Чем Путин похож на Усэйна Болта, какие глупости совершает Мединский, и как Навальный стал почти бессмертным

«Российского зрителя и журналиста испортили наблюдения за выборами в США», — прокомментировал политический консультант отсутствие предвыборной кампании и особой активностью за месяцы до начала выборов-2018. По его словам, ничего удивительного для такой демократической страны как Россия в этом нет.

«Путин считает, что по тому пути, по которому идет Россия, нет альтернативы – он в это искренне верит, и это его сильная сторона», — так он обозначил убеждения действующего президента и причину, по которой избирателям будут предложены два сценария: довериться уже заданному курсу или же оценить некую картину мира, которую им предоставят во время кампании «кандидата номер один». Минтусов назвал Путина прагматичным политиком, который стремится заставить разные целевые аудитории взаимодействовать в едином общем направлении. 

«Если бы наше общество было либеральным в большинстве своем, несомненно, наш действующий президент был бы либералом», — добавил он, заметив, что когда-то Владимир Путин таковым и являлся. Политический консультант сравнил президента с Усэйном Болтом, который обгоняет всех своих соперников на забегах, а потому сравнивать грядущие выборы с цирком, как их назвал один из дозвонившихся телезрителей Дождя, некорректно.

На вопрос о том, почему команда президента не допускает Алексея Навального к выборам, он обратил внимание на то, что Путин не в одиночку принимает это решение, и что наверняка его консультанты, все взвесив, советуют не принимать такое решение. «Будь вы одним из его консультантов, что бы вы порекомендовали кандидату номер один?», — отвечает он вопросом на вопрос.

Вы знаете, я хотела начать с вопроса довольно личного, а потом мы уже перейдем к общеполитическим темам.

Не пугайте меня.

Ничего страшного. Вы занимаетесь политическим консультированием с 1991 года, как минимум, то есть довольно давно. Все 90-е и все 2000-е годы — это все прошло через вас. И я тут, готовясь к эфиру, увидела такую цитату из вас, где вы говорите про избирательную кампанию предвыборную перед выборами в Госдуму 2016 года, и вы говорите, что она скучная, эта кампания, что теледебаты не вызывают особенного интереса и так далее. Но там длинная цитата, я не буду ее зачитывать, там есть всякие показатели действительно заинтересованности, довольно невелики.

И вот у нас, по сути дела, сейчас уже идет президентская предвыборная кампания, неважно, формально она объявлена или нет, но мы видим все признаки. Есть два кандидата, один из них с высокой вероятностью окажется президентом, другой из них с высокой вероятностью к этим выборам допущен не будет, но, так или иначе, оба они какие-то действия, которые вполне можно расценить как предвыборную кампанию, ведут. Но никаких других кандидатов, по ощущениям, в этом поле нет. И хочется вас спросить: вам не грустно ли это, и что сейчас делать политтехнологу в такой ситуации?

Первое: мне кажется, что российского зрителя, в том числе и российского журналиста, испортили наблюдения за выборами в Соединенных Штатах Америки, которые проходят в течение года, полутора лет и так далее. На самом деле, прямо скажем, и предыдущие президентские выборы начались, в общем-то, за несколько месяцев, по большому счету, до выборов, поэтому меня это не очень удивляет, что за много месяцев до выборов, таких прямых выборов, прямой агитации еще нет.

Во-первых, это идет в противоречие с нашим выборным законодательством, где агитация запрещена до того, как объявлены выборы, и в каком-то смысле слова Алексей Навальный, как я понимаю, нарушает закон о выборах или, по крайней мере, идет по грани, потому что на выборах, собственно говоря, он не зарегистрирован и так далее, а он фактически начал кампанию. Поэтому мне не кажется это удивительным, что за много месяцев до выборов в такой демократической стране, как Россия, выборы еще фактически не начались в том смысле, в котором они начались в Соединенных Штатах.

Хорошо. Я готова действительно убрать слова «предвыборная кампания», мне это можно действительно так не называть, поскольку формально она ни с той стороны, ни с другой не объявлена. Но дай Бог памяти, если я не ошибаюсь, год назад в эфире нашего телеканала был в программе Hard Day's Night Григорий Алексеевич Явлинский, который был в этот момент очень горячо настроен именно идти на выборы, и там был некоторый съезд партии, было некоторое ощущение обновления и, прости, Господи, реновации.

Тем не менее Явлинского я сейчас в этом самом поле не вижу совсем. Я вижу двух кандидатов, условно говоря, которых можно пока так не называть, один из них встречается с представителями церкви, встречается с представителями молодежи, встречается с мультипликаторами и так далее. Другой из них раскручивает собственную кампанию очень умело, обходясь без помощи политтехнологов, совсем все делает своими руками. И не кривоватая ли эта картинка, даже если это не называть предвыборной кампанией, просто что это за странное зачищенное поле?

Первое: я должен сказать объективности ради, что действующий президент Российской Федерации Владимир Владимирович Путин не объявил еще о том, что идет на выборы. И в этом смысле слова его встречи с в будущем избирателями, а на самом деле с гражданами России, с которыми он встречается, с теми или иными социальными группами — это в этом смысле слова обычная рядовая активность политика, который занимает высшую исполнительную должность в стране (на самом деле не высшую исполнительную должность в стране, у нас высшую исполнительную должность занимает, строго говоря, премьер-министр), высший государственный по стране. Поэтому он просто занимается своей рядовой рутинной обычной деятельностью, он не ведет президентскую кампанию.

Другое дело, что мы знаем, догадываемся и видим по целому ряду косвенных фактов, соображений, например, один из факторов — это как работает де-факто команда в Кремле под руководством господина Кириенко. Это вопрос второй. Мы догадываемся, что, наверное, они готовят выборы президентские 2018 года. А что они делают и что они готовят — это я уже опережаю вас вопрос, который вы, наверное, будете задавать — очень, на мой взгляд, просто и понятно.

Есть два сценария президентской кампании кандидата №1 — Владимира Владимировича Путина, если он примет решение о том, что он будет избираться и об этом объявит. Первый сценарий — так называемый консервативный либо инерционный сценарий, когда гражданам России либо избирателям предложат проголосовать за доверие действующему президенту, если он будет выдвигаться. Вы ему доверяете, его деятельности, тем результатам, которые он получил и так далее. Доверяете ему либо нет — это консервативный сценарий.

Второй сценарий, который более предпочтителен для команды, которая работает в Кремле, — это сценарий, когда избирателям предложат голосовать за некоторую картинку будущего, и им будет предложено: вот такое будущее, в стране будет, например, в 2024 году. Вам нравится это будущее, вы хотите проголосовать за это будущее? Если вы хотите — голосуйте за этого кандидата. То есть такой более веселый, интересный вариант, когда избиратели голосуют не за то, что доверяя, доверяют, а голосуют за некоторую перспективу, за некоторую картинку того, что будет в будущем в стране.

Сейчас, как я понимаю, над этим вторым вариантом, вторым сценарием ведется достаточно большая работа, чтобы будущим избирателям продемонстрировать, показать к концу этого года эту картинку, которую будущий кандидат №1 в президенты предъявит избирателям и скажет: «Я хочу, чтобы Россия была такой. Вы хотите, чтобы она была такой? Если хотите — голосуйте за меня».

Правильно ли я понимаю, если возвращаться к вашей цитате, что для того, чтобы привлечь хоть какой-то интерес к этим выборам, все-таки лучше бы выбрать второй сценарий и действительно предоставить какую-то картинку, чем просто объявлять вотум доверия?

Да, конечно. И насколько мне известно, кандидат №1, если он будет избираться, ему, наверное, не хочется быть кандидатом пенсионеров и кандидатом работников бюджетной сферы. Поэтому он очень будет заинтересован в том, чтобы за него проголосовали представители разных групп населения, в том числе, говоря цинично, и креативный класс либо офисный планктон, как хотите, так и называйте. И для этого нужна картинка, которую нужно предъявить.

Что это за картинка, что она может им предъявить?

Над этим идет большая и тяжелая работа. Большая группа моих коллег денно и нощно об этом думают, проводят различного рода, я бы сказал, процедуры, форсайты, инсайты, и через какое-то время это будет, соответственно, эта картинка. Опросы общественного мнения серьезные, большие. В этом, к слову говоря, задействован недавно отличившийся на вашей передаче, как я понимаю, неудачной цитатой Федоров из ВЦИОМа, они проводят большую работу, ну и целый ряд людей, которые этим занимаются.

Но вы понимаете, в чем дело, опять-таки, можно сейчас не называть это предвыборной кампанией, но мы видим движение в разные стороны, мы видим действительно встречи с представителями самых разных социальных страт и так далее. И хотелось бы все-таки понять: хоть что-то мы можем сейчас представить себе, хотя бы какое-то условное направление в сторону какой-то либерализации, в сторону, наоборот, какой-то большей скрепоносной идеологии, хоть какое-то движение куда-то?

Потому что действительно, когда у нас на повестке дня, а у нас на повестке дня то, что с позволения абсолютно понятно кого — и с позволения и самого Владимира Путина, и с позволения Дмитрия Пескова — становится нам, журналистам, известно, нам становится известно про встречи действительно и с молодежью, и с церковью, и со Смешариками, и так далее. И все это создает ощущение рывков в разных направлениях. Хотя бы что-то, какие-то признаки у нас есть, по которым мы можем как-то примерно понять, в каком это пойдет направлении?

Первое: по поводу разных направлений. Я все-таки должен сказать, что российский электорат — это не одна большая целевая группа, с которой нужно взаимодействовать в одном направлении. Группы очень разные: и Смешарики, шарики и все остальное. И, соответственно, с ними происходят разные встречи, и это задача любого политика — встречаться со всеми, с разными. Теперь, пытаясь высказать какие-то гипотезы, отвечая на ваш вопрос, я думаю, что кандидат №1 искренне в этом уверен, и это понятно почему. Он считает, что по тому пути, по которому идет Россия, этому пути альтернативы нет. В этом он искренне убежден, и в этом его сильная сторона, он в этом убежден.

Вы считаете, что это сильная сторона?

Да, потому что политический лидер, который верит в какую-то идею, как минимум у него есть серьезные основания привлечь под знамена этой веры большую группу людей. Представьте себе, что выдвигается какой-то политик, либо политик занимается кампанией, который не верит в то, что он делает. Он просто произносит текст программы, который ему написали консультанты, потому что это надо делать, но у него не горит глаз, он не очень-то в это верит.

Кандидат №1 верит в то, что он собирается делать — это тезис первый. Тезис второй, что дает надежду на оптимизм либеральной части нашего общества, в том, что кандидат №1 — прагматик, и в этом смысле слова он пытается ориентироваться на действительно ключевые группы, на существенную часть, то, что называется, сейчас скажу умные слова, электорального менталитета. И здесь, если наше общество было бы, в основном, либеральным, например, 50-60% людей разделяло бы либеральные ценности и взгляды, вне сомнения действующий президент был бы либералом, коим он, кстати, и был определенное время и так далее. Он просто очень прагматично ориентируется на то, что есть. И в этом смысле слова комбинация его прагматизма с одной стороны и с другой стороны истовая вера в то, что он делает, это делается во благо России, и так надо делать — это дает ему такой синергетический эффект, который составляет 80% доверия к нему. Это моя точка зрения.

Сейчас мы вернемся к диагностике блага России. У нас есть звонок от Евгения из Белгорода. Добрый вечер, вы в эфире, говорите, пожалуйста.

— Добрый вечер. Вопрос: Навального не допускают до выборов. Опять выставляют нам Путина, Миронова, Зюганова, Жириновского. Как этот цирк можно назвать выборами, объясните мне?

Вторую часть вопроса не расслышал. Как что?

Как этот цирк можно назвать выборами, спрашивает наш телезритель.

Я бы здесь бы не стал бы это называть словом цирк. Почему, уважаемый телезритель? Первое: есть, так либо иначе, партии, которые набрали определенное количество голосов на последних парламентских выборах и заняли определенную позицию в российском парламенте. Я имею в виду КПРФ, я имею в виду ЛДПР, я имею в виду «Справедливую Россию». Много либо мало, но сколько набрали, столько набрали. И, соответственно, представители этих партий, они должны выдвинуть своего кандидата, причем, как я понимаю, это не столько по зову души, потому что они, думаю, адекватные люди и понимают, что шансов, если будет выдвинут кандидат №1, если он выдвинется, у них нет практически никаких. Поэтому это не столько зов души, сколько веление долга. Они руководят партией, должны выдвинуться. И поэтому они выдвинули тех, кто в настоящий момент у них является самым сильным.

Если брать ЛДПР, здесь сомнений никаких нет, Владимир Вольфович Жириновский провел, на мой взгляд, прекрасную кампанию последнюю в Государственную думу, несмотря на свой преклонный возраст, и явно, что он там более сильный, самый сильный. То, что касается КПРФ либо «Справедливой России» — две партии, серьезные партии — то кого они выдвинут на этих выборах и кто будет бороться с кандидатом №1 — это внутрипартийный вопрос. Если они выдвинут своих лидеров, это означает, что более сильных у них в партии нету. Да, такие партии и такие лидеры.

Как это называть, цирком либо не цирком — ну это все равно, что если, такой образ приведу, вы смотрите Олимпиаду либо Чемпионаты мира по легкой атлетике, то есть такой великий спортсмен Усэйн Болт, он бежит 100 метров и 200 метров, а остальные пока выполняют роль статистов. Но самоуничижительно говорить о том, что они исполняют роль там цирковых актеров, я имею в виду тех, кто бежит с ним в финале, наверное, не очень правильно. Поэтому такой комплимент сделаю кандидату №1, похож пока, по крайней мере, на Усэйна Болта, он пока самый сильный из тех в легальной позиции, которые есть. Навальный — особый случай.

Хорошо. Сейчас мы к этому тоже вернемся. Если действительно вы описываете это сочетание, с одной стороны, истовой веры в то, что делается, с другой стороны — прагматизма и трезвого взгляда на общество. Тогда я вот что хочу спросить: если этот путь правильный, если действительно все методы уже отработаны и вполне действенные, и в них есть глубокая вера, зачем тогда сейчас все ваши коллеги не спят ночами в Кремле и не только в Кремле, и зачем выдумывать что-то новое, если этот велосипед уже изобретен и, в общем, едет? Почему нам действительно все время поступает информация, о попытках этого самого проекта «Образ будущего» многие люди говорят с разных сторон?

Это как раз, я считаю, в том числе тоже сильная сторона команды президента, которую возглавляет человек, о котором я уже один раз говорил. Кандидат №1 не хочет быть, я повторюсь, будущим президентом пенсионеров и работников бюджетной сферы. Он действительно хочет быть народным президентом, чтобы его поддержала интеллигенция, телеканал Дождь, либералы и так далее. И он в этом смысле слова прагматичен, и ему не хочется дежурно, банально набрать какие-то голоса. У него есть амбиции.

Тогда сейчас мы прям по всем этим пунктам пройдемся. Я для начала спрошу действительно про стилистику происходящую, потому что, так или иначе, идет предвыборная кампания или не идет, идет просто какая-то работа вполне штатная, но тем не менее видны два разных рабочих инструмента: телевидение у кандидата №1, как вы его называете, и интернет у Навального. И, в общем, интернет для системных политиков пока, насколько можно судить, еще не взятая какая-то высота. Как-то все очень пытаются со всех сторон, создаются какие-то группы, явно есть ощущение, что нужно работать с молодежью именно таким путем, почему-то не взятая высота.

Почему такая проблема? Почему действительно один кандидат безо всякой поддержки просто на коленке себе за короткое время делает довольно мощный имидж и довольно мощно раскручивается просто на умении работать с интернетом, помимо всего прочего, и почему все-таки такая ставка на телевизор продолжается, если он действительно не хочет быть кандидатом пенсионеров и такой телевизионной аудитории, если он хочет расширять диапазон?

Во-первых, ставка на телевизор сделана, потому что других ставок просто нет в том смысле слова, что если можно было бы так эффективно работать кандидату №1 в интернете, как на телевидении, он бы это делал. И на самом деле это, собственно говоря, очевидная история, что на протяжении последних многих-многих лет действующая власть, в том числе в Кремле и в том числе кандидат №1, предпринимает огромные, если не сказать, выдающиеся попытки так либо иначе оказывать влияние на интернет-аудиторию.

Другое дело, что эти попытки, то есть кандидат №1 не является безусловным лидером в этом сегменте по понятной причине, что этот сегмент в наименьшей степени поддается контролю, здесь должен быть постоянный диалог, а для этого боты и остальные фейковые технологии имеют очень ограниченный ресурс для работы. Поэтому ясно, что просто не получается объективно.

Почему сильно здесь работает Навальный? Первое: он много лет назад захватил очень важную тему (захватил — я говорю условно), которая объективно является Ахиллесовой пятой, если хотите, такой большой мощной системы, которая сейчас у нас создана в стране, во власти за последние 15 лет. Эта Ахиллесова пята называется коррупция. Это очень уязвимая зона, и постольку поскольку по целому ряду причин эту проблему до конца не удалось решить и так далее, как, например, она была решена в Сингапуре выдающимся реформатором Ли Куан Ю, и есть еще другие примеры в истории, эту проблему системно решить не удалось, хотя видно, что кандидат №1 предпринимает огромные и большие усилия, его команда.

Мы знаем, что регулярно идут, что называется, взятия под стражу губернаторов. И если несколько лет назад это были просто единичные случаи, то сейчас счет идет на десятки в каком-то смысле слова, если брать и вице-губернаторов и так далее, поэтому попытки какие-то делаются. Но это уязвимая зона, и поэтому здесь Навальный является почти бессмертным. Если не будет Навальный, будет кто-то еще. Плюс безусловные способности Навального как публичного политика, его и энергетика, и возраст, и политическое мужество — это дает очень хороший этот эффект энергетический, где он стал очень сильным, серьезным игроком.

И несмотря на то, что, конечно, на мой взгляд, мою экспертную оценку, у него было бы мало шансов так либо иначе серьезно бороться за победу при условии, если бы его зарегистрировали на этих выборах и так далее, но тем не менее это был бы, как минимум, феномен Прохорова 2012 года. На самом деле, возможно, и более яркий, я имею в виду на выборах.

Почему же его не зарегистрировать тогда и не лишить его таким образом главного козыря, такой действительно его уязвимости, которая становится его козырем, его действительно такая острая оппозиционность? Почему же действительно не дать ему шансов и не посмотреть, на что он способен? Почему же такой страх?

Я предлагаю вам небольшое такое домашнее задание: представьте себя на месте консультантов кандидата №1 и подумайте, что бы вы порекомендовали кандидату №1, если бы им был задан вопрос: регистрировать Навального на выборы либо нет? И просто подумав, вы понимаете, что...

Это очень изящно, да. Это очень изящно, я не буду на этом месте, есть у меня подозрения. У нас есть звонок от Александра из Тюмени. Добрый вечер, вы в эфире, говорите, пожалуйста.

— Здравствуйте. У нас уважаемый Владимир Владимирович Путин, пользующийся большинством доверия российских граждан в России, хочет провести в 2018 году честные конкурентные выборы. Почему тогда он допускает к выборам, людей уже давно примелькавшихся, хотя не пользующихся большим доверием народа, но угодные власти, как Жириновский, Зюганов, но не допускает неугодных к власти или не хочет, как, допустим, Навальный или Удальцов, который в августе выходит, тоже хочет баллотироваться в президенты? Ответьте мне, пожалуйста.

Не очень слышен вопрос.

Дело в том, что вопрос на самом деле во многом повторяет наш разговор. Действительно, если это действительно честные конкурентные выборы, почему допускаются системные оппозиционеры так называемые туда, наверное, но почему не допускают такие люди, как Удальцов, который выходит сейчас, Навальный и так далее? Отчасти мы это уже обсудили, но если вы можете, еще раз повторить.

Понятно. Совсем не собираюсь сегодня выступать в роли апологета команды кандидата №1. Тем не менее я сказал бы следующее, что допустить всех на выборы, те, которые желают — это не самоцель у команды президента, так же, как их и не допустить — это тоже является самоцелью. Здесь очень сложный фактор, потому что вокруг президента существуют определенные группы, которые целиком их благосостояние, те политические и экономические высоты, которые они в настоящий момент занимают, зависят полностью от первого лица. И решения, так либо иначе, которые принимает, насколько я понимаю, президент по тем или иным вопросам — это такой общий вектор этих точек зрения и позиций, которые ему дают разная часть его политической элиты.

И поэтому перевешивает история, когда, например, лучше Навального не пускать, тем более все по закону происходит, лучше тем более Удальцова не пускать, потому что и так далее. Приводится целый ряд аргументов. Такой общий вектор получается, что перевешивают позиции либо убеждает тех людей, кто принимает решения, что да, лучше это не делать — вот такая реальность, не только же один президент принимает решения.

Сейчас я бы хотела немножко поменять наш сценарий, поскольку вы заговорили о том, что действительно есть идея стать президентом не только пенсионеров, есть идея налаживать отношения с разными сегментами, в том числе, вы сказали про творческую элиту. Про творческую элиту я хотела поговорить отдельно, но сейчас мы к этой теме перейдем. У нас есть еще один звонок. Добрый вечер, вы в эфире, говорите, пожалуйста.

— Добрый вечер. Меня зовут Сергей, Санкт-Петербург. У меня такой вопрос: я обратил внимание, что очень часто в эфире, когда обращаются к президенту действующему, то всегда его подобострастно называют Владимир Владимирович, а, допустим, кандидата, который себя так выставил, что он хочет иметь возможность выйти на выборы, господин Навальный, его никогда никто не называет по имени-отчеству. Мне хотелось бы узнать: это связано с тем, что это просто этим выказывается неуважение к этому кандидату, или этим самым человек хочет показать, что он его не уважает? Спасибо.

Политтехнологический вопрос. Почему при упоминании Путина очень часто его называют по имени и отчеству, а при упоминании Навального, например, его, в основном, называют по фамилии и не называют Алексеем Анатольевичем. Видимо, вопрос в том, есть ли в этом какие-то признаки уважения в первом случае и неуважения в другом случае, вопрос формальный.

Понятно. Если вопрос конкретно ко мне, то, конечно, когда я Алексея Навального называю Навальным, я просто не знаю его отчества. Я с большим уважением отношусь к Навальному, просто так как телезрители, возможно, многие так же, как и я, не знают его отчества, и поэтому, если я бы называл: Алексей Иванович, Владимир Владимирович, Алексей Иванович, Владимир Владимирович — было бы не очень понятно, о чем.

Поэтому Навальный — это просто маркирование идет, а Владимира Владимировича, так как это более известное словосочетание — имя и отчество, и второе — это все-таки президент Российской Федерации, гражданином которой, в частности, я являюсь, поэтому это знак моего уважительного отношения к высшему должностному лицу государства, которое его занимает. Еще раз хочу подчеркнуть, это ни в коем случае не означает, что я как-то неуважительно отношусь к такому незаурядному человеку как господин Навальный.

Спасибо большое. Я хотела вернуться к этой истории про творческую элиту, потому что вы упомянули этот сюжет. Действительно мы в течение уже довольно давнего времени наблюдаем такой какой-то мерцающий скандал между властью и творческой общественностью. Потому что, с одной стороны, у нас есть примеры, когда разные люди — актеры, режиссеры, писатели — с публичных каких-то площадок обращаются с какими-то довольно гневными текстами, произносят какие-то обличительные вполне вещи, и у нас уже есть несколько примеров: от речи Константина Райкина и есть речи во время вручения премии «Ника» и так далее.

С другой стороны, мы наблюдаем в той или иной степени самые разные, но репрессивные меры, применяемые именно к деятелям культуры, искусства, к творческой интеллигенции. Это может быть и дело Кирилла Серебренникова, и арест Малобродского, и, например, уголовное дело, заведенное на академика Юрия Пивоварова, довольно чудовищное, и бесконечный скандал с «Матильдой». И все это разновеликие какие-то сюжеты, которые сравнивать довольно сложно. И сейчас только что случился скандал с Большим театром, с которым мы тоже не понимаем толком, что там произошло, но в общем контексте это все выглядит симптоматично.

И мне хотелось бы понять, потому что есть, в общем, довольно богатая традиция, когда известные люди, представители творческой интеллигенции выступают доверенными лицами того или иного кандидата на выборах и становятся лицами партии и так далее. И сейчас на них можно было бы опереться. Сейчас есть ощущение, что этот скандал, совершенно эта идея противоречит, совершенно нет ощущения, что кто-то на кого-то хочет опираться, а есть ощущение, что все пошло вразнос более-менее. Согласны ли вы с этим или вы как-то иначе это видите?

Я смотрю на это более спокойно. Первое: то, что есть представители творческой интеллигенции и достаточно известные люди — это не означает, не дает им индульгенции на то, что они не совершают какие-то определенные правонарушения, давайте отфиксируем это. То есть это не одно и то же, еще раз повторяю. И, например, я совсем недавно узнал, известная история, когда рано утром пришли к одному из известных деятелей культуры проводить обыск дома, и общественность вся возмущалась этому, есть такой важный нюанс, что по адресу этой квартиры — это юридический адрес, где был зарегистрирован офис, куда люди пришли с обыском, я имею в виду специальные службы. Поэтому это не то что пришли домой в частную квартиру. И подобного рода этого много.

Позвольте. Приходили потом и в театр, и о жесткости этих мер сказал даже сам президент в этом случае, даже он сказал, что это было чересчур.

Прекрасно. Просто я не хочу в данном случае этому придавать какое-то особенно большое значение. Потому что подобного рода жесткость мер, она происходит и по отношению к другим социальным группам населения, которые куда менее в этом смысле слова социально защищены с точки зрения того, что их не знают, и у них нет трибуны и так далее. Поэтому сказать, что все в других группах населения хорошо, а именно творческая интеллигенция стала объектом, вы даже это слово использовали, репрессий, я считаю, это несправедливо.

То есть более-менее все стали объектом репрессий?

У нас определенные проблемы, я считаю, существуют в области внутренней политики. Внутренняя политика становится более и более жесткой, де-факто и де-юре, если хотите, в этом смысле слова более репрессивной. Этот вопрос такой системный, а не то что здесь что-то все плохо, все хорошо. Поэтому да, конечно же, то, что делает власть, точнее, исполнительные органы власти по отношению к интеллигенции, — это очень часто неправомерно, это очень часто глупо. И я думаю, что, во-первых, буду называть не Владимир Владимирович по просьбе телезрителя, буду просто говорить более холодно, президент Российской Федерации на это реагирует, и я думаю, он тоже этим раздражен, потому что это точно не красит нынешние власти, поэтому здесь понятная история.

Другое дело, что, к сожалению, наша структура сейчас выстроена настолько иерархически, и это прекрасно показывают прямые эфиры с населением, когда любой вопрос решается через царя-батюшку, извините, оговорился, через президента Российской Федерации — это так выстроена структура. И то, что происходит, что очень много чиновников на более низких уровнях работают не в соответствии с буквой и духом закона, а в соответствии с политическими установками и импульсами, которые им посылают сверху, и поэтому они очень внимательно смотрят, куда пошевелится левая бровь либо президента, либо премьер-министра. Это очень-очень плохо.

Они очень плохо считывают эти шевеления, и немножко правая нога не знает, что делает левая, судя по тому, что они президента же самого раздражают. Местами он их называет дураками после того, как они проводят обыски в такой жесткой форме, как-то у них со считыванием не очень хорошо. И тут не очень понятно: это либо действительно разлаженный механизм, где правая нога не знает, что делает левая, либо это все-таки некоторое добро сверху, которое они хорошо ощущают. Что это?

Я думаю, что это не добро сверху, это этот сбой, который происходит, президент отчасти является заложником этой системы, которую он выстроил. Как мне говорил один из высокопоставленных чиновников, он говорил другому высокопоставленному чиновнику, который мне передавал, он говорит: «Россия — это такая страна, - говорит, - что ты чуть плечом в Москве как-то или где-то повернешься, а где-то далеко от Москвы уже просто область эта разворачивается. Ты еще просто не успел сказать, как и я думаю, говоришь свою позицию, а там уже в результате того, что ты думаешь, начинается совокупность действий».

И это такая система, когда не работают эффективно институты, имеются в виду судебные институты и так далее, очень она становится подвержена субъективным интерпретациям, неправильным интерпретациям очень часто тех либо иных чиновников, которые пытаются каким-то образом нарастить свой, если хотите, внутрирегиональный, социальный и политический капитал, постараться в этой части, что называется, быть святее Папы Римского. Это особенности системы, я бы сказал, это родовая особенность этой системы очень жесткой, которая выстроена, я так думаю.

Хорошо. Тогда есть конкретный пример: есть министр культуры Мединский, человек с довольно мощным, я бы сказала, антирейтингом, по крайней мере, среди тех людей, которые с культурой работают и которые к ней имеют какое-то отношение. Действительно много разных сложных историй с ним связано. И кто-то может высказываться аккуратнее, кто-то может высказываться резче, но проблемы есть очевидные. Видимо, его антирейтинг совершенно неважен, судя по тому, что он остается на этой должности. Видимо, он выполняет какую-то функцию. Мне бы хотелось понять, какую функцию. То есть у меня есть некоторая версия, я бы сначала вас спросила, потом проверила бы свою версию.

По поводу Владимира Мединского, которого я много лет знаю хорошо, так как он тоже занимался PR, public relations, коммуникацией, чем я занимаюсь, к которому я отношусь, к слову говоря, с большой симпатией. И что я должен сказать? У Мединского есть две-три очень сильные стороны, которые высоко ценит, как я думаю, президент и его команда, и эти стороны он демонстрировал всегда. Первая: он действительно, слово, оно такое замызганное стало, очень его не хочется использовать, но тем не менее сейчас какой-то другой синоним не могу найти, но в классическом смысле он действительно патриот страны.

Что это означает? Вопросы, которые касаются Великой Отечественной войны, как-то он мне в частной беседе говорил: «Игорь, - говорит, - представь себе: я пришел в школу, где его дети учатся и я узнал, что в этой школе шесть выпускников стали Героями Советского союза, и ни одной там доски просто нету в этой школе». И поэтому он мне говорил тогда еще давно: «Просто я, - говорит, - нашел деньги с товарищем, мы на этой школе, где учится мой сын, эти доски повесили». И он это говорил искренне, страстно. Это, я понимаю, что очень нравится нынешней власти, это действительно.

Потом какая-то была вторая тоже для меня очень эмоциональная история, когда он как-то жестко выступал, когда еще был депутатом Государственной думы, против действий на Украине, против бандеровцев и так далее. И когда я в какой-то момент к нему подошел, сказал: «Володя, ты так говоришь, потому что ты член «Единой России» или потому что так думаешь?». А он мне говорит: «Понимаешь, Игорь, у меня дед был учителем на Западной Украине, его убили бандеровцы. У меня, - говорит, - личная история, поэтому я действительно так думаю».

Личная история, которая потом становится основой государственной политики.

Да, верно. И поэтому при всем том, что наверняка, и Владимир не сильно на меня обидится, если я скажу, что он делает глупости какие-то в каких-то областях, но это желание, чтобы герои, которые были во время Второй Мировой войны, как-то о них помнили и так далее, это вызывает к нему симпатию.

Да, хорошо. Допустим, действительно даже есть некоторая искренность, не буду отрицать. Хорошо, какие глупости?

Глупости? Глупости, я думаю, вы их сами знаете, многие перечислили, потому что какие-то странные непонятные решения с заигрыванием с церковью, хотя я это тоже понимаю. Понимаете, он министр культуры, ему, наверное, кто-то звонит и говорит: «Слушай, там товарищи из патриархии, они там что-то». И он, так как это не частная у него лавочка — Министерство культуры, а он часть этой команды, он что-то должен делать. Он делает это не здорово, я думаю, какие-то вещи он совершает, с моей точки зрения, плохие, но мне понятно, почему он так делает: он просто в условиях такой ситуации находится.

 Вы понимаете, еще какая картинка складывается? Что, с одной стороны, Путин, в общем, сейчас, так или иначе, налаживает контакты с Западом. У России действительно сейчас сложные отношения с Трампом, мерцает это все на протяжении полугода трамповского президентства довольно сильно в разные стороны, но тем не менее ему важна эта встреча и важен какой-то контакт и так далее. И с другой стороны, у нас есть министр культуры, который, в общем, отстаивает некоторую эту скрепоносную конструкцию, который защищает эти ценности, который, в общем, настроен довольно антизападно.

И какое-то есть ощущение, что именно при помощи министра Мединского решается вопрос усидения, усиживания на двух стульях одновременно. То есть, с одной стороны, как бы неполного разрыва с Западом и отдаванием какой-то дани почтения, а, с другой стороны, вся та же история про православие и самодержавие, народность, про антизападный настрой довольно сильный, что она тоже отыгрывается и отыгрывается при помощи Мединского.

При всем моем уважении к министру культуры господину Мединскому, назвать его западником как-то сложно.

А я его называю антизападником. Антизападник.

А, антизападник, прошу прощения. Окей, но тогда он свою функцию и выполняет, он выполняет внутреннюю функцию. Он создает, он является скрепом, с одной стороны, имея западное образование, он заканчивал МГИМО и очень высокообразованный человек на самом деле, в личном общении это очевидно и видно, оставим тему, отдельная история с его диссертацией. Он славянофил, если хотите, он такой патриот в славянофильской традиции. У нас же страна всегда состояла из западников и славянофилов, то является продолжателем этой традиции на новом уровне, в начале 21 века. Повторяю, выполняет важные функции, связанные с поддержанием этого уровня патриотизма, и с определенной смычкой с традицией, но в формате православия, хотя он, конечно, умеренно православный, и есть у нас куда более православные деятели и люди, я имею в виду, которые входят в политическую элиту, которые эту функцию, что называется, за эту скрепу отвечают.

В частности, да, собственно, это и была моя версия. Вы знаете, я хотела еще быстро успеть поговорить про националистов и про некоторый наезд на националистов, который сейчас происходит. Генеральная прокуратура потребовала от Роскомнадзора заблокировать несколько сайтов, которые они назвали ресурсами националистического толка. Среди них, в частности, «Спутник и погром», и «Русский сектор», и «Правый взгляд». Я хотела понять: это сейчас зачем делается? Почему именно атака в эту сторону? Есть ли в этом какой-то специальный умысел?

На мой взгляд, с моей точки зрения, я бы не стал называть это атакой, потому что это необходимо сделать было, на мой взгляд, давно, так как у нас есть целый ряд националистических движений, которые ведут очень себя агрессивно. И здесь я должен сказать, что опять не Владимир Владимирович, а господин президент всегда проводил очень взвешенную политику — это одна из историй, за что я лично с большим уважением к нему отношусь, это такая взвешенная, национальная политика. И то, что происходит, я это поддерживаю. Я считаю, что это правильно, и давно это надо было сделать, я не считаю, что здесь это специальная атака на националистов, просто они преступают очень часто определенную норму закона.

Но тут со славянофилами хорошо бы развести немножко. Но, вы знаете, я понимаю, что это ваше мнение и ваше личное к этому отношение, но я сейчас действительно вас спрашиваю несколько с другой позиции. Потому что мне хотелось бы понять, допустим, вам они тоже не нравятся и вы тоже рады, что их заблокировали. Но все-таки действительно на протяжении некоторого времени их не трогают, разрешают «Русские марши», им дают, выделяют какой-то сегмент свободы, после чего происходит такая последовательная атака, не атака, но, так или иначе, ущемление их прав. Почему именно сейчас? Опять-таки, мы, так или иначе, живем, исходя из идеи, что у нас грядут выборы. Не отсекается ли этим какой-то сегмент возможной аудитории, не возникает ли лишнее напряжение, озлобление и так далее? Чисто прагматически?

Чисто прагматически, как я уже упоминал, политика является итогом определенного набора политических векторов, которые воздействуют на то лицо, которое принимает решения, в данном случае мы говорим о президенте. И, соответственно, сложившаяся ситуация, очень сложно сказать какие последние служебные записки либо какие доклады слушал, например, президент, если он принимал решение, но совокупность этих векторов, а там очень много таких записок, которые носят внутренний характер, они его сподвигнули, если он здесь какие-то установки давал, я хочу оговориться, президент всегда очень корректно подчеркивает, что есть судебная система, и он этим не занимается. Тем не менее да, такая ситуация сложилась, что общий действующий вектор в эту сторону стал двигаться.

Я не знаю, какая была конкретная причина, почему именно сейчас эта вся история началась, возможно, был перекос на предыдущем этапе. Еще раз хотел подчеркнуть, что нет у меня желания выступать сегодня, быть пропагандистом кандидата №1, но он является неплохим итоговым вектором. Так как он прагматик и пытается учитывать весь набор воздействия со стороны различных социальных групп и, получается, что он, в общем-то, так либо иначе реагирует на те какие-то импульсы, которые, возможно, от либерального лагеря шли относительно национализма многие-многие годы, я имею в виду то, что они делают. Вот такая история. Сейчас в эту сторону.

То есть улавливание движения ветра. Спасибо большое.