Геннадий Хазанов: «Кто больше патриот – граф Толстой, или те, кто отлучал его от церкви?»

Хазанов: Несмотря на то, что вы попросили не устраивать здесь митинг в поддержку телеканала ДОЖДЬ, я хотел бы присоединиться ко всем пришедшим сюда, и сам факт того, что эти люди пришли, говорит о том, что... запрещать, наверное, кому-то кажется необходимым. Я вспоминаю старый рассказ ушедшего из жизни в прошлом году замечательного польского писателя Славомира Мрожека. У него был рассказ, который назывался «Смерть метеоролога». На одной станции работал метеоролог, который давал все время объективные данные по поводу погоды. В один прекрасный день этого метеоролога вызвали в центр и сказали: «Какие-то у вас грустные цифры все время, дождь, снег». Он говорит: «Я просто записываю то, что происходит». «Если вы хотите дальше метеороложить, подумайте над своими сводками». Он вернулся и стал посылать в центр только светлые и позитивные данные. В один прекрасный момент его убила молния. Вот такой финал был у рассказа «Смерть метеоролога».

Тут, наверное, много говорить не удастся, потому что большое количество гостей пришло. Много лет назад в тогда еще коммунистической Болгарии был съезд Союза писателей. На повестке дня стоял вопрос о сатире. Каждый высказывал свою точку зрения. Ведущий совещания сказал: «У нас сидит первый болгарский сатирик Радой Ралин. Почему он молчит? Пусть он что-нибудь скажет о состоянии болгарской сатиры». Он сказал: «Я не хочу на трибуну идти, давайте я с места. Меня очень волнует вопрос истребления лесов в Болгарии. Леса вырублены. Наверное, я должен критиковать лесника. Проблема в том, что лесник выполняет инструкцию. Значит я должен критиковать человека, который ему эту инструкцию дал. Но тот, кто дал инструкцию, тоже получил от кого-то это поручение. Короче, поднимаясь по этой лестнице, я должен дойти до самого верха и критиковать самый верх в лице генерального секретаря Коммунистической партии Болгарии товарища Тодора Живкова. Как только я начну это делать, я должен стать партизаном и уйти в лес. Но уйти мне некуда, потому что все леса вырублены».

Поэтому я закончу свое выступление просто одной цитатой, которая принадлежит одному способному писателю, фамилия которого Толстой, звали его Лев Николаевич: «Патриотизм в самом простом, ясном и несомненном значении своем есть не что иное для правителей, как орудия для достижения властолюбивых и корыстных целей, а для управляемых – отречение человеческого достоинства, разума, совести и рабское подчинение тем, кто во власти. Так он и проповедуется везде, где проповедуется патриотизм. Патриотизм есть рабство». Вот уж действительно вопрос дискуссионный. Но когда под этим стоит подпись товарища Льва Николаевича Толстого, волей-неволей начинаешь задумываться, а что ж такое, в каком угаре антироссийском находился этот человек, чтобы написать такие слова. И кто знает, кто больший патриот – Лев Николаевич Толстой или те, кто его преследовал и отлучал от церкви.