Белковский о санкциях США: если Путин до сих пор не ввел войска в Украину – значит, он ждет переговорщиков с Запада

Командная: Станислав, ответьте на такой вопрос: насколько серьезны эти санкции? Как вы думаете, будут ли у них какие-то последствия? Потому что такое ощущение, что Министерство финансов США не стало придумывать что-то новое, а пошло по пути, по которому, в принципе, оно уже шло, и ни к каким результатам, по большей части, это не привело.

Белковский: Прямых результатов не будет. США прекрасно понимают, что на Владимира Путина нельзя жестко давить, потому что для человека путинского психотипа любое прямое давление влечет за собой обратную реакцию. То есть, чем жестче на Путина давишь, он сделает не так, как ты от него хочешь, а наоборот. Штаты это знают. С другой стороны, Белый дом тоже не может не вводить санкции, потому что это было бы абсурдно с точки зрения западных ценностей и с позиции электората, все-таки Соединенные Штаты Америки – это демократия, поэтому обязаны, в отличие от России, оглядываться на своих избирателей. Поэтому санкции вводятся очень умеренные, тем не менее, они имеют существенные последствия, поскольку ведут к радикальному отчуждению российских элит от Владимира Путина.

Еще недавно Владимир Путин был гарантом интереса российских элит, их заступником как перед лицом русского народа, элиты ненавидящего, так и перед лицом Запада, относящегося к элитам с сомнением и подозрением. Но сегодня все изменилось. Сегодня всякий в путинской лодке может оказаться под санкциями. И в этом смысле нереализованные санкции, нереализованные угрозы страшнее уже принятых санкций, реализованных. Пока под раздачу попадают друзья Путина.

Надо обратить внимание на то, что крупные системообразующие корпорации, от чьей судьбы зависит страна в целом, типа «Газпрома», не попали в список, но что будет завтра, неизвестно. Здесь США и Европа должны пройти между Сциллой и Харибдой, пробежать между струйками. С одной стороны, не слишком надавить на Путина, чтобы после преодоления боевого порога он не совершал откровенно не конвенциональных действий, а как человек с абсолютной властью он на них способен и к ним готов. А, с другой стороны, чтобы дать российским элитам понять, насколько РФ сейчас идет не туда с точки зрения жизненно важных системообразующих интересов этих самых элит. Поэтому философию и психологию санкций я хорошо понимаю.

Командная: А можно ли говорить о том, что Запад сейчас пытается быть на шаг впереди Владимира Путина? Потому что раньше санкционные списки были неким ответом на действия российской власти, а сейчас кажется, что США вводят санкционный список и дополняют, опережая Владимира Путина, то есть не дожидаясь никакого нового хода от российской власти. Можно ли говорить об этом?

Белковский: Нет, я бы так не сказал. Инициатива принадлежит по-прежнему Владимиру Путину.

Командная: А почему?

Белковский: Потому что Путин к этому готов, Запад же смотрит на происходящее. Для меня очевидно, что должен был бы сделать Запад, если бы он действительно хотел перехватить инициативу по урегулированию ситуации.

Командная: Что?

Белковский: Две вещи: предложить концепцию урегулирования, которую никто не предлагает, мы ее не видим и не слышим, скорее всего, потому что ее нет, если бы она  была, мы бы ее услышали и увидели. Второе – назначит группу переговорщиков с Владимиром Путиным, потому что Владимир Путин только и ждет переговорщиков. Если он до сих пор не ввел войска на Украину, то во многом, потому что он все еще хочет увидеть лояльного себе переговорщика от лица Запада. Вот нужно сделать две вещи: сформулировать концепцию и вооружить ее переговорщиков, которые, с точки зрения психотипа, Путин примет. Пока этого не случилось, говорить о том, что Запад перехватил инициативу, нельзя. Запад вяло отбивается пока от Путина по принципу «уйди, противный».

Командная: Вы говорили о том, что санкции в первую очередь бьют по близкому окружению Владимира Путина, более того, во время прямой линии Путин сам сказал о том, как, например, санкции помешали жене Геннадия Тимченко.

Белковский: Я думаю, что он слукавил, потому что у жены Геннадия Тимченко есть масса способов оплаты операции, независимо от состояния кредитных карточек.

Командная: Как вы думаете, можно ли говорить о том, что рано или поздно эти санкции  приведут к какому-то расколу, что ли, среди близкого окружения Владимира Путина?

Белковский: Да, я об этом и говорю: не к расколу, а к отчуждению элит от Владимира Путина. С точки зрения Запада, элиты должны понять, что Владимир Путин заводит их в болото, потому что во многом стабильность путинского режима и лично Путина держалась 14,5 лет на том, что он был гарантом интересов элиты. Сейчас эта функция им утрачивается и во многом в результате санкций Запада, причем, как я уже сказал, не только объявленных, но и подразумеваемых. А подразумеваемые санкции страшнее объявленных. Когда ты уже сидишь в тюрьме, ты – раб ситуации, ты уже ничего не можешь сделать. А когда над тобой нависает угроза сесть в тюрьму, это довольно страшно.

Командная: А как вы думаете, есть ли предел терпения у того самого близкого окружения Путина, у этих элит, о которых вы говорите?

Белковский: Это надо спрашивать у близкого окружения Путина. Я думаю, что в элитах есть определенный предел, но для этого должна возникнуть критическая массовая угроза, которая пока не возникла.

Командная: А как вам кажется, мог бы в этом списке санкционном быть кто-то еще? Вообще вы удивились такому списку? Может, вы ожидали увидеть там Алексея Миллера или компанию «Газпром»?

Белковский: Я ничего не ожидал. Понимаете, в этом списке можно увидеть кого угодно. Тут еще подтверждает логику, что нереализованная угроза страшнее реализованной. С появлением каждой новой порцией людей еще несколько сот человек понимают, что они могут оказаться в этом списке завтра, и само это понимание важнее фактической публикации списка.

Командная: Станислав, а можно я вам задав вопрос не как, наверное, политологу, а как гражданину нашей страны?

Белковский: Да.

Командная: Мы сегодня общаемся с нашими телезрителями и спрашиваем их о том, как они лично воспринимают санкции со стороны США. С каким чувством – с болью, с радостью, им совершенно все равно на этот санкционный список, потому что они понимают, что он их, в принципе, никак не касается. А у вас лично, как у гражданина, какие чувства он вызывает?

Белковский: Санкции как таковые меня не беспокоят, потому что я никогда не был ни чиновником, ни депутатом, ни бизнесменом лояльным власти, и у меня нечего отбирать. Но вся ситуация меня крайне беспокоит, потому что она ведет к превращению России в медвежий угол мира, в серую зону. То есть она обрушивает надежды когда-то стать Европой. И вот в этом смысле ситуация меня крайне беспокоит.

Командная: И все-таки, почему сегодняшний список санкционный – это такое, скорее, расширение того, что было во втором списке, в первом списке? Почему США не решаются на какой-то кардинально новый способ воздействия?

Белковский: Я уже ответил на ваш вопрос. США не решаются на кардинальное решение вопросов, потому что они не хотят загонять крысу в угол. Они понимают, что давить на Путина слишком жестко – это значит вызвать жесткую ответную реакцию, в том числе военного характера, на которую Запад сегодня не готов, поскольку ценность жизни на Западе очень высока. Как учил нас сам великий Владимир Путин в книге «Разговоры от первого лица» 2000 года, никогда нельзя загонять крысу в угол. Запад не хочет загонять крысу в угол, он хочет оставить пространство для маневра и будущих переговоров.