«Мы всегда слышали от России, что фактов убийства нет. Теперь их достаточно». Вдова Александра Литвиненко о слушаниях по делу о его гибели

Сегодня в суде выступали свидетели: итальянский юрист Марио Скарамелла и его информатор Евгений Лимарев. Они заявили, что предупреждали Литвиненко об угрозе радиоактивного отравления за несколько недель до того, как это произошло.

Анна Монгайт обсудила ход этого процесса с вдовой Александра Литвиненко Мариной и ее адвокатом Аленой Цирлиной.

Монгайт: Скажите, пожалуйста, откуда Марио Скарамелла мог знать про угрозу отравления, кто угрожал Александру Литвиненко?

Литвиненко: В данном случае мы обсуждаем то, что сказал Марио Скарамелла, и насколько эта информация была серьезной, мы понимаем уже после того, что случилось с Сашей. А информацию он получил, как мы поняли, от его осведомителя, но все это было в общих словах, это не было конкретно угроза Саше, это была угроза многим людям, которые в списке так называемых врагов России, которых предполагалось уничтожить. После того, как была убита Анна Политковская, а так как она была в этом списке, все поверили в серьезность угрозы остальным. А в этом списке был Березовский, Ахмед Закаев и, в частности, Саша под номером 4.

Монгайт: Почему он не прислушался к этому предупреждению, почему он не обратил на него внимания?

Литвиненко: Саша, конечно же, прислушался и понимал, что угроза существует. И как я уже заметила, в списке он был четвертым. И предположить, что отравление будет радиоактивными веществами, то очень трудно себе представить, как это можно сделать и совершить в Англии, а, во-вторых, наверное, никто не предполагает быть отравленным радиоактивным материалом, таким как полоний-210, потому что этот материал имеет совершенно другую природу, это не гамма-излучение, а альфа-излучение. И для того, чтобы определить этот материал, его нужно обязательно искать. Про полоний-210 никто в самом начале не говорил. И то, что мы сейчас находимся в середине процесса, а процесс начался 27 числа, и я думаю, что кто пристально следит и читает материалы этого дела, понимают, насколько все случилось неожиданно. Если бы Саша умер в первый, второй, третий день, если бы не возникло мысли искать радиоактивность альфа – никто бы никогда не узнал, что это был полоний-210.

Монгайт: Накануне стало известно, что у Александра Литвиненко был компромат на неких высокопоставленных российских политиков, в частности, говорят о Викторе Иванове, возглавлявшим ФСКН, с ним даже связали смерть Литвиненко. Насколько за время слушаний обстоятельства гибели вашего мужа прояснились для вас конкретно?

Литвиненко: Для меня конкретно было ясно с самого начала и обстоятельство гибели и все, что было сделано здесь в Лондоне. Почему возникла необходимость довести дело до общественности – потому что суда как такового мы не дождались бы, уже прошло 5 лет с того момента, как я запросила инквест, а это случилось 3 года назад, и никто не собирался приезжать в Лондон и предстать перед судом. Никто не собирался экстрадировать подозреваемых, а они были названы – это был Луговой, Ковтун. И единственная возможность показать всем, что же случилось в Лондоне и какие были собраны материалы – это предполагалось в самом начале в формате инквест. Но то, что касается компромата, мы тоже попробуем вам прокомментировать.

Цирлина: Дело в том, что в данный момент публичное расследование рассматривает различные гипотезы о смерти Александра Литвиненко, поэтому досье Иванова является частью тех документов, которые рассматриваются в рамках процесса.

Монгайт: Марина, какими вы видите итоги этих слушаний? Что вас устроит? В какой ситуации вы будете не согласны с итогами? Какова ваша личная цель?

Литвиненко: Я уже сказала, что мы запросили инквест 3 года назад и, наверное, это займет очень много времени в вашей программе, если я начну рассказывать всю историю. Поэтому я ограничусь тем, что по истечению 3-х лет я была просто счастлива, что день начала процесса, даже это перестало быть инквестом, а это называется «public inquary» – публичные слушания, и если интересно, можно уточнить, в чем разница. Для меня был важен сам день начала этого процесса, потому что мы к нему слишком долго шли. И некоторые потеряли уверенность, что я этого добьюсь. Но, видимо, потому что я считала, что я нахожусь в той стране, в которой закон является очень важным, и нет никакой возможности давить ни со стороны политики, ни со стороны бизнеса на закон - в конце концов, это подтвердилось.

Я нахожусь на законном основании в государстве, в котором все решается по закону. И то мое право, которое я получила – рассмотреть дело моего мужа в рамках этого законодательства – еще раз это подтверждает. Для меня это было важно. То, что мы сейчас получаем в результате слушаний, это тоже имеет большое значение. У меня не было цели какого-то реванша, наказать обязательно, кого-то приплести к чему-то. В данном случае мной руководствует честно и доброе имя моего мужа. И я это имя отстаиваю в этих рамках.

Монгайт: Вы рассчитываете, что кто-то окажется в заключении в результате? Виновные будут наказаны?

Литвиненко: Как раз то, что мы всегда слышали со стороны России от разных людей, что ничего здесь нет, что никакого не было расследования, что если люди, которые названы подозреваемыми, на самом деле виноваты – пожалуйста, предоставьте нам эти факты, и мы сами будем их судить. Сейчас все имеют право услышать, увидеть, прочитать, какие доказательства собраны против этих людей. Если вы считаете, что английское законодательство дает право приезжать сюда всем и судиться, то в данном случае решение суда показывает, что эти люди, мы увидим, в конце концов, виноваты или нет. Если этих доказательств достаточно, чтобы признать, что они виноваты - я считаю, что в России должны принять решение.

Монгайт: А как вы думаете, примут решение или не примут?

Литвиненко: Я не могу думать за людей, которые несут ответственность в российском государстве.

Фото: Theins.ru