллельный бизнес. В принципе, на тот момент я понимал, как работает бухгалтерия, потому что я ее самостоятельно вел, что такое размерная сетка в обувном ряду, когда заказываешь 16-20 пар, какие размеры в малом количестве, какие в большом, женская или мужская обувь, как определить размер ноги, когда ты приносишь человеку обувь попробовать. Я был непосредственно продавцом магазина.

Я понимал процессы. Бизнес мне достался с ежемесячным оборотом 750 тысяч долларов.

Синдеева: А как тебя восприняли твои подчиненные?

Агаларов: Я уверен, что с большим скептицизмом.

Синдеева: Конечно, поставили сына, сын молодой.

Агаларов: Да, сын владельца пришел здесь руководить. Я занял такую позицию, что не раздавал указания, а пытался что-то сделать, поменять, заработать какой-то авторитет цифрами. То есть если мы выведем предприятие в доходную составляющую, то у нас всё будет в порядке. Плюс еще мне достался с этим же бизнесом кредитный портфель порядка 20 миллионов долларов, который тоже нужно обслуживать. Естественно, я понимал, что если я не буду его обслуживать, его будет обслуживать владелец, то есть мой отец в данном случае. Ну вот прошло с тех пор 15 лет …

Синдеева: А когда ты вывел всё это?

Агаларов: Очень быстро, в течение года мы вышли в прибыль, в течение первых пяти лет эта сеть из шести-восьми магазинов превратилась в 75 бутиков в Москве и на территории Крокус Сити Молла, которой был к тому моменту построен.

Синдеева: Скажи, пожалуйста, за что ты отвечаешь сейчас в компании?

Агаларов: Я отвечаю за всю розницу, все наши торговые центры. Крокус Сити Молл ― это наш первый большой проект, мы его открыли в 2002 году. Два «Вегаса», которые действуют, Каширка и Крокус Сити, третий «Вегас», который строится. Всё ресторанное направление, концертные залы, одна площадка работает в Крокус Сити Холле.

Синдеева: Ты не занимаешься только стройкой?

Агаларов: Стройкой я занимаюсь на своих объектах.

Синдеева: Ты партнер компании?

Агаларов: Партнер ли я?

Синдеева: Да

Агаларов: Нет, я сотрудник компании.

Синдеева: То есть папа ― единственный владелец.

Агаларов: Да, Араз Агаларов ― единственный владелец «Крокуса». У меня есть самостоятельные бизнесы, например, рестораны. В Баку у меня небольшой проект, поселок, аналог Agalarov Estate в Москве.

Синдеева: А какой-то опцион у тебя есть как у менеджера, который руководит?

Агаларов: Я получаю какие-то бонусы с разных объектов. Мой заработок идет исключительно от прибыли проектов, которые я веду, то есть получаю проценты.

Синдеева: Извини, что я…

Агаларов: Нет прибыли ― нет заработка.

Синдеева:  Я когда готовилась к программе, почитала твои интервью. Ты почти нигде не рассказываешь про бизнес, везде про музыку, концерты, альбомы и так далее. Мне показалось, что тебе вообще не интересно заниматься бизнесом.

Агаларов: Ну как, если я с утра до вечера, до семи часов каждый день на работе. Мне не просто интересно, я обожаю этим заниматься.

Синдеева: Как ты себя делишь?

Агаларов: До семи бизнес, после семи музыка.

Синдеева: А что это значит? Пошел, альбом записал?

Агаларов: Концерты. Вчера и позавчера были большие концерты с Лазаревым и Григорием Лепсом в Крокус Сити Холле. Завтра я уже в туре, Ижевск, Киров.

Синдеева: Прямо тур?

Агаларов: Да, еду на поезде в ночь. Я должен сказать, что сегодня музыкой я зарабатываю не меньше, чем работая в «Крокусе», и это самое приятное.

Синдеева: Вот про это мне очень интересно. Я не поверила.

Агаларов: Здесь  важная составляющая, что меня не так много, как остальных артистов. Какую-то популярность я уже набрал, а концертов у меня не так много. Из-за того, что они редкие, они получаются эксклюзивными, с дорогими билетами.

Синдеева: Ты же сам себе продюсер.

Агаларов: Да, совершенно верно.

Синдеева: И ты как продюсер доволен артистом Эмином?

Агаларов: Я  ничем не доволен. Всегда хочется все улучшить, не только в контексте артиста Эмина, но и в каждом моем ресторане и торговом центре. Всё, чем я занимаюсь каждый день, посвящается совершенствованию того, что уже сделано.

Синдеева: Ты сейчас уедешь в тур на несколько дней, ты не руководишь бизнесом.

Агаларов: Руковожу. Лэптоп, айпад, телефон ― целый день.

Синдеева: То есть бизнесом тебе интересно заниматься.

Агаларов: Очень, конечно. Это даже не обсуждается. Если бы была только музыка или только бизнес, было бы очень скучно.

Синдеева: Ты очень хотел заниматься музыкой, тебе нравилось петь. Это увлечение, мечта, не знаю, собственная реализация.

Агаларов: Да, это было что-то личное на уровне хобби, но в какой-то момент я решил, что займусь этим серьезно и обязательно добьюсь успеха. Лучше раньше, чем поздно. В 26 лет вышел мой первый альбом собственного авторства, хотя записал я его десятью годами ранее.

Синдеева: Ты им не хвастаешься, наверное.

Агаларов: Это был такой ужасный альбом, который, слава богу, никто никогда не услышит. Потом я учился и параллельно всегда занимался музыкой: сочинял, писал, учился играть на инструментах. Я пришел к тому, что сочиняю песни, которые как-то пользуются популярностью.

Синдеева: Ты сказал «добиться успеха». Что такое успех? Премия «Грэмми», выступление на стадионе Уэмбли, или  полные залы, тридцать концертов.

Агаларов: Если мы говорим о музыкальном успехе, то в моем понимании это однозначно меряется количеством людей, которые хотят прийти к тебе на концерт. Это тот самый успех, который невозможно купить, приобрести, пролоббировать, продать. То есть если есть люди, которые готовы покупать билеты на твои концерты…

Синдеева: А у тебя сольные концерты.

Агаларов: Да. Тысячные концерты, то есть если ты можешь собирать площадки на тысячу, две, три, пять, семь тысяч….

Синдеева: А какой самый большой зал?

Агаларов: Самый большой был около 10 тысяч, это был мой сольный концерт в Баку, 35 лет, Crystall Hall, где проходило Евровидение. В Москве это Крокус Сити Холл, когда было два аншлаговых юбилейных концерта с гостями, это было порядка 14 тысяч зрителей за два дня. Это пока самый большой концерт с точки зрения финансов и проданных билетов.

Синдеева: Когда концерты недорогие, людям легче покупать. А когда они дорогие …

Синдеева:  А у тебя дорогие?

Агаларов: Нет, у меня средние.

Синдеева: Сколько стоит билет?

Агаларов: Средняя цена билета, я думаю, что около 5-6 тысяч рублей.

Синдеева: Можно я буду откровенной? Смотри, что меня очень сильно смущает. Ты такой красавец, молодой, богатый, интересный, яркий. При этом исполняешь музыку, ментально очень из прошлой жизни.

Агаларов: Вы, видимо, незнакомы со всем моим репертуаром.

Синдеева: Да, не со всем. Я прямо послушала.

Агаларов: А русскоязычную или англоязычную?

Синдеева: Русскоязычная.

Агаларов: Есть же еще вторая жизнь

Синдеева: Но то, что я послушала в русском, я подумала: «Это просто прошлый век». Красивая музыка, мелодичная и так далее, но мы в 21 веке! Где новое звучание? Конечно, я подумала: «Если бы не было Агаларова, если бы не было у него столько денег, фиг бы он куда-нибудь пробился бы». Представь, что у тебя не было бы твоих возможностей, денег, ты хотел бы быть только музыкантом. Как ты считаешь, возможно было бы добиться этого успеха,  коммерческого в том числе, здесь, в России, не говоря уже о том, чтобы уйти туда, попасть в эти чарты, где ты там есть.

Агаларов: Здесь у меня простое объяснение. Я начинал свою карьеру с полным отсутствием фамилии. Был EMIN, без фотографии, черный диск. Мой дебютный альбом.

Синдеева: Никто не знал.

Агаларов: Конечно никто не знал. Люди получали музыку до того, как они понимали, кто ее исполняет. Моя дебютная песня Still так и популяризировалась: никто не знал, кто это поет, но всем нравилась песня, автором которой я являюсь. То, что вы называете прошлым веком. Я абсолютно не задет этим, я просто цитирую.

Если бы моя фамилия могла бы как-то мне помочь, естественно, я бы это использовал. В любом случае ни одна радиостанция не хочет крутить песни сына Агаларова, потому что все будут думать, что это какая-то купленная, проплаченная, пролоббированная история. Телевидение тоже не хочет показывать сына Агаларова, потому что большой девелопер, тоже… Пока ты не добьешься честного музыкального успеха, у тебя не появится какое-то количество людей, которые хотят тебя слушать, заказывать тебя на радиостанциях, ходить к тебе на концерты, ты не преодолеешь этот барьер. И вот тогда всё получится. В моем случае это заняло почти 10 лет. Первые радиоротации я получил через шесть или семь лет после выхода первого альбома.

Синдеева: А сейчас легко с ротациями вообще?

Агаларов: Сейчас большинство радиостанций меня поддерживает, музыка живет, крутится. Первые радиостанции я получил в Англии в 2011 году с дебютной песней Obvious. Это тоже медляк, тоже из прошлого века.

Синдеева: Это не значит, что это плохо. Это не вяжется у меня с твоим, то есть с одной частью тебя и собственно с …

Агаларов: Я вырос на американской классике: Элвис, Том Джонс, Синатра. Может быть, я это впитал. Если говорить о том, может ли фамилия тебе помочь пробиться где-либо, то на Западе вообще им всё равно, что ты сын Агаларова.

Синдеева: Фамилия ― нет, а деньги?

Агаларов: Кому платить? BBC ― самая крупная радиостанция в мире, вещает на всю Европу.

Синдеева: И сингл твой попал в ротацию на BBC.

Агаларов: Да, вместе с синглом Адель, с синглом Сэма Смита. Неоднократно.

Синдеева: Это приносит деньги?

Агаларов: Нет, ну приносит какие-то небольшие деньги. За каждую ротацию ты получаешь какие-то цифры, но это не заработок, да. Надежда на то, что если ты состоишься как артист за рубежом, то твой концертный гонорар сильно вырастет.

Синдеева: Шанс там хотя бы у одного нашего артиста есть?

Агаларов: Мне кажется, шанс есть всегда. Надо верить и работать.

Синдеева: Ты пытаешься что-то делать, чтобы получить там популярность?

Агаларов: Конечно, надо что-то делать.

Синдеева: Что?

Агаларов: Я сам все делаю. Надо записывать промо, сочинять. В итоге всё сводится к тому, что песня решает всё. Можно быть чьим угодно сыном, можно быть самым богатым в мире человеком. Когда люди говорят: «Можно ли купить музыкальный успех?». Если бы его можно было купить, поверьте мне, я бы с удовольствием заплатил огромные деньги, чтобы сэкономить себе десять лет жизни: промо, интервью, путешествия, концерты в полупустых клубах по всему миру, начиная от Бразилии, заканчивая Европой.

Синдеева: Всё было.

Агаларов: Да, естественно. Если можно было бы просто заплатить, чтобы этот путь не проходить, конечно, я бы сделал это. Если вы меня спросите, сколько я заплатил бы, это, наверно, были бы миллионы долларов. Сидя в офисе, я их заработаю намного быстрее другими направлениями: стройкой, торговыми центрами, ресторанами, всем, чем я занимаюсь. Даже организацией концертов других артистов ― это бизнес, в котором я неплохо разбираюсь.

Поэтому мой ответ на ваш вопрос, помогло ли мне быть сыном Агаларова в музыкальном успехе, который имеется сегодня, такой: только в том, что отец мне дал хорошее воспитание и возможность быть целеустремленным в жизни. Кроме этого, ничем.

Синдеева: Скажи, а как отец относится к твоему творчеству? Не ревнует ли он иногда к тому, что ты все-таки очень много души и любви отдаешь в том числе музыке, а не семейному делу?

Агаларов: Я думаю, что пока это не вредит ведению бизнеса, он относится с пониманием и где-то, может быть, с чувством гордости. Потому что в последний юбилей, ему очень не нравилось, что я не выступаю в Крокус Сити Холле. Первые четыре года, года что мы построили зал, я выступал на других площадках.

Синдеева: Не нравилось?

Агаларов: Да. Он говорил: «Почему построили зал, а ты выступаешь на чужих площадках?». И ему не нравилось, что там мое имя Emin и нет фамилии. На моем юбилее он сказал: «Я наблюдал, понял, что, как и почему. Ты теперь легко собираешь Крокус Сити Холл, и не один, а два. И многие меня теперь знают как отца Эмина. Поэтому ты можешь легко вернуть свою фамилию обратно и не прятать ее». Я сказал: «Спасибо, хорошо».

Синдеева: Но остался Эмином. Скажи, пожалуйста, Ты сказал, что пока это не мешает бизнесу. Представь, если тебя совсем унесет в музыку и вдруг откроется для тебя западный рынок.

Агаларов: Я не тот человек, которого может куда-то унести.

Синдеева: Ты такой рациональный все-таки.

Агаларов: Я делаю рациональный выбор.

Синдеева: А может музыкант быть рациональным? Обнаженный нерв, который есть у артиста, необходим для творческого взлета. А ты сейчас говоришь очень рационально, как настоящий бизнесмен, про себя как про бизнес-проект.

Агаларов: Я не считаю, что это касается артиста или не артиста. Либо человек рациональный и осмысленно принимает все свои жизненные решения, либо он не рациональный. Мне кажется, я рациональный человек. Я сначала стараюсь думать, потом делать, касается это музыки, бизнеса или личной жизни. В 36 лет хочется делать обдуманные шаги.

Синдеева: А вдруг перед тобой открываются западные площадки, ты уезжаешь…

Агаларов: Знаете, как? Я уже насытился концертами в какой-то мере в плане того, чтобы получать удовольствие, стоя на сцене. Ты поешь аудитории, которая тебя любит, знает твои песни, поет их вместе с тобой. Здесь это решение тоже будет абсолютно рациональным. Если зарубежные гастроли могут по цифрам сравниться с тем, что сегодня зарабатывают большие мировые артисты, а я говорю о больших именах, чьи гонорары превышают миллион долларов за концерт, то почему бы и нет? Если я открываю новый ресторан, то, чтобы заработать миллион долларов, я должен поработать в этом ресторане три, четыре, пять лет. Суммарно заработаешь за это время. Легче же выйти на сцену на два часа за те же деньги.

Синдеева: Еще и получить удовольствие.

Агаларов: Конечно. Поэтому деньги, которые я зарабатываю музыкой, намного приятнее, чем деньги, которые я зарабатываю стройкой или общаясь с арендаторами, интегрируя их в наши торговые объекты. Однозначно, если я смогу вывести себя на тот уровень, где я буду масштабным артистом, который может зарабатывать реально весомые деньги, то музыка будет доминировать.

Синдеева: Как ты думаешь, есть такой шанс?

Агаларов: Он всегда есть, надо в это верить, иначе нет смысла этим заниматься.

Синдеева: Это может быть какая-то случайность.

Агаларов: Случайность и везение могут случиться только при наличии большого количества труда за этом. Надо предрасположить эту удачу путем того, чтобы всё сделать для этого.

Синдеева: Как ты считаешь, я все-таки вернусь к вашим отношениям с отцом, отец доверит тебе управление всей компанией?

Агаларов: Это вопрос к нему, с одной стороны. С другой стороны, а кому еще он может это доверить? Понятно, что, будучи его сыном, я ежедневно принимаю любое решение исключительно в интересах компании. Никогда не свои или его личные, всегда интересы компании, потому что это конструкция, которую мы построили. Нужно делать всё для того, чтобы был успех каждого проекта. Если не мне, то трудно нанять человека, которому можно это доверить.

Синдеева: Когда принимаются такие серьезные решения по бизнесу внутри компании, отец обсуждает с тобой какие-то большие решения?

Агаларов: Нет, потому что он в основном принимает решения, которые касаются проектов, которыми руководит он. Есть проекты, которыми руковожу исключительно я, то есть он…

Синдеева: Ты защищаешь свои проекты перед ним?

Агаларов: Конечно.

Синдеева: А как? Бизнес-план?

Агаларов: Нет, просто аргументирую. Могу позвонить или встретиться, сказать, что я считаю так. Он говорит: «Даже не спрашивай меня, делай так, как считаешь нужным».

Синдеева: Всегда так?

Агаларов: Всегда. Так было последние 15 лет, с 2001 года.

Синдеева: Ни разу не сказал: «Не лезь туда!»?

Агаларов: Один раз за 15 лет у нас был эпизод. Кстати, я должен отдать должное отцу, очень непросто, мне кажется, доверить руль от большого тяжелого автомобиля, который едет с большой скоростью и вообще не смотреть на дорогу. Пусть ребенок рулит. Я сам отец детей, моим сыновьям семь лет.

Синдеева: Уже чувствуешь, что это сложно?

Агаларов: Это сложно. С моим характером мне было бы это тяжело, но он это удивительно сделал, выдержал. Я с 2001 года в компании, пятнадцать лет, начал со 100 сотрудников: 15 сотрудников менеджмента и сотрудники магазинов (продавцы, директора). С тех пор я набрал 2,5 тысячи человек, которые работают непосредственно под моим руководством. Он ни разу не вмешался ни в один бизнес-процесс. У нас нет общих сотрудников, разная бухгалтерия, юристы, кредитные портфели.

Синдеева: А если бы вам пришлось плотно вместе, вы смогли бы?

Агаларов: Нет, поэтому это всё должно быть отдельно. У нас одинаковые цели, но разные пути. Здесь мы не можем сойтись, это всегда споры. Был один эпизод, который касался остекления. Мы строили первый «Вегас», это было лет семь-восемь назад. Я хотел, чтобы остекление всех коридоров было прозрачным. Москва ― темный город, в основном серый, рано темнеет. Хотел, чтобы было больше света непосредственно в галереях торгового центра.

Отец сказал, что он считает, что они должны быть так же затемнены, как и в Крокус Сити Молле. У нас там затемнение порядка 50%: во-первых, отражает свет, во-вторых, экономит на кондиционировании. Но сказал: «Принимай решение сам, как считаешь нужным, так и делай. Я не вмешиваюсь».

И я сделал их прозрачными. У нас там каток, первым летом каток таял, потому что не могли кондиционированием охладить центральный купол, семьдесят метров на тридцать. Эффект парника. Здесь отец, конечно, прав. Мне приходится в данном случае тратить деньги компании еще раз на то, чтобы наклеивать затемнение.

Это был один мой личный большой прокол, но он мне дал возможность оступиться. Я, естественно, сказал: «Я был идиотом, надо было тебя послушать». Он говорит: «Нет никаких вопросов». Естественно, это одна серьезная ошибка, крупная, но при этом были сотни или тысячи принятых правильных решений, которые стали для нас высокодоходными по разным направлениям.

Синдеева: Скажи, а сейчас все направления бизнеса доходные? Есть что-то, что убыточное?

Агаларов: Нет. сейчас кризис, есть бизнесы, которые сильно просели.

Синдеева: Какие?

Агаларов: Торговое направление, и по торговле… потому что весь импорт, естественно, стал для нас в два раза дороже в связи с курсовой разницей. Все торговые центры с уехавшим курсом (у нас были договоры в долларах и евро в основном). Естественно, мы вынуждены фиксировать курс для арендатора либо давать дисконт на  уже подписанные договоры. Есть длинные договоры на 20 лет с такими компаниями, как Auchan, Zara, H&M, есть договоры короткие.

Синдеева: На двадцать лет?

Агаларов: Да. Большие сетевые компании всегда подписывают длинные договоры. Приходится, естественно, практически с каждыми вести личные переговоры.

Синдеева: А есть что-то, что закрывается?

Агаларов: Нет, пока мы ничего не закрыли. Мы будем пытаться держать удар, потому что если его выдержать, то, естественно, любой кризис убивает конкуренцию, снижает ее во всяком случае. Если его пережить, то многие направления имеют преимущества. Я могу сказать, что ресторанный бизнес, наоборот, вырос для нас в обороте.

Синдеева: Да? А как ты это объясняешь?

Агаларов: Я это объясняю тем, что товары в магазинах выросли в цене, особенно то, что импортируется. Такое ощущение, что в ресторанах не так дорого, как в магазинах. Мне кажется, люди охотнее тратят деньги в ресторанах, нежели покупают себе новую одежду.

Синдеева: На вас лично, наверно, кризис не очень отразился. Вы не начали на чем-то экономить.

Агаларов: Я в кризис купил «Роллс-Ройс», мне дали 50% скидку.

Синдеева: Да ладно! Почему ее дали?

Агаларов: Видимо, никто не покупает в кризис «Роллс-Ройсы»! Я решил, что глупо будет не купить.

Синдеева: Это получается правильная инвестиция.

Агаларов: Да, я его сегодня могу продать дороже, чем купил. Так бы я себе никогда не купил «Роллс-Ройс».

Синдеева: А на чем ты до этого ездил?

Агаларов: На Range Rover. Я делал тест-драйв Rolls-Royce Phantom года два или три назад. Я в эфире говорю о том, что я никогда не купил бы себе такую машину, потому что она слишком такая...

Синдеева: За рулем ездишь?

Агаларов: За рулем, да.

Синдеева: Сейчас Crocus Group является подрядчиком на строительство двух стадионов, верно?

Агаларов: Совершенно верно.

Синдеева: Стоимость одного стадиона ― 18 миллиардов. Я уже сейчас запуталась, сколько это в долларах по курсу?

Агаларов: Договоры были зафиксированы еще до кризиса по тому курсу, который был. Тогда было тридцать, когда фиксировались. 600 миллионов долларов. Сегодня это 250 миллионов долларов.

Синдеева: Это адекватная цифра для того, чтобы построить стадион?

Агаларов: Она не то чтобы неадекватная. Я стадионами не занимаюсь, занимается отец, но из разговоров с ним понятно, что вряд ли компания впишется в тот бюджет, который был поставлен.

Синдеева: Вы являетесь подрядчиком, получили из государственного бюджета деньги на строительство.

Агаларов: Совершенно верно.

Синдеева: Если вы не влезаете в этот бюджет?

Агаларов: Мы доплачиваем из своего кармана, что было с Владивостоком.

Синдеева: Там так было?

Агаларов: Да.

Синдеева: А отказаться от строительства стадионов вы не можете по политическим причинам?

Агаларов: Это решение президента. Что значит отказаться?

Синдеева: Если был убыточный Дальний Восток, зачем строить дальше?

Агаларов: Это некий челлендж. Мой отец ― очень спортивный в этом отношении человек. Ему нравится невозможные проекты. Ему поручили построить стадионы за два года в болоте. Все говорят, что это невозможно,  он говорит: «Возможно. Мало того, я построю их раньше срока в указанный бюджет». Это его спортивный интерес.

Синдеева: Но если не поместимся, доплатим.

Агаларов: Да, доплатим. Ничего страшного.

Синдеева: Понятно. То есть Дальний Восток вам принес убытки.

Агаларов: Совершенно верно.

Синдеева: А какие-то государственные подряды есть еще?

Агаларов: Нет, только эти три. Дальневосточный университет и эти два стадиона.

Синдеева: Отказаться нельзя, я поняла.

Агаларов: Главная проблема здесь не в том, что нельзя отказаться, или в том, что будет какой-то убыток. Главная проблема в том, что эти стройки настолько сильно отвлекают президента и владельца компании от непосредственного ведения бизнеса Crocus Group, что мы не ведем в этот момент собственной стройки. Архитектурное бюро занимается стадионами, все наши подрядчики тоже.

Синдеева: То есть для компании это никакой не выгодный госзаказ?

Агаларов: Если бы он был выгодным, мы бы брались за все госзаказы. Добровольно мы не участвуем в сторонних тендерах.

Синдеева: Это прямое поручение?

Агаларов: Совершенно верно.

Синдеева: Вы проводили конкурс «Мисс Вселенная» в 2013 году. Этот конкурс принадлежит Дональду Трампу, который баллотируется…

Агаларов: Он продал этот конкурс вместе с Miss USA.

Синдеева: А вы встречались с Трампом?

Агаларов: Да, недавно, буквально полгода назад, я был у него в кабинете в Нью-Йорке, как раз обсуждали его кандидатуру как президента.

Синдеева: Как ты считаешь, президентом Америки может быть Дональд Трамп?

Агаларов: 100%. Мало того, я скажу, что это будет очень хорошо для России, потому что это человек, который неоднократно говорил о том, что президент Путин ― сильный лидер, с которым нужно налаживать мосты и заниматься совместными отношениями между Америкой и Россией.

Синдеева: Сам затронул Путина, не хотела тебе задавать вопрос. Все говорят, что Путин ― сильный лидер. Почему тогда страна и люди, живущие в ней, находятся в такой, извините, заднице с точки зрения экономики, морального климата, свобод и всего остального? Вот это сильное лидерство как-то экспортируется туда, может быть?

Агаларов: Вы знаете, я очень не люблю комментировать политику.

Синдеева: Все не любят. Это же наша с тобой жизнь.

Агаларов: Первое: мы не знаем, какой была бы страна при другом лидере. Всё могло быть намного хуже. Второе: мы получили целостность, страна развивается.

Синдеева: Куда она развивается? Приведи мне примеры развития страны. Я сейчас не про политику.

Агаларов: Развитие страны ― это и есть политика. Давайте о музыке.

Синдеева: То есть ты просто не хочешь об этом говорить. Как об этом не говорить? Понимаешь, это же наша ежедневная жизнь.  Сколько сейчас стоит война с Сирией, сколько стоила Украина? Это же наши и ваши деньги.

Агаларов: Я не берусь комментировать войны, но я могу сказать следующее по аналогии с нашей компанией. В этом государстве под руководством Владимира Владимировича Путина компания Crocus выросла в десятки раз.

Синдеева: Это во многом благодаря таланту твоего отца и менеджеров.

Агаларов: Абсолютно. Но имея определенный экономически стабильный климат, мы получаем финансирование от «Сбербанка». Естественно, мы берем на себя огромные обязательства, но при этом мы создаем большое количество рабочих мест. Неизвестно, если бы была другая власть, могли ли бы мы получать эти кредиты и успешно реализовывать те масштабные проекты, которые мы реализуем.

Синдеева: Может быть, было бы еще успешнее.

Агаларов: Никто не знает. Но мы говорим, что в принципе компания очень сильно выросла. Конечно, в первую очередь благодаря таланту.

Синдеева: Что хорошее сделало государство для компании?

Агаларов: Ничего.

Синдеева: Вот.

Агаларов: Но есть определенная стабильность.

Синдеева: Да, но при этом это дорогие деньги, тот же «Сбербанк». Никаких более дешевых денег, которые могли бы быть в другой ситуации…

Агаларов: А может быть, была бы война, и банки вообще не давали бы денег!

Синдеева: Аккуратный ты, конечно, не хочешь про это.

Агаларов: Компания Crocus и Араз Агаларов в этой стране построили что хотели. Я, пусть и сын Араза Агаларова (я горжусь, естественно, что я его сын), построил музыкальную карьеру в этой стране. Пока не смог это сделать за рубежом в том объеме, в котором мне хотелось бы, а в этой стране смог. Всё, что я хотел, я тоже заработал и сделал в этой стране: открыл здесь кучу ресторанов, построил вместе с отцом торговые центры.

Я могу сказать, что у меня работает в компании под моим руководством около 2,5 тысяч человек. Не всегда просто наладить здоровую экономически продуктивную деятельность одного направления, чтобы в торговом центре была нормальная температура на каждом этаже, чтобы меняли светильники вовремя, убирали.

Синдеева: Управлять - это очень сложно.

Агаларов: А управлять Россией? Когда мы говорим, что наш президент не очень хороший и мог бы быть лучше… А мог бы быть и намного хуже! Поэтому я считаю, что мы сегодня имеем абсолютно сильного лидера. Понятно, что есть недочеты, но они есть у каждого даже дома на кухне. Легко критиковать человека, который столько делает. Я здесь не говорю ничего в защиту непосредственно нашего президента, но я хочу сказать, что лично мне всё на сегодняшний день нравится. В тех направлениях, которыми я занимаюсь и в бизнесе, и в музыке, у меня все получается. Ну что винить меня…

Синдеева: Ты не соприкасаешься, возможно, с какой-то жизнью, о которой не знаешь. Не смотришь телеканал Дождь, который об этом рассказывает.

Агаларов: Очень редко.

 Синдеева: ладно, смотри. Прошла такая новость: бывший гендиректор Сергей Кожевников вместе с Эмином Агаларовым создает телеканал «Твой дом».

Агаларов: Уже создан.

Синдеева: Он уже есть?

Агаларов: Мы пишем передачи.

Синдеева: Что там будет и какая бизнес-модель? Вы же рациональны.

Агаларов: Очень простая. Первый мой проект был Crocus TV, это порядка 500 плазм, которые расположены на наших объектах. Сейчас мы уже располагаем их на чужих объектах. Очень простая арифметика. Содержание канала примерно миллион рублей в месяц. Мы вышли в доходность буквально через три-четыре месяца после запуска. Сегодня три-четыре миллиона выручки в месяц при расходе в миллион.

Синдеева: Это на плазме, запустили ролики, поставили. Не надо платить дистрибьюторам, не надо выходить в сеть.

Агаларов: Это только на плазмах, и у нас есть рекламодатели. Понятно, что если мы будем платить дистрибьюторам и вещать, рекламодателей будет намного больше. Поэтому мы спартнерились с Сергеем Витальевичем Кожевниковым и магазином «Твой дом», создаем канал «Твой дом», который будет рассказывать и показывать всё о том, как стелить плитку, клеить обои, об интерьере.

Синдеева: То есть это чисто рекламная модель?

Агаларов: Продажа рекламы, интеграция спонсоров, да. У нас расчет на  первый год около 100 миллионов рублей расходов, и мы уже понимаем, что в течение двух лет мы выйдем на самоокупаемость.

Синдеева: Благотворительность. Что ты делаешь, много ли делаешь? Можешь ли сказать, сколько денег тратится на благотворительность в компании?

Агаларов: Могу сказать, что у нас есть замечательный проект «Елка Вегас», который мы инициировали два года назад по принципу установки елок во всех наших объектах. В первом году, 2014, когда мы провели эту акцию, мы объездили все детские дома Москвы и Московской области (это порядка 80 детских домов), где каждый ребенок написал пожелание на Новый год: хотел бы он Лего, смартфон или ноутбук. Мы развесили эти желания на елку, а наши посетители могли их срывать. Например, «Антон Петров, шесть лет, хочу Лего на Новый год».

Синдеева: Это вы красиво придумали, посетители покупали в магазинах.

Агаларов: Да. Но все невыполненные желания выполнил «Вегас». Было потрачено около 18 миллионов рублей собственных средств. Как раз был курс 30. Это была большая цифра, но мы всех детей собрали на новогоднюю благотворительную елку в Крокус Сити Холле в прошлом декабре. Каждый ребенок из рук артистов получил именно то, что он загадал. Бюджет получился огромный, потому что половина подарков ― это смартфоны. Мы обещали ― мы выполнили.

В этом году мы пошли другим путем. Мы получили путем встреч с руководителями детских домов списки необходимого оборудования.

Синдеева: Целевая помощь.

Агаларов: Да, не просто подарки детям, а то, что они могут использовать. Я сам лично посетил несколько детских домов: Красногорск, Истра, Истринский район. Стало понятно, что, во-первых, они в очень хорошем состоянии. Это то, что видел я. Это мне очень понравилось. И не так много им нужно, как мне всегда казалось, из таких бытовых вещей.

Синдеева: Нужно просто, чтобы их не было.

Агаларов: Об этом мы тоже говорили с людьми, которые там работают. У государства есть позиция, чтобы их не было. Часто детей отдают в семьи, и они снова возвращаются. Для ребенка это особая травма.

Синдеева: Это ужасно.

Агаларов: Это давление на то, чтобы их не было, мне кажется, что оно не очень правильно сбалансировано, потому что люди, которые работают в детских домах, ― настоящие родители для этих детей. Они знают историю их семей, знают, чем занимаются папа или мама, если они есть. Если нет родителей, какие есть родственники. Какой это ребенок, какие у него интересы. Я могу сказать, что это для меня очень личная и трогательная тема. Если вопрос ко мне, то я делаю что могу, компания и я лично будем продолжать поддерживать детские дома. Я выбрал направление.

Синдеева: У нас заканчивается программа. Скажи, пожалуйста, ты развелся со своей женой. Все-таки спрошу: ты жених на выданье?

Агаларов: Нет. Мы действительно развелись, у нас прекрасные отношения.

Синдеева: Хорошо, значит, жених, свободный? Или у тебя есть отношения?

Агаларов: Что значит жених свободный? Я не нахожусь в поиске, отношения у меня есть. Я не ищу сейчас никаких масштабных изменений в жизни, концентрируюсь на работе и музыке.

Синдеева: Сколько девушек сейчас расстроится! С детьми часто видишься?

Агаларов: Да, часто. Летаю к ним постоянно.

Синдеева: А почему они в Баку?

Агаларов: В школе учатся. Сейчас они как раз 10 дней были со мной в Москве. Позавчера были у меня на концерте, понравились им: я и Сергей Лазарев. Музыку Лепса они трудно воспринимают. Лазарев ― всё-таки молодежный, танцевальный.

Синдеева: А почему в школу решили в Баку?

Агаларов: Во-первых, язык. Они уже знают азербайджанский, русский, английский. Решили в Баку, потому что моя бывшая супруга в основном находится там. Учатся они там, мне туда легко летать, потому что я, во-первых, летаю по бизнесу, во-вторых, я там построил дом. Когда я приезжаю, я провожу время с детьми в этом доме. У нас куча игрушек, машин, развлекаемся, короче.

Синдеева: Эмин, спасибо тебе большое!

Агаларов: Спасибо Вам!