Курорт «Черный дельфин». Как крупнейшая в России тюрьма для маньяков кормит город вокруг себя

Репортаж Когершын Сагиевой
07/06/2018 - 21:27 (по МСК) Когершын Сагиева

На границе с Казахстаном, в городе Соль-Илецк находится крупнейшая в России колония для самых опасных преступников — «Черный дельфин». Вместе с «политическими» там содержатся почти тысяча маньяков, террористов и людоедов. Тюрьма — одна из главных местных достопримечательностей, ежегодно к её стенам приезжают миллион туристов, чтобы искупаться в озере, которое выкопали осужденные, и купить сувениры, которые зеки сделали своими руками. А для местных жителей колония давно стала работой мечты.  Как крупнейшая в стране тюрьма для маньяков кормит город вокруг себя. Смотрите репортаж Когершын Сагиевой «Курорт "Черный дельфин”»

Танцующий черный дельфин на фоне блеклого административного здания — последнее, что видят осужденные пожизненно перед тем, как за ними навсегда захлопнутся ворота одной из самых зловещих колоний особого режима в России.

«Просто осужденному была интересна такая лепнина» — провожатый, подполковник Кандыба тут же опускает нас на землю — дельфинов придумал и построил один из осужденных. А черными они стали, потому что на складе не было серой краски. 

 

— А вот эта легенда, что он как бы заныривает и навсегда?

— Нет, это неправда. У каждого осужденного есть возможность освободиться по УДО через 25 лет, он может вынырнуть.

Вынырнуть на УДО — это условно-досрочное освобождение — отсюда еще ни разу никому не удавалось. Осужденные обречены в этих камерах провести весь остаток жизни.

Дежурный Александр Этманов каждые 15 минут смотрит в глазки камер. Днем он имеет дело с маньяками, террористами и людоедами, которых он помнит по именам, номерам и статьям. Вечерами Саша переодевается в гражданское и отправляется в караоке.

«Черный дельфин» — крупнейшая в стране колония для осужденных пожизненно, здесь их, вместе с политическими, почти тысяча. Колония — на самой границе с соседним Казахстаном, в городе соледобытчиков Соль-Илецк.

Подполковник Кандыба ведет нас строгим маршрутом для проверок руководства и привычно показывает скудный набор экспонатов. Гвоздь экскурсионной программы — местный иконостас и Сикстинская капелла в одном флаконе.

«Смотрите, все ручная работа… Как называется? Иконостас. Тоже сделан руками осужденных. Один осужденный полностью всё расписал, за 6 месяцев».

Так колония оправдывает приставку «исправительная», а заодно реализует право осужденных на свободу вероисповедания. Еще им можно смотреть телевизор, читать книги и раз в год видеться с родственниками.

«Данная комната для проведения длительных свиданий, осужденных ПЛС. Имеется холодильник, микроволновая печь, кровати... стол, стулья».

Нам описывают порядки и ведут всё дальше, вглубь таинственного места.

Владимира Муханкина должны были расстрелять, но прямо перед исполнением приговора в России ввели мораторий на смертную казнь. Теперь он считает божьим промыслом все, что случилось с ним после того.

«Ну, я говорю так. Если Господь меня хранит все эти годы долгие, если я уже 24-й год сижу, мне уже под 60, ну значит это судьба, значит в Божьем промысле есть такое, чтобы я жил».

По материалам дела на совести Муханкина — 8 расчлененных трупов, среди них трое детей. Сегодняшнее интервью — поощрение Муханкина за примерное поведение в последние несколько лет.

«Приплели еще трех детей, откуда – не знаю. Ну тогда на меня надо не 8, а 11 трупов повесить, — рассказывает осужденный, — У меня никогда не было, даже и в мыслях не было, я никогда не сидел за подобное. Я хулиган. Где-то там разбойчик, золотишко с кого-то там снять, сбить, еще там что-то. Но не 3 копейки у бабушки или у вас там. Ну, конечно, если бы у вас в ушах золота много было, мы и вас бы не пожалели, и у вас бы взяли».

Сам себя он называет обычным грабителем и убийцей. Живет, как и все здесь, в типовой клетке с решетками размером полтора на полтора шага, под постоянным присмотром надзирателей и видеокамер.

«Нас четверо сидит. Нормальные люди все, как и все. Убийцы. Не убийц здесь не сидит. Все в чём-то виноваты, такой же и я. Все мы один друг друга стоим. Здесь нет хороших и плохих, здесь все одинаковые».

Если бы окна в камере Владимира Муханкина выходили не во двор, а на улицу. То он смог бы увидеть толпы курортников, загорающих в полосатых плавках прямо у стен тюрьмы.

Соленое озеро «Развал» заключенные, добывавшие соль, вырыли еще в XVIII-ом веке. Тюрьма тоже здесь с екатерининских времен.

«Первые соледобытчики, это, конечно же каторжане. Которых пригнали сюда сначала для постройки крепости, потом для добычи соли, — рассказывают экскурсовод местного музея Марина Цицер, — известно, что с 1754 года соль стали добывать для Российской империи, то есть соляной промысел стал собственностью казны».

В новейшее время обычный соляной карьер стараниями местных стал брендом — «российское мертвое море». Впрочем, на федеральных каналах о новом курорте сюжетов не бывает. К стенам мертвого дома отдыхающих проводит сарафанное радио.

А из самой тюрьмы сделали достопримечательность: где еще вы встретите ад на земле? И теперь 30-ти тысячный Соль-Илецк принимает до миллиона гостей в год. Фигурки из хлебного мякиша расходятся, как горячие пирожки.

«Учреждение находится в центре города, фактически градообразующее предприятие, недалеко от нас находится курорт, откуда идет поток людей, люди смотрят как на достопримечательность на нашу колонию, поэтому продукция пользуется спросом», — рассказывает подполковник Кандыба.

ПЛС — пожизненное лишение свободы, все замечательно, как бы говорит нам заключенный.

— А это такое требование, чтобы веселыми были фигурки?

— Нет, заключенные сами придумывают дизайн.

В личном деле сказано, что все 8 убийств Муханкина доказаны, включая расправу над детьми — с особой жестокостью.

«И вот представьте, картина такая, вот на всю жизнь запомнил: ночь, дверь темно, дверь открывается, я стою около печки, вот так он лежит. Я говорю: "Сейчас, обожди Серёга, поговорим, всю правду скажем". Тут дверь открывается, и Лена заходит, она смуглая такая, черная, топорик блеснул здоровый лесорубный...»

Лена — это подельница, он часто о ней вспоминает. А преступление которое Муханкин признаёт, убийство бывшего сокамерника, который когда-то напал на его семью.   

«Я говорю: "Так, Серёга, а теперь – поговорим. Были там? Были. Вова посылал вас? Посылал. Вы беду наделали. Вы говорю, моего тестя, тёщу не пожалели и дитя моего". А вот теперь ты дьявола, говорю, видишь. Она ему рубит правую руку. Потом она ему рубит левую руку. Потом она рубит ему правую ногу – живьём. Потом она рубит левую ногу. Я говорю: "Серёж, ну чё говорю, братан? Как? Нормально?"»

Чтобы «гражданин начальник» всегда помнил, с кем имеет дело, на каждой камере висит карточка, на которой описаны преступления. Где-то здесь же сидят и политические заключенные — экс-мэр Махачкалы Саид Амиров и экс-глава безопасности ЮКОСа Алексей Пичугин. Но о возможной невиновности сотрудники стараются не думать.  

«У нас есть осужденные к пожизненному лишению свободы, с которыми нам приходится работать, — рассказывает  Кандыба, — сейчас у нас система развивается, сотрудники чувствуют заботу о них, для нашего города Соль-Илецк это престижно».

Все посты дежурных похожи один на другой, как и дни здесь. Для заключенных и для надзирателей.

В свои 29 лет Александр — всего лишь рядовой. Долгое время он, в отличие от всех родственников и знакомых, не хотел идти в тюрьму. Пытался строить экскурсионный бизнес.

— Вы сами водили экскурсии?

— Нет, у меня были, в том числе и с Москвы, приезжали девушки, работали экскурсоводами, тема была казачья. Ну не получилось, не интересно… овчинка выделки не стоит, скажем так.

Он все-таки пошел в надзиратели. Отец Саши — Владимир Этманов — провел в тюрьме 20 лет — был ее начальником. Этмановы — тюремная династия.

«У меня еще две старшие сестры также являются пенсионерами ФСИН, они служили по линии бухгалтерии, — рассказывает Владимир Этманов, — У старшей сестры два сына, один уже на пенсии, другой служит в Самарском УФСИНе. И у второй сестры сын служит в нашей системе».

Этманов старший в Черном дельфине боролся с «воровскими понятиями». И сделал в итоге из так называемой  «черной» зоны — «красную».

«Как отличается черная зона — воровской ход идет, а красная зона, это когда козлы, помощники администрации, заправляют, у нас это не было, как они писали в своих прогонах,  раньше писали — "ход нормальный", а стали писать — "ход пошел ментовской". Тут предложения были, мы их отвергли. За что меня в криминальном мире уважают».

А следом за старшим, Александром, в тюрьму устроился и младший — Николай.

«Я получается, на наблюдательной вышке стою, в армии с оружием служил, и здесь. В общем, все хорошо, все нравится. То есть, если кто-то бежит, то ко мне», — делится Александр.

— Вы не боялись тюрьмы?

— Нет, он вырос возле тюрьмы.

«У нас была колония-поселение на Тишкане, и сколько я себя помню, столько он общался с осужденными в колонии-поселении. У них же свободное всё, ну по мере того, что допускалось. То есть выросли возле тюрьмы, продолжили жить тоже возле тюрьмы, переехали  — тоже у тюрьмы», — добавляет он.

Владимир Этманов гордится экономическим чудом по-Соль-Илецки. Рецепт простой, но очень трудоемкий — делаешь из обычной тюрьмы колонию для убийц и маньяков, а вслед за федеральными деньгами приходят и частные.

«Гордость состоит в том, что... Штат увеличился, и больше наших жителей города и района стали здесь работать, служить. И наше учреждение — уникальное, оно самое большое учреждение такого вида. Для колонии особого режима, для содержания осужденных ПЛС, это такой контингент, что непросто с ним работать. Не каждый сможет, это нужно и призвание, и черты характера, и подготовка. Тут не только храбрость нужна, и соображать надо, и сила духа, они ведь очень хорошие психологи. А чтобы требовать, нужно самому эти законы знать».

Курорт рос вместе с тюрьмой. Местные историки считают, что это сработал ген предприимчивости.

«Люди в Соль-Илецке, можно сказать, уникальные! Почему это произошло, потому что первые каторжане, принесли быт культуру, принесли свой быт казаки, — считает Марина Цицер,  — Я считаю, что именно из-за смешения культур появляются такие места»

Надзиратели, напротив, уверены, что соль-илецкое чудо — результат планирования и штабной дисциплины.

«Тюрьма научила людей организации, научила дисциплине в первую очередь, — считает Роман Абдюшев, владелец экскурсионного бюро «Тоз-Тур», — А где дисциплина и организация, там и бизнес будет».

Владелец экскурсионного бюро в тюрьме провел 18 лет. Выйдя на пенсию ощутил, как сильно на него влияла негативная аура преступников. Позже он хорошо заработал на личных рецептах оздоровления биополя.

« Но как делают обряд? Люди порчу [наводят — прим. Дождь], отрицательную энергию, как делается? Кольцом обычно проведут по лицу, черная полоса появляется, негативная энергия. <...> Bберут как они воду набирают в ладони, и через уши сливают. <...> А сама земля лечебная. Почему лечебная? Потому что приезжали биоэнергетики. И они сказали, тут красная аура, зеленая, синяя.<...> А сейчас я вас приглашаю пройти к энергетическому дереву! Берите ваши ручки, потрите их. Вперед-назад поманипулируйте»

Для молодых женщин — очистка от негатива с целью замужества. Местный эксклюзив. Туристы в восторге. Население зарабатывает, сдавая комнаты и продавая мороженое. Но как это часто бывает, государство тоже не остается в стороне.

«Никаких кредитов, никаких грантов на это не получали, — рассказывает Абдюшев, — сначала было 30 тысыч, а сейчас 250 тысяч за павильон, или просто убирайте его, тогда я закрою его».

Перед самым завершением интервью Владимир Муханкин начинает по-настоящему откровенничать.

«Я здесь с самого начала, с 2000-го года, как раз вот, первооткрыватели этой тюрьмы, вот, довольно-таки жёстко было, нас убивали как скотов, это самое. Нас пришло 30 человек, а нас человек 5 щас, наверное, осталось живых  Били нас всех, дубинами или электрошоком, подвешивали на наручниках, люди не выдерживали — по утрам бьют, вечером бьют кому не лень, ну как было выживать здесь? Кормить не кормили почти. <...> Но они грабили, ну они там за счет родителей какие-то там эти, выживали нас. Работайте, зарабатывайте и получайте, но не надо трогать. Птица в клетке уже, зверёк в клетке, че вы обдираете. Ну тогда убейте и все. Ну правильно или нет?»

В колонии говорят, что убийца Муханкин все придумал, Саша уверяет — сейчас всё по закону.

«Вы спрашивали про осужденных, которые не хотят подчиняться — они подвергаются мерам взыскания, это строгое нарушение, и составляется нами документ, человек направляется в ШИЗО… все по закону, никаких амбиций, своих эмоций», — рассказывает он.

Но что на самом деле происходит в тюрьме — тайна. Даже в колонии есть место хорошим эмоциям и даже страсти. Однажды убийцу Муханкина показывали по НТВ, и он стал звездой, теперь со всей страны ему пишут незнакомые женщины.

— Вот щас была с Подмосковья, с Мытищ, Софья. И через интернет письмо там, вот, прислала, большие там фотографии свои это… И до этого была там с Украины.

— А чем вы там так вот их привлекаете?

— Они восхищаются какими-то стихами, там, мною, как я там, какой я неординарная личность, какой я там, это, там такой, вот только единственный может быть.

— А вы им отвечаете?

— Да щас вот, на сегодняшний день, вот, я еще с тремя порвал!!

Переодевшийся в гражданское Саша показывает нам свой закрывшийся ларёк, где когда-то он предлагал экскурсии. Прямо напротив — его способ переключиться на положительные эмоции, караоке-бар Зодиак.

Также по теме
    Другие выпуски