Стеб, спайсы, усыновление — новости ГД. Кому выгоден обвал рубля. Почему Сурков выиграл, а Стрелков проиграл. Что произошло в стране и в мире, пока Путин был в Сибири. Итоги 7 октября

Макеева: Итак, кому верить вы рекомендуете, и на что опираться, на какое-то дальнейшее развитие событий? К чему должны готовиться и россияне, и западные компании?

Вайсберг: Я предлагаю страны, которые ввели против нас санкции, разделить на три категории. Первая – это Америка. Я думаю, мы сейчас имеем сходную ситуацию с поправкой Джексона – Вэника, которая была в свое время введена и долго действовала. Сначала она жестко ограничивала контакты американцев с Россией, затем появилось послабление. И, в конце концов, появился рудимент, который просто мешал нам пожать друг другу руки. В принципе, я думаю, что американские санкции достаточно надолго, как минимум, до 2018 года. Возможно, в некоторых аспектах они будут уточняться, может быть, даже в сторону ужесточения.

Если говорить о Европейском союзе, то, безусловно, здесь мы можем в течение ближайших полутора лет ожидать какое-то послабление. Я не думаю, что правительство право в том, что рассчитывает в течение ближайших семи-восьми месяцев на снятие санкций. Скорее всего, этого не произойдет – слишком много сложных факторов на Украине. Я думаю, что правильной стратегией будет ожидать в течение года-полутора какого-то движения в этом направлении.

И третья категория – это Австралия, Япония, может, даже Канада. Это страны, которые напрямую не сильно с нами связаны с точки зрения экономики, но очень сильно натянутые отношения имеют с нами политические. В Японии это географические проблемы и последствия Второй мировой войны. Австралия – последствия крушения «Боинга». То есть это те страны, которые экономически не страдают, но политически они заинтересованы в сохранении достаточно жесткой риторики.

Макеева: Что касается предвкушения многими двухлетней рецессии, тут еще один прогноз сегодняшнего дня возникает - это прогноз Михаила Ходорковского, что кризис будет такой глубины, что как бы он в 2017 году не вызвал повторение событий столетней давности. Это вызвало довольно раздраженную реакцию в Кремле, скажем так. Если брать с экономической точки зрения, что-то подобное нас может ожидать?

Вайсберг: Если мы посмотрим то, как распределяется эффект от снижения цен на нефть, от чрезмерного с точки зрения экономики ослабления рубля, то в принципе он нивелируется в текущем году так же, как, наверное, и в следующем, - увеличением госрасходов. Это, прежде всего, Крым, военные расходы и отчасти импортозамещение. Оно выглядит очень просто – мы запретили ввоз из Украины ряда промышленных товаров и стали производить больше у себя, например, тех же ЖД-вагонов. То есть эффект будет краткосрочный, но все-таки он позволяет сохранить темпы роста ВВП в положительной плоскости.

После 2015 года сценарии могут быть гораздо более негативными. Все зависит от того, насколько продолжительные будут санкции. В 2016-2017 год, наверное, ресурсов на активное поддержание экономики со стороны госрасходов, наверное, уже будет недостаточно.

Макеева: Высшая школа экономики считает, что мы сможем избежать рецессии, только если санкции отменят или перестанут вдруг неожиданно на них обращать внимание до нового года, а если это не случится, то рецессия неизбежна.

Вайсберг: Я думаю, что это пессимистичный взгляд на ситуацию. Я еще раз подчеркну: тот уровень госрасходов, который запланирован, тот объем программы военных расходов в принципе позволяет экономику в положительной плоскости удержать. Другое дело, что не стоит ожидать, что как только санкции отменят, инвесторы сразу побегут сюда и будут покупать наши активы, будут покупать рубль, будут открывать новые производства.

В том-то и дело, что сами санкции по себе – это реакция и отражение некой общей обстановки, некого общего настороженного обращения к России. Те, кто до этого не инвестировал в Россию, сейчас после отмены санкций не побегут. Те, кто инвестируют, те, кто имеют тут уже бизнес, они заинтересованы в том, чтобы продолжать нормальное течение дел, потому что получают здесь нормальные доходы. Но сразу после отмены санкций мы не увидим перелистывание страницы и начало с чистого листа.

Макеева: Компании, которые работают здесь, уже даже заявляют об убытках. На парижском автосалоне на прошлой неделе делали заявления по поводу того, как горько производителям, которые имеют здесь автозаводы и здесь производство, наблюдать ослабление рубля. Как может вести себя иностранный бизнес? Потому что наличие иностранных производств в России – это во многом залог некого спасения от негативных последствий эмбарго, именно их отражение на российском потребителе. Например, сегодня было сообщение в «Интерфаксе»: «Немецкий бизнес не намерен уходить из Москвы, несмотря на политическую ситуацию, утверждают в мэрии». Когда видишь такие сообщения, хватаешься за сердце: «А что, собирался?». Всерьез можно рассматривать эту перспективу, как вы думаете?

Вайсберг: У нас кредиты для бизнеса стоят 20% в рублях, более 10% - валюте. У нас такая стоимость фондирования для германского бизнеса, для итальянского бизнеса – низкие ставки, практически нулевые, берите кредиты. Инвестируя в России, играя по тем правилам, которые существуют, ты действительно получаешь хороший доход.

Проблема фундаментальная в другом. Мы за 10 лет предшествующих получили хороший объем инвестиции, и за счет этого начали производить конечные продукты – холодильники собирать, машины. Проблема в том, что не хватает промежуточных товаров, из которых это все собирается. Не хватает двигателей, не хватает субстанций для того, чтобы делать вакцины, лекарства. На самом деле фундаментальная проблема здесь. Конечно, это все завозится, это все дорожает.

Но для наших иностранных компаний важной положительной новостью является то, что Владимир Путин четко дал понять, что те компании, неважно, какие у них акционеры, которые сделают бизнес в России, у которых работают на производстве и в офисах россияне, они считаются российскими компаниями и имеют право на тот же объем поддержки, который обещан в принципе компаниям с российскими акционерами. Это очень важный момент.

На самом деле для иностранцев эта смена риторики, эта смена понимания того, кто свой, кто чужой, она фундаментально важна для продолжения бизнеса, потому что все понимают, что если ты сейчас уйдешь из России, на это уйдет некоторое время, потом уйдет некоторое время на то, чтобы сюда вернуться. И можно опоздать к тому моменту…

Макеева: Как иностранные компании в таком случае будут реагировать на снижение выручки – увольнять людей, сокращать производство?

Вайсберг: Для начала мы видим то, что делают многие компании, инвестировавшие в Россию, это списание стоимости тех активов, которые они построили в России, которые они купили в России. Возможно сокращение персонала, отказ от индексации заработной платы, пересмотр, может быть, продуктовой линейки. Кто-то пойдет в более лакшери сегмент, кто-то пойдет в сегмент более дешевый, потому что там массовый потребитель еще есть. На самом деле будут искать стратегии.

На самом деле с точки зрения мультинациональных корпораций проблемы в отдельном каком-то рынке они все-таки нивелируются успехами у других, есть успешные бизнесы, есть бизнесы, которые нормально работают в Бразилии, получают там прибыль. В общем, какое-то время можно потерпеть убытки в России.