«Я вросся в эту страну»: Лукашенко рассказал о преемниках, интеграции с Россией и плане на случай предательства генералов

Про протестующих

У меня в резерве была целая армия, и у меня мускул бы не дрогнул ввести в действие армию, если бы я увидел, что они не просто перешли красную черту, а уже далеко забрались. Но мы справлялись <...>

По численности для меня была одна неожиданность очень неприятная. В Беларуси никогда столько людей на улицы не выходило, а их на пике было <...> 46 700 в Минске, собрали со всей страны. Смотрится впечатляюще, ну и какое-то полотнище развернули определенного цвета. Много или мало? Десятая часть тех, кто думает иначе. Могло было быть и больше, я отдаю себе отчет, потому что никогда за меня в стране не голосовало примерно 10% населения. Ядро у них фашиствующее. <...> Не скажу, что эти 46700 для меня были какой-то катастрофой, потому что, когда дают картинку, там же идут по улицам боевики, отмороженные урки с заточками и прочее. Дальше в хвост - это хайп, молодежь, как в Москве было, вы видели. И по краям стоят мороженое жуют зеваки, вот вам картинка. <...>

Те, кто протестовал, - это часть белорусского народа. Там и очумевших было много и заблудших, ошибались многие. Я с некоторыми в администрации президента, не буду называть фамилии, высокого уровня, по два часа разговаривал. Они были против насилия. Я им рассказывал, как это насилие организовывалось, сейчас они поняли, прячут даже иногда глаза, я не уволил никого. Но есть те, с которыми не просто по закону надо разговаривать, мы с ними разговариваем как с врагами. Я сказал, что если спустя год, когда мы увидели и поняли, как это все организовывалось. Они террор открыли против нас. Они кромсали семьи, оскорбляли. Прошло время, мы показали, кто есть кто, и, если после этого кто-то готов организовывать убийства президента и его детей... Дети в чем виноваты? Я всегда детей держал в стороне от этой политики. 

Он сидит в СИЗО, над ним дамоклов меч, да ты сиди уже, не вякай. Ты же к этому диктатору завтра придешь, чтобы тебя помиловали, амнистировали. <...> Они детей хотели сжечь в доме — фашисты. И как мы с ними должны, на языке закона разговаривать? Да бросьте, я буду с ними разговаривать на их языке.  

<...> Когда-нибудь я расскажу вам больше, чем происходило. почему я пошел в эти ряды омоновцев, почему я боевое оружие взял. Почему ребенка взял — он не меня пошел защищать. Сколько раз я предупреждал: нельзя так, остановитесь. Нет, они пошли на Азаренка, <...> на российскую военную базу, решили взорвать. Они не останавливаются. 

<...> У меня были и крайние варианты. Не дай бог, это невозможно, но вот дрогнули бы военные, генералы, не дай бог за ними сложили щиты, у меня был крайний вариант. Я не зря говорил «один». Это не значит, что я один был бы, у меня трое сыновей, которые прекрасно владеют оружием, а за мной стоят еще несколько сотен преданнейших людей, таких как я. И нам бы хватило, чтобы навести порядок, но это была бы кровь. 

<...> Почему нельзя протестовать на улицах? Боюсь, чтобы не было, как у вас в Америке, чтобы не задушили какого чернокожего на улице, не начали стрелять друг-другу в живот. Я и опасаюсь, чтобы эти толпы людей не ходили по чистым минским улицам.

Про пытки в изоляторе на Окрестина

«Я видел, как люди сходят с ума от побоев». Рассказ жителя Минска, который провел в СИЗО на Окрестина три дня

Здесь и сейчас

11:10

Про пытки на Окрестина: там было 2000 человек, они что пытали 2000 человек? Это фейк, это неправда. Зачем пытать там людей? А если там и был кто с синяками, они получили их на улице, когда пошли на ОМОН. А их уже потом задерживали, а в этом здании не было такой необходимости, они там шелковые были, вы посмотрите на эти кадры. Они такие покладистые, добрые, никаких там пыток не было, это вы придумали, потому что вам надо было придумать. 

<...> Не знаете, что они синячили задние места, передние и показывали, как там били и избивали? И мы вчера показали, как там избивали и как они сами говорят, что там никто никого не избивал.  

Про смерть оппозиционера Шишова в Киеве

Он для нас был просто никто. Ну какой безумец в Беларуси пойдет там его что-то повесит. Ну зачем? Повесили одного, завтра будет другой, всех не перевешать. Это глупость. Этот Шишов где находился? Он находился в Украине и его поддерживали спецслужбы Украины, он повесился или его повесили на вашей территории. Вы занимайтесь и дайте нам ответ, кто повесил. 

«Был жизнерадостным. Даже речи не шло о самоубийстве»: помогавшего эмигрантам из Беларуси активиста нашли повешенным Утром 2 августа глава Белорусского дома в Киеве Виталий Шишов вышел на пробежку и не вернулся. На следующий день его нашли повешен...

Начали кивать на Беларусь <...> Надо разбираться, а если вы нас обвиняете, то факты на стол. Когда был там Лукашенко, с какой веревкой он приехал, зачем его повесил? Что же вы меня упрекаете, убийцу нашли? У нас хватает без Шишова, с кем надо разбираться. <...> В Украине убили Шеремета, сколько лет прошло, ну где результаты? Совершили у вас преступление на территории, вы за него несете ответственность.

Я не рад, что он [Протасевич] оказался в Беларуси, мне было бы проще, если бы он был в Литве. Почему? Потому что они его заказали, <...> и мне надо его сейчас защищать, потому что случится с Протасевичем, как с Шишовым, крыть нечем — преступление на территории Беларуси. 

Про преемника

Самый сложный вопрос. Я мог бы ответить, как Путин «кого народ изберет, тот и будет», это же не вечная должность. <...> Думаю, что спокойной жизни у меня уже не будет до смерти. Такая работа, так по мне прошлась, что не будет. Я вросся в эту страну, она в меня, и я не понимаю, как можно жить или на пенсию уйти, заниматься каким-то другим делом. Это не значит, что я вцепился и буду посиневшими пальцами держаться за это кресло. После меня придут люди и даже очень скоро.  <...> Не надо гадать, когда уйдет Лукашенко. Очень скоро.

<...> Оказывается, у нас человек 15-20, которые могут вырасти в президенты. Они в чем-то похожи на меня. Потому что я их вырастил, они со мной рядом росли. Но если будут президентские выборы, я вам обещаю, что я не буду педалировать, что я не буду участвовать, что я там на кого-то поставлю и буду кого-то проталкивать. Нет. Я буду честно вести себя. Будет пять человек. Я изучу биографии, если их знать не буду, а я точно их буду знать.

Про интеграцию с Россией

Президент России это от меня слышал, понимает, воспринимает, он никогда не ставил иначе вопрос, но намеки же идут, чтобы разрушить эту интеграцию, чтобы оттолкнуть от России. С намеком на то, что интеграцию они понимают как вхождение Беларуси в состав России. <…> Мы суверенное и независимое государство. Наши люди очень ценят то, что спустя много веков мы стали суверенными и независимыми. И когда я слышу эти намеки, в состав России и прочее, я всегда думаю — головой Путина думаю: «Что, еще одна головная боль нужна России? Нет». Президент России так это и понимает. Мир изменился. Для того чтобы интегрироваться, в экономике в целом интеграцию, на надо кого-то взять и включить в состав. Особенно государство, которое не по своей вине и не по своей воле стало суверенным и независимым. Я первый президент, я видел, как это происходило. <...>

Мы никогда не были против теснейшего союза, но нас всегда держали на расстоянии, и сейчас вы держите нас на расстоянии. Мир изменился, два союзника. Беларусь и Россия, больше нет, у России больше никого нет. Может вам не нравится это, но факт есть факт. Можно лучше было бы, если бы Китай был вашим таким союзником, и для мира лучше было бы, но увы, вот один он остался. Но вы нас держите на расстоянии и говорит об интеграции. 

Основа любого союза это одинаковые условия, равноправие, но как можно интегрироваться, если у вас цены на природный газ в два-три раза ниже, чем в Беларуси? 

Может мы и будем одним государством, может мы и будем в составе России, может Россия будет в составе Беларуси, кто его знает. <...> Любая интеграция без потери суверенитета. У нас было 31 дорожная карта, мы с Путиным сразу выкинули 31-ю, которая имела политический подтекст о том, что я вам сказал. Не было счастья, да несчастье помогло. Это события прошлого года показали, кто есть кто, и мы остались вдвоем. 

В конце года состоится высший государственный совет союзного государства, это должен быть этапный, и там мы должны принять очень серьезное решение. Думаю, мы там 28 этих союзных программ примем. Это будет колоссальный шаг. 

Про признание Крыма российским

Говорю тем представителям, которые выступают в СМИ, этому Шахнахзарычу, которые выступает у Володи моего друга Соловьева, который все время кричит: «когда Лукашенко Крым признает?» Я ему отвечаю публично: когда последний олигарх в России признает Крым и начнет поставлять туда продукцию, за мной дело не заржавеет. Хоть меня многое связывает — Будапештская декларация, помните, мы ее подписывали? Но я и через это переступлю. У меня руки развязаны — и Крым, и все остальное.

Про коронавирус и выборы

Мы не обезумели и не ввели комендантский час, как от нас требовали. Требовали не просто политики какие-то там за границей, а требовали специалисты, Всемирная организация здравоохранения. Еще раз хочу напомнить, думаю, этот факт неоспорим, когда меня начали упрекать отдельные СМИ, единственная страна и единственный президент — он же диктатор — пригласил представителей ВОЗ, открыл двери всех учреждение здравоохранения и сказал „пожалуйста“, идите куда хотите, сделайте публичное заключение, в чем диктатор врал. <...>

Мы отказались от этого локдауна, нас били колотили, нас критиковали все за наши подходы. Примерным путем рискнула пойти Швеция, но на середине пути ее укатали так, что министр здравоохранения и власти стали извиняться за те ошибки, которые они допустили. <...> Диктатор порядочно поставил задачу перед органами власти и порядочно относился к людям. Тогда очень широко обсуждался вопрос, не проводить президентские выборы, и общество аплодисментами бы это восприняло. Надо было перенести выборы куда-то, но если и были основания (они были), то это было бы не совсем порядочно и незаконно. Законы можно было бы поправить, но это было бы не очень. 

Про мигрантов на границах 

Мы не шантажируем никого, никому не угрожаем Вы нас ставите в те условия, что мы вынуждены реагировать, и мы реагируем. Ну уж извините, как можем и как умеем. У меня нет российских возможностей, китайских, тем более американских и европейского советского союза. Я бы отреагировал по-другому, но я нахожусь в соответствующей системе координат, и моя Беларусь и белорусский народ находится здесь. В силу наших возможностей мы реагуруем. Это относится и к тем гадостям, которые вы бросаете в мою сторону типа диктатура. Для того, чтобы диктовать в мире — я вполне вменяемый человек — надо иметь  соответствующие ресурсы,  у нас этого ресурса нет. <...> Ну если уж нас достанут очень сильно, мы отреагируем, что мы и делаем, поэтому не надо браться за санкционные топоры и вилы, тем более они могут иметь обратный эффект, что показывает реальная действительность: события на белорусско-польской, белорусской-украинской, литовской и латвийской границах. Это кому-то надо было в Литве? Нет. 

Про Тимановскую

36-е место в своей дисциплине, больше не надо ни о чем говорить. А ты что? Да зная ее БЧБ-шное прошлое, мы включили ее в состав команды, зная ее результат. А знаете, почему включили? МОК накатил и рекомендовал. И мы семеро таких по их требованию включили. В декабре после всех этих событий мы ей выдали президентскую стипендию. Она и сама бы этого не сделала, если бы ей не управляли. Она связалась со своими дружками в Польше, ей сказали, дословно, «приедешь в аэропорт, беги к японскому полицейскому и кричи, что вот эти два, которые везли в аэропорт, это сотрудники КГБ». 

Про свою легитимность 

Что касается легитимности. Вы когда задаете вопрос, Посоветуйтесь с юристом. Легитимность — это не то, когда вы там определите спустя полгода после выборов за жестокость. Легитимность — это выборы, связывайте мою легитимность с выборами, а не с моей жестокостью.