Константин Эггерт: кому нужен Папа, который летает по твиттеру и спекулирует на геях

Готовность Франциска принять в лоно церкви всех, от матерей‑одиночек до геев, и его атака на капитализм вызвали критику. Его суждения о природе рыночной экономики не понравились американским консерваторам. Бывший кандидат в вице‑президенты США Сара Пэйлин была ими «неприятно поражена». В России же забеспокоились насчет слишком толерантного отношения понтифика к геям. Однажды в самолете, общаясь с журналистами, он сказал: «Кто я такой, чтобы судить гомосексуального человека доброй воли, который ищет господа?»

А у нас в гостях был Константин Эггерт – политический комментатор радиостанции «КоммерсантЪ ФМ».

Монгайт: Все в восхищении от Папы Франциска.

Эггерт: Я – нет.

Монгайт: У меня такое ощущение. Все в восхищении от его невероятно свободных и либеральных поступков, от его высказываний о геях уже несколько дней трясет интернет-сообщество. Почему вы – нет?

Эггерт:  Это личный взгляд. Я был на Площади Святого Петра, когда пошел дым из знаменитого дымохода, когда все тысячи верующих католиков были счастливы, что у них есть Папа. Конечно, это очень интересно, что это Папа из Латинской Америки. Но мне, как человеку европейской цивилизации, многие его, как любит говорить Министерство иностранных дел РФ, озабоченности непонятны и неинтересны. Мне, как христианину, не интересна теология освобождения, которую Папа практически реабилитировал. Это тренд, особенно в латиноамериканских церквях, в латиноамериканской части католической церкви.

Монгайт: Что это значит?

Эггерт: Говорить фактически о необходимости привнесения социального метода борьбы в католическое учение. Де-факто это такое протаскивание марксизма через заднюю дверь, через черный вход в католицизм. Понятно, Папа из Латинской Америки, из Аргентины. Он, конечно,  человек левых взглядов, что мне тоже неприятно – я человек правых взглядов, правоцентристских, скорее. Но его взгляды – это его взгляды, мои – это мои. Дело не в этом. Кто такой я, а кто такой Папа. Но мне кажется, что это заигрывание с левизной может привести к опасным последствиям для католической церкви, мирового христианства, учитывая роль, какую играет католическая церковь во всем мире.

С другой стороны, эта волна поднявшихся разговоров про то, что Папа собирается чуть не благословить гей-союзы, по-моему, это, мягко говоря, преждевременно. Из нескольких высказываний, которые не выходят за рамки традиционного церковного отношения, что католического, что православного, который сводится к очень простой вещи – люби грешника и не люби грех. Сам по себе грех можно осуждать, а человека надо как-то приветствовать, надо пытаться его отогреть, с ним говорить, общаться. В этих высказываниях нет пока ничего такого, что ломало бы канонические основы церкви.

Монгайт: Но есть ощущение некого цивилизационного прорыва, наконец-то церковь начала двигаться к усовремениванию собственных взглядов.

Эггерт:  Я не очень верю, что задача церкви – это бежать вдогонку за временем. Церковь должна идти своим темпом. Как мне кажется, как раз для Римской Католической церкви, в отличие от Русской православной церкви, которой еще предстоит много чего изменить, я не говорю, что церковь должна меняться. Я бы так сказал, она должна меняться, исходя из своего взгляда на вещи, а не потому, что про это написало The New York Times или потому что так считают в парламенте. Ватикан и католическая церковь пережили уже очень серьезное изменение в 60-е годы, когда проходил Второй Ватиканский собор, который прошел. Тогда, среди прочего, прошел под лозунгами открытия навстречу коммунистическому миру, фактически принятие, между прочим, разделение мира на две системы. Это началось при Папе Иоанне XXIII, а продолжалось при Папе Павле VI. Тогда же произошли некоторые полезные вещи, в том числе перевод богослужений на национальные языки с латыни.

 Тем не менее, то, что ожидалось тогда, массового прихода людей в церковь не случилось. Тогда начался кризис в семинариях, когда все меньше и меньше людей хотят становиться священниками. Началось брожение внутри церкви, расколы. В результате Папа, сначала Иоанн Павел II, и это было закреплено при Папе Бенедикте XVI, вернул в обиход латинскую мессу, которую практически вывели в конце 60-х годов за скобки.

Сами по себе реформы необязательно ведут к улучшению деятельности церкви, к просвещению нравов. Вопрос, как мне кажется, судя по тем документам, которые были, на мой взгляд, почитав вещи, которые обсуждались на синоде епископов в Риме, там обсуждались тезисы, которые касались однополых пар и сожителей, то есть людей, не живущих в браке. Речь шла, насколько я понимаю, о том, как улучшить пастырское попечение, на каком языке с ними говорить. Речь не идет, я не могу себе представить, что в ближайшее время Ватикан сказал: «Давайте женить геев, как это делать епископальная церковь в США». Думаю, что задачи Папы другие. Поговорив со своими  католическими друзьями, почитав кое-что из католической церкви, я понял, что Папа ставит другую задачу, он ставит, в том числе административные реформы церкви, которые позволят быть более свободными в выборе форм пастырского попечения и работы с верующими, а не находиться пол постоянным диктатом.

Монгайт: Почему вы не можете поверить, что Папа – человек глубоко человечный, дает право и однополым парам и живущим в гражданском браке на равное существование в лоне католической церкви? Неужели это не может произойти?

Эггерт:  Я не думаю, что это произойдет в ближайшее время, потому что Папа – лидер крупнейшей мировой конфессии. Католики в Австрии очень сильно отличаются от католиков в Нигерии, а католики в Нигерии сильно отличаются от католиков в Южной Корее, и далее везде. Поэтому предложение отказаться, скажем, еще от ветхозаветного отношения к однополым отношениям было бы не просто революционным, оно бы просто раскололо церковь. Я думаю, что Папа на это не пойдет в ближайшее время, по крайней мере. Кроме того, католическая церковь фундаментально подходит к таким вещам. Для этого нужен серьезный пересмотр, это же еще надо как-то обосновать. Папа – не командир же полка, который пришел и скомандовал, это невозможно.

Монгайт: Он как бы намекнул.

Эггерт:  Мне кажется, что Папа говорит о другом, он говорит о любви к любому человеческому существу. Но любить человека – это не значит менять теологию, менять подход к браку. Брак, я думаю, ближайшие 50 лет, 100 лет будет церковью как католической, так и православными церквями будет рассматриваться как союз мужчины и женщины. То, что однополые союзы могут быть легализованы решением парламента, светских органов власти – это одно. То, что католическая церковь не пойдет на их легализацию ближайшее время, в этом я тоже уверен. Но что может произойти, да, это некоторые изменения языка в отношении гомосексуалистов, в отношении людей, не живущих в браке. Это новая реальность, с которой церковь будет пытаться взаимодействовать.

Монгайт: Если бы за Папу Римского можно было голосовать, а вы были тем самым избирателем, вы бы за него проголосовали?

Эггерт:  Я вам честно скажу, что я большой поклонник Папы Бенедикта XVI. Я очень люблю и глубоко уважаю Папу Иоанна Павла II. Их позиции мне намного ближе, в том числе философская глубина Бенедикта XVI. Он жив, к счастью. Среди нас живет один из крупнейших философов 20 века. Мне это намного более интересно, чем бесконечные путешествия Папы по Твиттеру, здесь он платочком помахал, здесь он сходил с авоськой куда-то. Все это замечательно, все это тоже делал Иоанн Павел II. Иоанн Павел II, который тоже начинал свой понтификат, пока он был здоров, он тоже много выходил к публике, но одновременно он производил впечатление человека очень глубоко думающего, в том числе, кстати, политического философа. Папа Бергалио для меня пока просто обычный левый латиноамериканский интеллектуал, критик капитализма, который за все хорошее, против всего плохо.