Ципрас уедет ни с чем. Почему раскола Европы не вышло

В среду состоялась встреча Ципраса с президентом России Владимиром Путиным.

«Приезд главы Греции в Россию рассматривается как экстраординарное событие, не могу взять в толк», – иронизировал на совместной пресс конференции с Ципрасом Владимир Путин.

Об итогах этого визита Дождю рассказал эксперт московского Центра Карнеги Александр Баунов.

Батанова: Обсуждаем итоги визита. Многие предполагали, зачем приезжал Ципрас — просить ли кредита или еще какие-то, обсуждать какое-то продуктовое эмбарго. Сегодня он уже провел две встречи, встречался с Путиным, довольно такой насыщенный график и довольно необычная встреча с патриархом Кириллом, которая проходит в эти минуты. На ваш взгляд, как можно оценить итоги, кто, скажем так, больше получил от этой встречи — Россия, или Греция?

Баунов: Вообще все это было встречено, особенно в Европейском союзе, с некоторым волнением, я имею в виду поездку. Потому что все ждали, продаст Ципрас свою европейскую родину за русские деньги или не продаст, расколет он Европу или не расколет, будет он, значит, торговать санкциями или не будет. И собственно, почти демоническое значение, если почитать особенно немецкие газеты, особенно немцы переволновались по этому поводу, этой поездке придавали. Хотя мне, в общем, с одной стороны, было понятно, что никаких денег просто так на спасение Греции Путин не даст, потому что таких денег ни у кого нет. Их нет в России, но их нет и ни у кого в отдельности. Помним, сколько должна Греция, выплаты до 2-х млрд. в месяц по текущим долгам. Все наши инвестиции в Грецию, которые мы сейчас обсуждаем, в совокупности в лучшем случае —  там порядок в несколько сотен миллионов.

Просто так Путин Грецию спасать не собирался, и это видно по примеру 2010 года, когда совершенно не марксистский, совершенно не антиевропейский, абсолютно проевропейский премьер-министр Георгий Папандреу тоже бросился в Москву первым делом, когда выяснилось, что деньги у Греции кончились, и тоже ему тогда ничего не дали, а просто предложили Греции что-то полезное купить, желательно газотранспортную систему, потому что туда приходит газпромовская труба, а дальше скупается весь этот газ оптом на греческой границе, греческой государственной монополией DEPA и распределяется по конечному потребителю. «Газпром» очень хотел продавать газ конечному потребителю, до сих пор хочет.

И другие есть какие-то вещи, которые мы бы хотели купить. Конечно, всех этих наших покупок ни в коем случае не хватит для того, чтобы спасти Грецию от долга. И в этом смысле и Ципрас, человек хоть и из радикальных левых политиков, скажем так, в политике он не новый, а в управлении страной он человек новый, все равно ему не нужно быть суперопытным многолетним премьером, чтобы понять, что, конечно, Россия не может Грецию от этих долгов спасти, соответственно, не имеет смысла уходить в путинский лагерь, бросать Европу ради России, и т.д. Так что сам этот страх несколько преувеличен был европейцами, конечно.

Батанова: А почему все-таки так волновались, если для этого нет никаких объективных причин?

Баунов: Волновались, потому что у нас плохая репутация, потому что им не хочется, чтобы в Европе размывалось европейское единство. Потому что Путин вообще такой человек, несколько демонизированный и демонический, от которого все ждут, что он всех переиграет. Да, как он якобы отчасти переиграл Обаму и Запад в силе. Как он забрал Крым, и ему за это не то чтобы ничего не было, но, во всяком случае, забрал, хотел и забрал. От него ждут, что он как-то хитро может всех обыграть. Как он может здесь обыграть кого-то? Даже если даст все эти миллиарды Греции, там же может смениться правительство, мы не понимаем, насколько долговечно правительство. Вообще Греция — не та страна, где… с одной стороны, премьеры могут сидеть долго, а с другой стороны, они могут сидеть считанные месяцы.

Батанова: А такой прием, оказанный Ципрасу, скажем так, эти множественные встречи, в том числе, встреча с патриархом Кириллом — это, скажем, такой привет Евросоюзу, чтобы показать, что вот у нас такие теплые отношения с Грецией, или это нормальная стандартная ситуация?

Баунов: С одной стороны — да, потому что это государственный визит, это первый визит новоизбранного главы правительства или государства, в данном случае — правительства, в другую страну. Он обычно проходит с большими почестями, с караулом, он обычно не короткий, то есть это не рабочая поездка, есть понятие протокола. Но, с другой стороны, да, мы хотим показать, что Россия не изолирована. Ведь это, по сути, первый европейский лидер, который приезжает в Москву после аннексии Крыма и войны на Донбассе не для того, чтобы решать вопрос с Донбассом, а вот, так сказать, в качестве главы собственной страны и по делам собственной страны, а не для того, чтобы мирить с Украиной и наводить какие-то мосты и т.д. 

А то, что встреча с патриархом — вещь естественная, ведь в Греции коммунисты все ходят в церковь, стоят перед камерами со свечкой. Конечно, Ципрас — левак, и в его партии много антиклирикалов, но это антиклирикалы греческого образца. То есть, помните, польские коммунисты в советское время, Польская объединённая рабочая партия, они спокойно ходили в церковь. Так было принято, потому что за национальную идентичность там отвечает церковь, а за власть отвечали коммунисты. Вот в Греции почти похожая ситуация. Там православие — это часть греческой национальности, они очень этничны в этом смысле. А идеология у них может быть любая — крайне левая, крайне правая. Все равно люди будут крестить людей в церкви и венчаться и т.д.

Батанова: Александр, а может ли Греция, оказать какое-то влияние на Евросоюз в плане отмены санкций?

Баунов: Он приехал, хотя пока не получилось, для того, чтобы простили, амнистировали греческие персики, клубнику и что еще, киви, по-моему. Даже этого пока он не добился, было какое-то смутное обещание впускать все это к нам на рынок в рамках совместных предприятий. То есть, в качестве российской продукции конечной. Что значит — может или не может? Теоретически может. Чем больше стран будут говорить в Брюсселе, докладывать в Брюсселе, что санкции не полезны, тем, так сказать, Брюссель больше будет задумываться о том, чтобы их  исключить. Но, в конечном счете, это зависит не от просьб каких-то стран заинтересованных, а от того, будет ли война на Украине или не будет. Если война будет, то никакие просьбы не помогут, если войны какое-то долгое время не будет, все успокоится, то эти просьбы будут услышаны Западом. Потому что не одна некрупная Греция просит снять часть санкции, они все просят — Италия, Австрия, есть круг желающих.

Батанова: Просто у Греции не самая все-таки лучшая репутация в Евросоюзе, от нее тоже очень много проблем. Поэтому ее какая-то возможная защита российских интересов, ее голос в пользу России как бы не навредил.

Баунов: Дело не в этом. Я вообще не очень припомню, когда Грецию ругают, вспоминают ее плохую репутацию по поводу того, что конкретное правительства Ципраса — ужасная репутация с самого начала, но отчасти то, что он дружит с Россией, уже ухудшает его репутацию. Она настолько плохая, что любой, кто движется в нашу сторону, соответственно, становится каким-то там диктатором, душителем свободы, даже будучи избранным два месяца назад на честных выборах, как мы видим с Ципрасом. А с другой стороны, греков тоже можно понять. Те партии, которые были у власти, накопили этот долг. До 2010 года две партии чередовались — умеренные левые, умеренные правые. Потом в течение 5 лет они спасали Грецию от этого долга, и за время спасения он только увеличился и в абсолютных цифрах, и в процентах ВВП. Понятно, что в такой ситуации греки же не идиоты, они знают, что демократия — это возможность сменить правительство.

Фото: ТАСС