«Отрезание хвостика по частям»: Константин Гаазе — о том, в какой момент власть решила признать всех несогласных иноагентами

Мой вопрос не про точку сборки и не про то, откуда начнется протест. Так я вопрос не ставлю. Я живу, под собою не чуя страны, и я пытаюсь ее как-то нащупать, хотя бы в каком-то первом приближении.

Есть эта история, одновременно с тем у нас ровно неделю назад случился очередной сенокос и девятнадцать человек, региональных наблюдателей «Голоса», признанного иностранным агентом вне зависимости от того, что «Голос» не являлся юридическим лицом и был просто движением.

А у них так закон написан теперь, что им не нужно. У них возникает общность, она может быть признана организацией.

Да. А потом еще, значит, физлицами, физиками, как появился цинический жаргон немедленно, физлицами-СМИ ― иностранными агентами были признаны наблюдатели «Голоса», еще «Медиазона», «ОВД-Инфо», это понятно, Сергей Смирнов и Петр Верзилов.

Я смотрю на список этих людей и вижу, например, что Иркутск взорвался, потому что Алексей Петров, преподаватель, историк, страстный фанат Иркутска, Алеша, передаю вам привет сейчас с экрана! Краевед и действительно большой энтузиаст своего дела, который еще, кроме всего прочего, сходил понаблюдать на выборах, вот он признан. Иркутск в том виде, как я его вижу, как я его получаю в своих социальных сетях, взорвался. У него девятьсот сообщений на странице, у него была пресс-конференция и так далее.

Информация о насилии так или иначе распространяется. Я не про точку сборки и не про то, кто когда, значит, выйдет на площадь, а про то, как люди реагируют на… Ощущают ли они, что эскалация насилия происходит?

Во-первых, привет нашим друзьям-иркутянам.

А также в Самаре, а также…

Да, да. Слушайте, любого социолога спросите, который видел поля, он скажет: «Да, в Иркутске сильная интеллигенция, там центр города не могут починить, потому что интеллигенция никак не может договориться, как она хочет, чтобы они»… То есть иркутские ставни знаменитые, недостаточно сиреневые или недостаточно голубые.

Есть сообщество. Слушайте, опять они, значит, тычут пальцем. В Хабаровске, оказывается, о, там была какая-то солидарность. Тычут пальцем ― в Иркутске какая-то солидарность. Ну да, может быть, так мы, путем… Может быть, это такой способ познания страны. По поводу коллег ― одно понятно, товарищи, столкнулась государственная власть с очевидной проблемой, потому что вдруг сейчас буквально весь Кремль сидит и думает, значит, вдруг сейчас Мария Железнова, подруга, коллега по Newsweek…

Привет передаем, да.

Выйдет в СМИ-иноагент, и что делать? Должна ли она подписывать материал два раза «Данное сообщение»? Понимаешь, да? Вот они сидят и думают, говорят: «Что-то мы не допетрили, как-то мы немножко на бегу это принимали». Или вот Лиза Маетная, возьмет и тоже сейчас выйдет к вам в Дождь или, значит, в ставшую мне родной «Медузу».

И признанную иностранным агентом!

Да, ставшую родной и признанную… Уже сначала она стала мне родной, потом была признана иностранным агентом.

Ну да, то есть что делать? Я не буду говорить, как эта штука называется на внутриредакционном жаргоне «Медузы».

Ага.

Да, то есть эту штуку надо указывать раз, или два, или три? Тоже.

То есть есть ли у этого уже какая-то социальная подложка? В каком смысле? В том смысле, что, очевидно, таргетируются уже не просто какие-то чисто профессиональные группы. Наблюдение ― да, наблюдение ― это внеклассная активность. То есть таргетируются уже не только отличники или двоечники в классе, таргетируются уже люди за внеклассную активность, поэтому, например, таргетируется интеллигенция, как-то вовлеченная? Таргетируется. При этом в тот момент, когда мы понимаем, что у этого дела есть медиаполитический аспект, а есть аспект, связанный с борьбой с гуманитарной наукой, мы понимаем, что там тоже риски выросли.

И кроме сообщества собственно журналистов и людей, вовлеченных в политику, там есть еще сообщество людей, каким-то образом вовлеченных в процесс производства гуманитарного знания. Выросли у них риски? Выросли, да. Это раньше, значит, вы сидели на кафедре у себя или в РАНХиГС, прости господи, обсуждали Ханну Арендт и к вам приходил какой-нибудь, обязательно всегда приходил человек, сидел, слушал. В РАНХиГС у нас было такое, все знали их, хорошие люди. Иногда что-то толкал про защиту государственных интересов.

Пингвин называется в некоторых кругах, да.

Пингвин, да. А сейчас, наверно, лучше уже не собираться кафедрой, потому что может прибежать проректор и сказать: «Что вы здесь Ханну Арендт читаете, когда нужно читать учебное пособие „Суверенитет российского народа: вопросы теории и практики“?».

Хватит ли учебников, чтобы заменить каждую Ханну Арендт, вопрос в этом.

Хватит, слушай, Якунин с Лакшиным, бывший глава РЖД Якунин и его, значит, ученый коллега по соавторству Лакшин, они даже Харви читали, это модный такой эконом-географ левый. То есть нет-нет, учебных пособий они могут произвести сколько угодно. Как раз сейчас решится вопрос, кто учебники у нас в стране будет печатать, Ротенберги, или кто-то, или кто-то, тогда можно напечатать новые учебники.

Нет, если ты говоришь, что это уже риски не для профессиональных групп, а это уже риски, имеющие основание в том, что неправильная социальная ткань, с точки зрения людей, которые… Ну да.

Есть такое.

То есть это, конечно, еще не борьба с космополитизмом, у этой штуки, очевидно, просто, знаешь, читаешь и хочется сказать: «По крайней мере, хотя бы среди иноагентов русских больше, чем евреев». Читаешь, там в основном…

Господи, вот же я устарела! Мне бы и не пришло в голову.

А мне кто-то позвонил, какой-то коллега, значит, из драконовского какого-то государственного медиа и сказал: «Вот видишь, простые русские люди». Чтобы вы, не дай бог, не сказали, что мы, значит, по национальному признаку наказываем. Ну да, по национальному ― нет, а по принадлежности уже к социальной группе, потому что, например, очевидно, в Иркутске социальная группа ― эти люди, да, это не профессиональное сообщество интеллигентов, это большая-большая социальная группа.

Конечно.

Там уже да, там уже… Но у нас тоже уже да.

Собственно, вопрос был действительно в том, что договор, который на протяжении долгих лет существовал: «Не лезьте в политику, и будет вам нормально, будете спокойно жить», он трещит немножко, и очень сложно…

Он уже не такой, потому что возник вопрос: «Хорошо, не лезьте, а постить можно?». Постить давно уже нельзя. С другой стороны, все умные люди в государстве говорят: «Пусть они постят, мы хотя бы будем знать, что народ думает». Кто-то из правительства говорит: «Чего вы их сажаете-то?».

Мы же не будем знать!

Да, там сидит товарищ майор, у товарища майора план, он вечером, значит: «Так, пришло время экстремизма, я пошел читать местные сообщества, местные паблики „ВКонтакте“».

Не было-то никакого договора, никто ни о ком, никто ни о чем ни с кем не договаривался. Было понимание, сложившееся в 2015 примерно году, что да, есть пятая колонна, я повторюсь, имеющая уже не профессиональный, не чисто политический, а имеющая социальный смысл, то есть есть пятая колонна в смысле социальная группа пятой колонны. А дальше происходил процесс, значит, отрезания хвостика кошечке по частям.

По миллиметру.

Да, да. Помнишь же, был… Что случилось? Произошел взрыв самоорганизации просветительских организаций. Потом произошли события 2019 года, когда стало понятно, что эта странная, такая большая, рыхлая интеллигентская сетка, в принципе, есть в Ленинграде и в Москве, что это социальная группа уже, не просто какие-то сторонники Навального и что, в принципе, они довольно…

А потом, собственно, что? Потом случилась пандемия, когда это все встало на паузу. Пандемия закончилась, вернулась мафия, ну да. Я просто не понимаю, здесь нет никакого Рубикона, если не считать Рубиконом все, что происходило с февраля 2014-го по Минск.

*По решению Минюста России движение «Голос» и «ОВД-Инфо» включены в реестр незарегистрированных общественных объединений, выполняющих функции иностранного агента

*По решению Минюста России «Медиазона», Сергей Смирнов, Петр Верзилов, Алексей Петров, Мария Железнова, Елизавета Маетная, телеканал Дождь и «Медуза» включены в список СМИ, выполняющих функции иностранного агента

Фото на превью: Сергей Карпов / ТАСС