Игорь Бутман: "Я ничего не слушаю, кроме джаза и Владимира Владимировича"

Монгайт: Скажите, вы себя комфортно ощущаете, отвечая за партию в целом? Вот как мы вас позвали поговорить, и заодно задаем вопросы вам глобальные.

Бутман: Да. Понимаете, во-первых, я сознательно вступил в партию. Я, в принципе, предполагал, что такое будет, что такие будут вопросы. Люди имеют право так чувствовать и не верить. К сожалению, у нас вообще какое-то общее неверие, нет какого-то оптимизма ни во что. При советской власти был один неоптимизм, неверие, сейчас – тоже неверие. Даже среди молодежи мало инициативных людей.

Шумов: Есть и очень много. Я их знаю, могу познакомить. Они есть, но у них шансы – у них все закупорено.

Бутман: Вот! Вот это самая главная проблема, что они есть, но у них нет шансов. А я всегда считал, что шанс есть.

Шумов: Какой?

Бутман: Я простой советский паренек, научился играть на саксофоне, потом я попал к Голощекину. Никто не попал к Голощекину, никто не пошел играть с Чиком Кория, никто не пошел в американское посольство, никто не записывался с Борей Грбенщиковым и с Витей Цоем, никто не…

Монгайт: Ну, кто-то, наверное, записывался, все-таки.

Шумов: Я вас понял – надо идти в американское посольство.

Бутман: Слушайте, надо быть смелым, надо быть талантливым, надо быть трудоспособным.

Шумов: Вот они все смелые, талантливые, трудоспособные и их прессуют по статьям.

Бутман: Кто? Назвоните фамилии.

Шумов: Кто, музыканты?

Бутман: Да.

Шумов: Пожалуйста! Группа «Барто» была преследована по статье «экстремизм». Это сейчас наша самая модная, популярная группа среди молодежи.

Бутман: Но они все равно профнепригоды как музыканты.

Шумов: Я бы не торопился с такими выводами.

Бутман: Хотите, я поспорю с вами?

Шумов: Давайте поспорим.

Монгайт: Вы слышали группу «Барто»?

Бутман: Да.

Монгайт: То есть, вы считаете, что они профнепригодны?

Шумов: А я считаю, что это лучшая наша группа в новом поколении в техно-треше. Это не джаз. Вы кроме джаза еще что-нибудь как-то так на грудь берете?

Бутман: Я ничего не слушаю, кроме джаза и «Единой России». Я слушаю только речи Владимира Владимировича, Дмитрия Анатольевича и джаз.

Шумов: В принципе, больше ничего и не надо, да?

Бутман: Конечно.

Шумов: Можно жить счастливо.

Бутман: Конечно, конечно. Но надо верить в то, что ты можешь быть счастливым. Говорить о том, что у трешевой группы амбиций, так сказать, не хватает… Во-первых, давайте придем к вашему барабанщику, включим ему метроном и если он не собьется через три доли, тогда я возьму свои слова обратно.

Шумов: Давайте! Устраиваем встречу с барабанщиком и метрономом.

Монгайт: Обязательно у нас в студии.

Спасибо большое. На самом деле, это был очень интересный разговор. Боюсь, правда, что и мой соведущий, и мой герой остались при своем, в любом случае, каждый раз…

Шумов: Нет, обещал помочь. Я передам документ, я передам решения судов и позвоню, и познакомлю с Айдан Салаховой. Вы не знакомы, да?

Бутман: Нет, не знаком, но уважаю очень.

Шумов: Вот, еще с другими познакомлю.