Зачем спешат с Конституцией, что будет в бюллетене и почему людей все это не волнует? Объясняет директор ВЦИОМ

Безусловно, это интересно. Для нас любая коммуникация представляет ценность. Я просто сказал о том, что она действительно разная.

Понятно.

Но это различие не в разы ни в коем случае, тем более не на порядки. Это на несколько процентов. Поэтому, конечно, чем дальше наша культура коммуникации будет меняться, чем больше мы будем уходить от звонков, потому что сейчас же новое поколение в принципе меньше говорит по телефону.

Да, конечно.

И это тоже феномен, который буквально в последние несколько лет сформировался. До этого звонить считалось нормальным, а сейчас уже, если тебе звонит какой-то незнакомый человек, ты можешь с опаской к этому относиться, или вообще не брать номер, или удивляться: «А что это вы мне звоните? Что, вы мне не можете в вотсап написать или в телеграм?».

Это новое явление, оно действительно сейчас развивается. Будем наблюдать за тем, насколько оно устойчивое. Если оно будет устойчивое, то для нас, конечно, это будет дополнительный стимул переходить на интернет-коммуникацию. Не говоря уже о демографии, конечно, потому что все новые и новые поколения вливаются в социальную жизнь. Это поколение более интернетизировано, сетевизировано, значит, для них коммуникация в интернете ― нормальное такое средство коммуникации по сравнению с другими.

Конечно, мы будем постоянно туда двигаться, двигаться, но осторожно, потому что, напоминаю, у нас все-таки продолжительность жизни растет. Наверно, недостаточными темпами, но растет, поэтому наше старшее поколение, дай ему бог счастья…

Заслуживает тоже своего внимания, да.

Оно вполне активно, более того, в политическом смысле оно, как вы знаете, самое активное, регулярно ходит на все выборы, в отличие от миллениалов. Но для них, конечно, прежние методы коммуникации, прежде всего телефон, сохраняют актуальность и прекрасно работают.

Про поколенческую разницу в политической активности сейчас обязательно тоже задам вопрос.

Отставка правительства, отношение к прежнему правительству, отношение к самому факту отставки. Как это было?

Отношение к прежнему правительству определилось еще полтора года назад, летом 2018 года, пенсионная реформа. До этого доля тех, кто его поддерживал, одобрял его деятельность, давал ему аванс доверия, была больше, чем критиков, а после этого все поменялось местами.

С тех пор прошло полтора года, пенсионная реформа отошла на задний план, но не забылась. Если бы появилось что-то другое, что перекрыло бы хотя бы отчасти вот этот эффект информационный, напомню, нацпроекты ― это главная задача и главная программа правительства и прежнего, и нового. Вот если бы были какие-то зафиксированы, причем не в бюрократических отчетах, а в восприятии граждан существенные успехи в части нацпроектов, то, наверно, доля поддерживающих, одобряющих работу кабинета Медведева бы выросла. Но, увы, этих мощных успехов не случилось.

Поэтому динамика была такая: очень медленно, но подрастала доля одобряющих работу Медведева, но так она и не достигла прежнего, допенсионного, дореформенного уровня. То есть полтора года, получилось, кабинет работал в ситуации такой высокой критичности и скептичности относительно его перспектив, его эффективности.

Что касается нового правительства, мы сейчас только начинаем мерить, потому что только оно сформировано, как известно, на прошлой неделе. Известность большинства его фигур, за исключением силового блока, который практически не поменялся, не очень высокая, в том числе и касается это премьер-министра Мишустина. Его пока меньше половины россиян знают, в основном фамилию слышали, в основном это связано с последними событиями.

До этого, напомню, он руководил Налоговой службой, но не в ранге министра, а в ранге руководителя, поэтому нечасто мелькал на экранах. Мы специально спросили: «Как вы оцениваете работу Налоговой службы?». Скорее положительно, то есть люди считают, что хорошо, что она налоги собирает, хорошо, что налогов много собирает. Вы же знаете, что у нас подоходный налог ― это лишь небольшая часть налогов. Поэтому логика такая: хорошо, что собирают, хорошо, что не с нас.

А критика в отношении налоговой системы связана не с фронтом работы Мишустина, а в основном с самим ее устройством, то есть прогрессивной шкалой. Но это к Мишустину точно никак не относится, поэтому, в принципе, у него такой умеренно положительный имидж, но он при этом не очень высоко известный.

Очевидно, что сегодня он в фокусе внимания, под софитами, поэтому понятно, что в ближайшее время известность точно вырастет. А как вырастет или как изменится оценка его работы, уже зависит от него и от того, что ему удастся сделать, реализовать.

Да, это понятно. В одном из интервью вы сказали на этот же вопрос, как население восприняло именно отставку правительства, что это решение президента, ему доверяют. Все-таки у нас правительство, по крайней мере, нам так было про это сказано, это было решение Дмитрия Анатольевича, а Владимир Путин отставку принял. Или все-таки нам надо понимать, что все, что в этой стране происходит, является решением Владимира Путина, и в данном случае это не исключение? Как с этим быть?

Я не знаю, как было на самом деле, действительно не знаю. Как и вы, могу читать телеграм-каналы, там обычно слухи какие-то инсайды. Вообще мы с вами, наверно, не про это говорим, а про восприятие людей.

Да.

Конечно, люди восприняли это как решение президента, безусловно.

Вот!

И это, напомню, произошло в тот же день, что и выступление президента с мощным, сильным, резонансным посланием президента. И логика связалась, сложилась такая: новые задачи, задачи сложные, но очень правильные и своевременные, чтобы их реализовать, нужна новая команда. Прежняя явно не справляется. Вот такая логика на сегодня есть. А дальше эта новая команда должна пройти испытание практикой.

Да, про новую команду даже понятно, что они будут проходить испытание практикой. Спросила я это вот к чему. Действительно, если у людей есть ощущение, что это было решение президента, таким образом, как сейчас будут выстраиваться рейтинги и складываться репутация Дмитрия Медведева? Если это, очевидно, в общем, не его решение, если это решение президента, как дальше вы прогнозируете по общественным настроениям его дальнейшую репутацию, его дальнейшую судьбу?

У вас какой-то немножко черно-белый мир получается.

Нет, я задаю вопросы только.

Именно в постановке вопроса. Решение не Медведева, а решение Путина. А вы не допускаете, что это могло быть совместное решение Медведева и Путина, как уже бывало не раз?

Как вы сказали, я не знаю, как было на самом деле, я скорее ориентируюсь на ваши слова. Это было воспринято как решение Путина.

Безусловно, и, кстати, это полностью соответствует Конституции, как известно.

Да-да. Дальше, значит, у нас есть бывший премьер, человек, который был президентом, который давно во власти, который, в отличие от Мишустина, известный. Что с ним дальше? Как к нему относятся, какие у него перспективы?

Что с ним дальше? Во-первых, он у нас теперь заместитель председателя Совета безопасности.

Репутационно, я имею в виду.

А во-вторых, у нас лидер партии «Единая Россия», кстати, партии правящей, имеющей большинство в Госдуме и уже заявившей амбиции на следующие выборы 2021 года. Прозвучала даже фраза о том, что надо за конституционное большинство бороться. Поэтому как к нему относятся? Как к видному руководителю, как к лидеру партии «Единая Россия». Вот как к нему относятся.

Что произойдет с его рейтингом, вырастет он или упадет, тут методологическая проблема возникает. Мы до этого замеряли оценку его работы в качестве главы правительства. Сейчас, очевидно, этот вопрос будет адресован уже… Не про Медведева он будет, а про Мишустина. Оценивать качество его работы на посту заместителя председателя Совета безопасности, мне кажется, пока жестоко по отношению к нашим гражданам, потому что никто не знает, в чем она состоит. Может быть, кстати, она будет носить закрытый характер, потому что все-таки Совет безопасности занимается, как мы понимаем, темами такими весьма чувствительными и деликатными.

Но что касается партии «Единая Россия», было подтверждено недавно, что он остается ее лидером, мы имеем, во-первых, косвенный индикатор, это доля россиян, которые декларируют намерение пойти и проголосовать за эту партию, если выборы состоятся в ближайшее воскресенье. Этот вопрос мы задаем каждую неделю. Последние данные ― порядка 33–34%, через два дня новые получим. Тут подвижек особых нет после послания, на 1% вверх скорректировалось, понятно, что это пока не тенденция, пока не сильный рост, поэтому можно сказать, что точно не упало и не особо выросло. Будем посмотреть, что здесь.

Кроме того, у нас есть вопрос о доверии политикам российским вообще, где мы не даем никакого списка, просим назвать четыре-пять политиков, кому больше всего доверяете. Там до сих пор Медведев всегда фигурировал, думаю, он будет фигурировать и дальше. С каким результатом, не знаю, но до сих пор его особенность была в том, что все-таки баланс у него отрицательный. Мы говорили о причинах, это долгое эхо пенсионной реформы. Что значит баланс отрицательный? Тех, кто заявлял, что ему доверяет, было меньше, чем тех, кто заявлял, что он ему не доверяет.

Давайте тоже будем с вами корректными, это именно открытый вопрос, то есть там очень большую роль играет фактор припоминания. Многие просто вообще говорили не о чем, а о других политиках, которые более интересные, более яркие. В эту пятницу мы увидим, как изменится баланс. Прогнозы я, с вашего позволения, делать не буду, это дело неверное, как часто бывает. Но в любом случае он остается пока в фокусе внимания россиян, пусть и не на такой ключевой позиции, как до недавнего времени, но он в первых рядах, конечно.

«Единая Россия». Словосочетание «„Единая Россия“ ― токсичный актив» звучало на протяжении довольно долгого времени. Вы говорите, что какой-то вполне существенный процент людей готов проголосовать за нее в ближайшее воскресенье. Все претензии к «Единой России», все ощущение, что у партии нет, условно говоря, своего лица, что это какое-то аморфное образование, а также разного рода подозрения, что сейчас выборы в Госдуму будут проведены раньше, чем в 2021 году, на всякий случай, чтобы этот какой-то антирейтинг не нарастал и не делал своего дела ― вы можете это как-то прокомментировать? Я опять-таки цитирую телеграм-каналы, что называется, проверяю ощущения.

Первое, что касается досрочных выборов в Государственную Думу. Я думаю, что не будет досрочных выборов в Государственную Думу. Все-таки повестка на этот год ― это поправки в Конституцию, после этого будет единый день голосования в сентябре, много губернаторов, много законодательных собраний будет избираться. После этого опция следующая ― это сентябрь 2021 года, выборы в Государственную Думу.

Я напомню, что у нас есть в законе ограничение, что избирательное законодательство может меняться не позже, чем за год до выборов. Поэтому если проводить, условно говоря, досрочно выборы в Государственную Думу, то это значит, что они пройдут по текущему законодательству, а если они пройдут по текущему законодательству, то мы смотрим рейтинг партий всех сегодняшних парламентских, в том числе и «Единой России», и мы понимаем, что как раз таки тактически для единороссов сейчас не лучший момент избираться.

Почему? Потому что рейтинг 32–34%. На самом деле это немало. Это вдвое больше, чем у ближайшего преследователя, у КПРФ. Более того, напомню, рейтинг же считается от всех, кто ответил, а в выборах будут принимать участие только те, кто дойдет. И среди сторонников единороссов потенциальная явка выше, поэтому 32% сейчас в пересчете грубом дают уже примерно 42–45% от всех. Но все равно это меньше половины, а амбиция, конечно, у правящей партии сохранить свой контроль над Госдумой.

Поэтому я думаю, что как раз таки «Единая Россия» не планирует сейчас никаких досрочных выборов. Наоборот, есть логика в том, что сейчас правительство сменилось, пришли новые молодые эффективные руководители, министры. Они должны показать результат уже в течение ближайших года-полутора. Если этот результат будет, то можем ожидать, что и правящая партия с большим успехом выступит на выборах в Государственную Думу, которые пройдут по графику, то есть в сентябре 2021 года.

Последний момент, извините, что долго отвечаю на вопрос, но он непростой. Чтобы осуществить досрочные выборы, нужно распустить Государственную Думу. В Конституции написаны причины, по которым может быть распущена Государственная Дума, это если она три раза подряд не согласится с представленным президентом кандидатом на пост председателя правительства.

Только что такое голосование состоялось. Я напомню, Михаил Мишустин набрал исторически какой-то максимум, если не ошибаюсь, от проголосовавших за, и ни один депутат не проголосовал против. То есть с первого раза прошел. Представляете, да, какая это будет комедия, если с целью досрочного роспуска Госдумы придется снова представлять Мишустина и все те, кто за него голосовал один раз за, будут вынуждены проголосовать против него три раза подряд. Это будет, конечно, какой-то спектакль. Я думаю, никто не хочет выглядеть вот так странно.

Подождите, ведь у нас есть прецедент, у нас были прецеденты, когда переносились выборы с декабря на сентябрь в прошлом году.

Единственная корректировка, насколько я помню, я тоже не семи пядей во лбу, возраст дает о себе знать, уже что-то забываю, но мне кажется, что единственная корректировка была, когда в 2012 году было введено понятие единого дня голосования, этот единый день голосования стал проводиться в сентябре. И тогда произошел перенос выборов не только всех региональных, они были в разное время, но и выборов в Государственную Думу, они до этого проходили в декабре, на сентябрь. Вот это единственный перенос, который был. Там три месяца, я уже сейчас не помню, то ли прибавили к сроку полномочий, то ли наоборот, убавили. И больше никаких переносов не было. И досрочных роспусков не было.

Хорошо, электоральный рейтинг Путина. Ни вы, ни ФОМ не проводите опросов «За кого бы вы проголосовали в ближайшее воскресенье?». Они не проводятся с 2018 года.

Последние опросы «За кого вы бы проголосовали на выборах президента, если бы они прошли в ближайшее воскресенье?», последний опрос на эту тему мы провели в марте 2018 года, то есть почти два года назад. И было это за несколько дней до выборов президента. После этого мы прекратили спрашивать. Почему? Две причины.

Первая ― у нас довольно долгий срок полномочий президента, шесть лет. Если бы мы, как конгрессменов в США, раз в два года выбирали, то там пословица о том, что выборная кампания начинается на следующий день после завершения выборов, работала бы. У нас все-таки шесть лет, нет.

Мы спрашивали несколько раз, что вообще люди думают о 2024 годе, за кого голосовать и так далее. И выяснилось, что люди не думают о 2024 годе. Повестки 2024 года нет в мозгах у людей. Люди думают о демографии, о здравоохранении, о доходах, о безработице, о внешних угрозах, конечно, тоже думают. Но люди не думают о 2024 годе.

И это, конечно, разительная такая картина, разительное отличие от того, что мы с вами читаем в телеграм-каналах, в некоторых газетах. То есть вся элита, все медиа только, казалось бы, об этом и думают.

Это да.

А люди думают о совершенно других проблемах. Поэтому, конечно, сейчас спрашивать их о том, за кого они будут голосовать в 2024 году, притом что нет ни одного кандидата, который бы уже сейчас заявился на 2024 год, это как-то и глупо, и смешно. Я думаю, что мы вопросы начнем задавать не раньше 2022 года, то есть уже после того, как отгремит кампания по выборам в Государственную Думу и до истечения срока полномочий действующего президента останется пара лет. Вот тогда постепенно не только в мозгах элиты, но и, так сказать, в сознании людей будет этот вопрос формироваться, кристаллизоваться, люди всерьез начнут уже определяться. И, наверно, кандидаты начнут уже выстраиваться. Сейчас, вы понимаете, тоже никто…

Кандидата Владимира Путина вы не видите в этом списке.

Конституция же не позволяет. Более того, те поправки, которые он предложил 15 января, там еще более жестко на эту тему все сказано.

Скажите, пожалуйста, вы несколько раз уже сказали, что когда люди в этом разговоре о Конституции и поправках увидели какие-то призраки транзита, трансфера, вы назвали это фантазией некоторых СМИ. Понимаете, в чем дело? До этого никогда никакого прикосновения к Конституции вот такого порядка ни в послании президента Федеральному собранию, ни на «Прямых линиях», ни на пресс-конференциях, ни в других каких-то формациях не было. Это ощущение, что это как-то должно иметь отношение к нашей дальнейшей жизни, в том числе и к президенту, создается. Как с ним быть и почему вы действительно так уверенно отвергаете версию какого-то начала пути транзита?

Я не отвергаю версию начала пути транзита. Я не знаю, может, это действительно начало пути транзита, черт его знает. Я не разрабатывал эти поправки в Конституцию, я не вхожу в группу, которая их сейчас разрабатывает. Я говорю немножко о другом.

Мы уже два раза вносили поправки в Конституцию, два раза, напомню. Первый раз продлевали срок полномочий президента и Государственной Думы, второй раз тоже что-то меняли, уже забыл снова. То есть в принципе тема поправок достаточно такая нереволюционная, да, то есть это не нечто совершенно новое, чего никогда не было, это уже третий раз будет.

Более того, разговоры о том, что необходимо править Конституцию, может быть, новую даже принять, ведутся постоянно. В прошлом году Вячеслав Володин, спикер Госдумы, эту тему заявил. Сейчас мы уже задним числом понимаем, что, видимо, это была подготовка, разогрев к посланию президента. До этого был юбилей 25-летний Конституции, все ее творцы рассказывали о том, какая она хорошая, и параллельно шла дискуссия, не надо ли ее поменять.

То есть тема есть. Более того, мы проводили пару раз опрос на эту тему. В принципе: можно менять Конституцию, нельзя менять Конституцию. Доминирующее мнение, что пусть остается, но менять в принципе можно, то есть не менять ее полностью, а как-то, значит, адаптировать, модифицировать к новым реалиям, потому что все-таки почти 30 лет, 25 лет, хорошо, 25 лет ― это большой срок.

То есть Конституция ― это не икона, как сказал когда-то Егор Строев, тогдашний председатель Совета Федерации. Это действительно так, люди с этим согласны. Но и менять ее без необходимости тоже считают ненужным. Почему? Потому что все-таки Конституция, любим мы ее или нет, ― это некий костяк, каркас стабильности. Ценность стабильности в последнее время поуменьшилась, но все-таки она остается. Люди не хотят очертя голову неизвестно куда лететь.

Поэтому отношение такое. Если есть поправки, давайте смотреть, что за поправки, давайте взвешивать, объясните нам инициативу. Почему эти поправки, а не другие. То есть сейчас только-только начинают люди присматриваться, получать информацию, оценивать, формировать какое-то мнение. Пока оно, конечно, еще не сложилось.

Как оно будет складываться и как оно будет работать? Вопрос прямо непосредственно к вам как к профессионалу, потому что было сказано про некоторое народное голосование, было прямо заявлено намерение участвовать, вовлекать общество в этот диалог и, в общем, если не то что непосредственно в работу над правками, но в какое-то горячее общественное участие.

Во-первых, я не понимаю исключительно по процедуре. Вот эти поправки, над ними группа работает, они приняты, они одобрены в первом чтении. В какой момент у нас должно подключиться общество? Это просто по хронологии развития событий. В какой момент у нас общество подключается и что оно может сделать, если оно все чтения прошло и все везде одобрено?

Если вы не забыли, состав группы, которая сейчас работает над поправками, очень критиковался. Как же так? Там всего три профессиональных конституционных юриста или четыре, а все остальные ― какие-то казаки и что-то другое.

Так это они у нас общество, что ли?

Конечно. Это и есть общество.

Но это не народное голосование.

Безусловно.

Это представители от общества, не очень понятным образом отобранные.

Да, они отобраны совершенно понятным образом. Они президентом отобраны.

Но я-то, гражданин России, не делегировала некоторых людей за меня Конституцию править. А мне сказали…

Но вы же не президент у нас, правильно?

Безусловно. Но мне президент сказал: «У меня будет диалог с обществом, у меня будет консолидация».

Начинается диалог. Смотрите, этот диалог на самом деле инициирован президентом еще 15 января в послании, потому что, конечно, это называется послание Федеральному собранию, депутаты и сенаторы все его слушают, но очевидно, что это послание не элите, это послание обществу.

Послание ― монолог. Я ему рада, этому монологу, но хотелось бы обратную связь.

Подождите, диалог ― это когда всегда есть две стороны, есть пасующий и есть принимающий. Пасующий свою роль реализовал, высказал ряд предложений. Следующий шаг ― эта самая группа. Вам может не нравиться ее состав, но, в принципе, там действительно разные люди, там дискуссии идут.

Люди разные, мне непонятен механизм отбора этих людей.

А зачем он вам должен быть понятен?

Просто президент сказал. Это очень непрозрачная структура, Валерий Валерьевич.

Президент доверяет этим людям, президент считает, что у этих людей достаточно идей и ответственности для того, чтобы сформулировать некое предложение, то есть набор конституционных поправок. Кстати, этот набор не закрытый, то есть те поправки, инициативу по которым высказал президент сам в послании, это не закрытый список. Я уверен, что по итогам работы этой группы добавятся и другие.

А дальше будем их с вами обсуждать в разных формах. А дальше нам даже дадут…

Вот! В каких?

Обсуждать ― мы с вами ее уже обсуждаем, правда, я так понимаю, из-за дефицита времени до содержания ни одной поправки времени не дойдет. Но я думаю, будут и другие форматы.

Мне сейчас теоретически важнее обсудить свою и вообще общества возможность, как на это повлиять.

Голосовать пойти.

Когда? Когда мы будем голосовать?

Думаю, в апреле.

Хорошо. Теперь скажите, пожалуйста, с учетом того, как вы сами описывали реакцию на послание Федеральному собранию, с учетом того, что вы говорите, что очень большое внимание социальной сфере, экономике, тому-сему, пятому-десятому, как должно быть устроено это голосование для того, чтобы а) людей к нему привлечь и чтобы люди осознали, что Конституция ― это вообще-то тоже большая история? Как эту явку повышать, как стимулировать интерес людей к сугубо политическому такому продукту? И второй вопрос опять же технический. Пункты, за что голосовать-то будем? Да, нет? Как это будет устроено?

Я не знаю, как их привлечь и как им объяснить, потому что это не моя работа. Моя работа не объяснять людям, а задавать людям вопросы для того, чтобы понять, правильно им объяснили, дошло или не дошло, и что дошло. Может быть, дошло что-то совершенно противоположное. Знаете, как читать советские газеты? Пишут, все будет хорошо, наши закрома полны хлебов и консервов. На следующий день в магазинах исчезает все, потому что все правильно поняли и побежали запасаться гречкой и солью. Человек же существо свободное, в какие бы рамки его не ставили, и он сам делает вывод, особенно относительно себя самого и своей семьи. Поэтому как будут объяснять необходимость явиться, я не знаю. Я могу что-то предположить, но это не моя работа и не моя зарплата, это вам лучше общаться с экспертами по медиа, с теми, кто имеет опыт проведения таких референдумов. Но исходя из собственного знания мотивации наших избирателей, я могу предположить, что для старшего поколения это будет главный мотив — гражданский долг, вы правильно сказали, что Конституция это серьезное дело, и надо принимать участие в обсуждениях, если нам дают такую возможность, почему бы не согласиться поучаствовать. Для более молодого поколения этот аргумент не работает, они вообще не очень понимают, что такое гражданский долг. Соответственно, их нельзя…

Как-то вы очень, Валерий Валериевич, и в интервью у вас было в какой-то момент, и сейчас вы сказали, что молодые люди действительно в политике не разбираются.

Не разбираются. Это не касается Егора Жукова, конечно, и других молодых активистов.

Вы знаете, Егор Жуков формирует вокруг себя, может быть, это в количественном отношении и действительно не доминирующая часть, но в качественном отношении, в смысле осознанности и готовности включаться, это довольно существенное, мне кажется, явление.

Я ничего не хочу сказать плохого, пусть формирует, это его право в общем.

Я тоже не восхваляю. Я имею в виду просто сейчас как-то разобраться, у нас действительно, вы считаете, молодые люди в политике совсем не…

Я не считаю, я это знаю. Все опросы, наши и не наши, показывают, что основной части молодежи политика вообще не интересна. Они не понимают, как она связана с их жизнью. Поэтому если говорить о их явке, то если ничего не делать, то она будет низкой, очень низкой, как в принципе и на все выборы. Но есть альтернативный вариант, напомню, полтора года назад, на выборах президента России, молодежь достаточно активно поучаствовала. Это вот был прецедент, это был первый раз за долгое время, когда молодежь действительно пошла. Ну, была специальная кампания на повышение явки молодежи, и там много было разных идей, форм, месседжей. Но в этот раз все-таки будем не за персону голосовать, людям всегда все-таки сложнее. Поэтому я думаю, надо их будет как-то пытаться заинтересовать, объяснить или попытаться объяснить, что это действительно интересно, важно. Может быть, на то сделать упор, что это вообще, наверное, единственный раз в их жизни, когда они такой экспириенс, опыт получат.

Прецедент.

Да, прецедент получат. Может быть, какие-то другие, может быть, геймификация, повторюсь, это все-таки не мое. Не моя история.

Ну да, наверное. Но что непосредственно к вам, как выглядит этот бюллетень? Там один текст поправки, а напротив окошечко, потом другой текст той же самой поправки, но немножко… Как это устроено?

Пока он никак не выглядит, потому что нет никакого бюллетеня. Потому что нет, во-первых, закона о проведении этого голосования, его только предстоит принять. До сих пор, я напомню, в законодательстве у нас такой формы не было, у нас были либо выборы, либо референдум. Референдум тут не проведешь по закону.

Это понятно, референдум невозможен.

Значит, какая-то другая форма должна быть. Какая, вот юристы сейчас в экстренном порядке решают, готовят, и скоро, я думаю, мы узнаем. Что будет в бюллетене, вариантов на самом деле два. Либо там будет «за» пакет поправок и «против», то есть или-или. Второй вариант более сложный, даже технически я не очень понимаю, как его реализовать, это когда за каждую поправку в отдельности людям предложат голосовать. Почему он сложнее? Не просто потому, что бюллетень будет длиннее, это как раз не страшно, КОИБы справятся, а потому, что большое количество поправок, я думаю, просто людям будет непонятно, и будут люди очень сильно путаться. Поэтому скорее всего наши законодатели предложат голосовать пакетом, за все или против всего. Скорее всего, но это мой прогноз.

И с вашей точки зрения, не очень разобравшиеся люди либо проголосуют за пакет, либо проголосуют против пакета.

Либо вообще не придут голосовать.

Либо вообще не придут. Знаете, какая-то вот для вас, как для главы Фонда «Общественное мнение», какая-то очень печальная позиция, потому что очень патерналисткое отношение к обществу, которое все равно ни в чем никогда не разберется, и вообще с высокой вероятностью просто плюнет и не придет.

Все не так. Во-первых, я не директор Фонда «Общественное мнение».

Ой, простите, да.

Приношу извинения Александру Ослону, я ни в коем случае вас не подсиживаю.

И я приношу извинения Ослону, это я в азарте.

Во-вторых, что значит патерналистская позиция? Я имею дело не с идеальными представлениями о человеке и гражданине, а с реальными данными о том, как наши люди относятся к политике, к Конституции, к законопроектам, к морали и так далее. И что я должен сказать? Во-первых, все люди разные, то есть они по-разному относятся. Во-вторых, можно вот это все многообразие, у нас все-таки 112 миллионов граждан имеют право голоса, а другие получат скоро, когда подрастут, можно его группировать по каким-то основаниям, не только по социально-демографическим, молодые-старые, как мы сегодня с вами говорили, но и с точки зрения взглядов, общности взглядов, можно сказать, вот эти либералы, вот эти коммунисты, вот эти центристы и так далее. И у всех разные подходы, разные мотивации, иногда даже разные типы мышления, это тоже есть, разные как бы дискурсивные подходы. И что я должен сказать, политика сегодня у нас интересует прежде всего старшее поколение. То поколение, которое больше всего потребляет информации, в том числе политической, прежде всего, понятно, через телевидение, но уже не только, и через интернет тоже. Во-вторых, у них больше всего свободного времени, между прочим, на то, чтобы хотя бы интересоваться политикой и заниматься. В-третьих, у них есть школа, вот мы о воспитании сегодня говорили, вот их воспитали в таком ключе, что голосовать, даже если выбора особенно и нет. Напомню, в советской системе мы регулярно ходили голосовать, но это были, как шутили, выборы без выбора, ты голосовал за нерушимый блок коммунистов и беспартийных.

Понятно.

Но люди ходили и голосовали, потому что приучили и объяснили — гражданский долг. И вот прошла четверть века, даже больше, а люди по-прежнему ходят на выборы и говорят: «Это наш гражданский долг». И это десятки миллионов людей ходит. Я не считаю их глупыми, я не считаю их устаревшими, нет. Это их право, вот они ходят, и более того, благодаря тому, что они ходят, вообще наши выборы проходят и имеют легитимную силу. Среднее поколение иначе, оно уже более рационально, оно задает вопрос: «А мне что конкретно будет от этих выборов? Вот от того, что сменится, скажем, губернатор или депутат, как моя жизнь изменится?». Кто-то находит ответ на этот вопрос, кто-то нет. Ну а молодое поколение, оно вообще как бы, я бы сказал так, параллельно, в параллельной реальности существует. В их реальность доносятся, конечно, какие-то политические сигналы, но только очень сильные. Ну что, например, вот Крым, или конфликт с Западом, или какой-нибудь фильм, или какое-нибудь коррупционное разоблачение больших масштабов. Вот это доносится, остальное не доносится. Конечно, есть меньшинство молодежи, оно всегда есть, которое интересуется политикой. Вот я в свое время тоже к этому меньшинству принадлежал, я не случайно пошел обучаться на политолога в МГУ, в 1991 лохматом году. А мои сверстники, огромное большинство, вообще были абсолютно аполитичными, и в старших классах школы, и в университете, и после. Поэтому для меня очень хорошо понятно, что центр жизненных устремлений молодых людей сегодня лежит вне политики. Но, конечно, есть молодые люди, которые политикой интересуются, но их немного. И когда возникает такое крупное событие, как выборы президента, или как референдум, или вот сейчас будет всенародное голосование, разумеется, политики думают о том, как вовлечь молодых людей. Почему нужны молодые люди, мы все с вами прекрасно понимаем, потому что это будущее, это те, кому предстоит управлять этой страной через какое-то время. Поэтому молодые люди очень важны, даже если они не очень образованны, компетентны, опытны и так далее. И тут политики начинают искать варианты, как же вовлечь. Иногда это получается, чаще нет. Весной 2018 получилось, что будет в этот раз, узнаем через пару месяцев или чуть больше.

Спасибо большое. Продолжать бы этот разговор, еще очень много всего нужно обсудить, очень много вопросов. Спасибо большое, Валерий Валериевич. Валерий Федоров, российский политолог и социолог, генеральный директор Всероссийского центра изучения общественного мнения, а не ФОМа совсем, был у нас сегодня в гостях. Я надеюсь, что вы еще придете. А мы увидимся в программе «Политика. Прямая линия» через неделю. Счастливо, оставайтесь на Дожде.

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.