Три препятствия на пути развития России

Николай Кащеев: У нас есть несколько проблем институциональных, и я их попробую на достаточно абстрактном уровне изложить. Во-первых, это наше большое сильное тело, исполнительная власть в частности, органы которой так или иначе проводят в жизнь некую политику, на реальном уровне, губернаторы и тому подобное, они не имеют тесной связи с компетентными think tankers (аналитическими центрами). У нас нет людей, которые всерьез занимаются стратегией. Вот что получится у Кудрина, с его новым назначением, до сих пор мы ничего особенного не слышали об этом органе, насколько он хорошо работает. 

Слышали, только 15 лет назад.

Что-то, когда он был в составе исполнительной власти, его интересы совпадали с интересами очень широкого круга властных людей. Программа, которая нам была известна, «2020», одна из таких программ, попытка такого стратегического планирования, наверное, впервые со времен Гайдара и «500 дней», нет, «500 дней» все-таки раньше была, со времен Гайдара, оказалась в достаточной степени формальным трудом и не повлекла за собой практически никаких последствий. А, ну да, более свежая программа Грефа, когда возглавлял Минэкономразвития, он пытался делать какую-то реформу, которая также частично повисла в воздухе, а он сейчас занимается слоном, как он сам выразился. Не Slon.ru, а Сбербанк, который он образно назвал слоном, которого он заставляет танцевать. Значит, компетентного think tank нету на сегодня, который всерьез влиял бы на власть, которая проводит в жизнь некую политику. Собственно говоря, стратегии на сегодня, как я понимаю, реальной не выработано. Латания дыр, предложений сколько угодно. Любимая до последнего времени, надеюсь, больше мы о ней не будем много слышать, об эмиссии, глядя сейчас на банковскую систему, просто непонятно, чего поднимать тему об эмиссии. 

С деньгами в общем все в порядке.

Ну, не все в порядке, ставки высокие. Но состояние ликвидности банковского сектора не такое, чтобы всерьез говорить, что нужно к у.е. срочно, количественное смягчение, просто незачем. Есть еще один вопрос такой, еще более общефилософский для нашей публики, для людей, для элиты, назовем ее так, условно. Это очень высокая степень эгоизма, это привычка мыслить коротко и быть эгоистичным.

Условия жизни к этому благоволят.

Да, я сейчас об этом скажу, чуть позже, потому что это очень важная проблема для экономики в целом, она поднимается наконец-то, но на мой взгляд, недостаточно уделяется ей внимания. Люди мыслят коротко, соответственно, мыслят о свой отрасли, о своем предприятии, и так дальше. Лоббизм, все, что из этого вытекает. Если собрать всех лоббистов вместе, собрать всех эгоистов пресловутых вместе, мы получим программу. А я думаю, что не получим. Потому что для того, чтобы получить какую-то программу для всей страны в целом, всегда придется наступать кому-то на горло собственной песне, а кому-то и на хвост. Такого пока, что называется, способности пожертвовать своими эгоистическими интересами ради общего блага, просто даже нет понимания общего блага, что такое общее благо.

Жить хорошо, примерно так.

У всех опять же разное понятие о том, что такое жить хорошо. Хорошо у кого-то, это чтобы булки с неба падали, как при социализме, и вовремя их подвозили туда, на облака. Значит, вот этот эгоизм и короткий горизонт планирования, он характерен для общества, в котором слишком мало доверия, и для экономики, в которой слишком мало доверия. Мы не очень доверяем своей валюте, что сложно сделать после нескольких мощных девальваций и каких-то реформ, и муссируемых постоянно слухов то об одном конфискационном мероприятии, то о другом, об этих вот выкрутасах пенсионной системы и так далее, и тому подобное. И нет того, что называется инфорсмент, то есть нет надежного механизма, который проводил бы объективно, беспристрастно те решения, которые принимаются, в жизнь. Хотя бы это. Потому что в Китае, скажем, там экономика далека от идеала, политическая структура далека от идеала, но тем не менее, инвестор, который приходит туда, он точно знает, что если он сегодня принес в экономику 1000 юаней, это значит, что он через год будет иметь возможность точно забрать 10 юаней, еще через год еще 10, еще через год еще 10, и так далее. Вот пока нет этого доверия, от постоянных перемен в нашей гуттаперчевой жизни, от невыполняющихся обещаний, от потрясений типа девальваций и фокусов с пенсионной системой, говорить здесь вообще, к сожалению, не о чем. Это вот тот самый горизонт планирования, который мы в результате имеем, это тот самый эгоизм, который мы имеем. 

При этом у меня лично наибольшие вопросы вызывает все чаще повторяемая фраза, что мы вообще сейчас ведем разговор про 2018 год и дальше. То есть во-первых, мы полтора года сейчас просто выкидываем и решаем про них забыть, а с другой стороны, откуда эта точка отсчета? Ну понятно, пройдут президентские выборы. С другой стороны, есть ощущение, что это будет период еще большей неопределенности. 

У нас волшебные два года, вот они сложились так. Началось причем это с того, что те, кого принято считать либерально ориентированными экономистами, сказали, вот, хватит резервов на два года. И вот эти два года, они теперь кочуют вместе с нами. Я думаю, что это чисто психологическая цифра, как, например, 50 лучше, чем 52,3. Два года, это не один год, потому что один год это слишком коротко, но не три года, когда непонятно, что будет. И теперь все, и либералы, и не либералы, и черт знает какие, серо-буро-малиновые в крапинку, экономисты, политологи и так далее, все твердят об этих пресловутых двух годах. Кто-то думает, что эти два года надо всего лишь пережить, но как мы знаем, что у нас резервы считают те, кто не очень стремится что-либо делать, в этой ситуации резервов у нас хватит пережить, а там все будет окей. Я исхожу из того, что наш горизонт должен быть минимальным 5, а лучше 10 лет.

А в нашей уже политической ситуации, насколько это возможно?

Надо стремиться к этому, понимаете. Дело в том, что поскольку у нас как бы нет стратегии, откуда нет стратегии, оттого, что нет видения. Во-первых, масса некомпетентных идей в элите. И это очень заметно, если принять участие в каких-то мероприятиях, куда приходят люди, советующие бог знает кому, мы сталкиваемся с тем, что эти люди просто не понимают, что происходит в мире в настоящий момент, потому что это сложно, они не читают на языках и так далее, и тому подобное. То есть, первый этап — нет видения, второй этап — нет стратегии, а все это вместе — нет института, который бы этим занимался, который имел бы влияние на другие институты. Вот это те проблемы, с которых надо начинать. 

Начинать-то с них хорошо, а что с ними делать? Как-то вообще не приходит в голову.

Это вопрос договора, к сожалению, или к счастью.

Общественного?

Ну, общественного, это слишком громко сказано. Ну хотя бы внутриэлитарного, хотя бы. Насколько это возможно, это второй вопрос. Это я уже вряд ли буду освещать, для того, чтобы не казаться специалистом в области политологии, это у какого-нибудь Белковского спросите. Да и время подошло. И водичка кончилась. 

Фото: DepositPhotos