«Следствие само удивилось». Писатель Садулаев о том, почему об убийцах Немцова в Чечне говорят с осторожностью

Этот восточный ребус Павел Лобков попытался обсудить с писателем Германом Садуллаевым, автором многих книг о чеченской войне и чеченском мире. 

Лобков: Как вы могли бы объяснить все эти противоречия? С одной стороны — Дадаев, мы помним его в момент ареста, он единственный держался молодцом, что называется, не прятал голову в колени и как будто был готов к отведенной ему роли, которая проявилась позже. Такое ощущение, что его назначили, и он выполнял некую функцию, потому что так все совпало, и то, что он, оказывается, в деле убийства подал в отставку, а до этого месяц готовился, был в отпуске, и то, что он сам признался, что он заказчик, все как-то слишком складно получается, не кажется ли вам?

Садулаев: Знаете, у меня нет причин не доверять следствию, хотя это выглядит, конечно, несколько странно, и мне бы такая версия убийства не пришла бы в голову. Но сейчас, примерно понимая, откуда эта версия появилась, я думаю, не было политического заказа, нет тут никакой конспирологии. Правоохранительные органы отрабатывали простые вещи: видеокамеры, записи. И не думали следователи ни о какой психологии чеченцев, они просто отрабатывали записи видеокамер слежения, машин поток, и вышли, я думаю, что они сами были очень удивлены, когда вышли на этих исполнителей.

Лобков: Вот само поведение Дадаева, вы действительно считаете, что внутри элитных войск, подчиненных непосредственно Рамзану Кадырову, батальон «Север», могут быть люди, которых вот так переполняет ненависть к тем, кто кощунствует в адрес мусульманских святынь, что они могут сами организовать группу и осуществить очень спланированное и демонстративное убийство у стен Кремля?

Садулаев: Пока у нас у всех только догадки, люди могут быть разные везде, в том числе, и среди чеченцев.  Я хочу напомнить, что чеченцев сейчас порядка двух миллионов. Это много, из них только один миллион живет в пределах Чеченской республики, около миллиона живут в других регионах России, за рубежом. Так что говорить сейчас о каком-то едином чеченском менталитете, о какой-то единой чеченской психологии сложно. Это можно было бы говорить, если мы хотя бы все жили компактно.

Лобков: Нет, просто верите ли вы, что человек из элитного батальона вдруг проявляет такую самодеятельность, приезжает в другой город, организует группу и тут же во всем сознается?

Садулаев: Я повторяю, что мне эта версия никогда бы не пришла в голову, но у меня нет оснований не доверять следствию. Мне кажется, что следствие само было удивлено, выйдя на этот след, просто отрабатывая версии по записям видеокамер и т.д. Наверное, нам не стоит сейчас слишком давить, создавать какое-то политическое большое напряжение вокруг следствия. Надо, наверное, дать специалистам разобраться полностью в этом деле. Вопросов пока больше, чем ответов.

Лобков: Один из главных вопросов — это вопрос о подведении, собственно, главы Чечни. Вначале он назвал Дадаева патриотом России, много хороших слов о нем сказал, потом вдруг неожиданный орден Почета, потом странные слова: «Мы готовы на все, ради верховного главнокомандующего!» — с восьмью восклицательными знаками. Все-таки нет ли ощущения, что кто-то этим убийством пытался вбить клин между Путиным и Кадыровым, в конце концов, Кадыров сумел отыграть эту ситуации?

Садулаев: Нет, у меня нет такого ощущения. Я в третий раз повторю, у меня такое ощущение, что вышли просто, тупо отрабатывая записи, и сами были удивлены. И потом в этой странной ситуации уже все делали разные шаги, чтобы ее как-то сгладить, чтобы это не показалось каким-то внутриполитическим конфликтом. Но заявление Кадырова о том, что он на все готов ради верховного главнокомандующего, он примерно раз в неделю такие заявления делает.

Лобков: Герман, скажите, пожалуйста, не смущает вас то, что через разные медиа — вот сегодня «Московский комсомолец», агентство «Росбалт», я не могу не сказать, что ими руководит Наталья Чаплина, супруга бывшего главы Госнаркоконтроля и ветерана ФСБ Виктора Черкесова, близкого, в том числе, и к следователям ФСБ — забрасываются разные версии происходящего, и все это делается в виде утечек. Для чего это делается, как вы думаете?

Садулаев: Пока следствие не закончено, следствие может быть заинтересованно в том, чтобы создавать у общества некоторые непонимания, некоторую такую смутную картину происходящего, в том числе, для того, чтобы ввести в заблуждение оставшихся на свободе участников преступления и лучше выйти на них. Поэтому здесь мы не можем понимать, чем занимается сейчас следствие. Я повторяю, это действительно искренне моя позиция. Я никем не проплачен, ни копейки ни за что не платят. Я думаю, в такой версии не было политического заказа, не чувствую я этого. Я, наоборот, чувствую некоторую растерянность властей. Потому что было давление на наши власти: срочно, быстро, качественно, надо расследовать, надо найти убийц. Начали расследовать, быстро нашли и потом сами удивились, потому что ну вряд ли этого кто-то ожидал. Я вот не ожидал, вы не ожидали, мало кто ожидал такую версию. Надо дать следствию разобраться до конца, исчерпывается ли вот этим все, не было ли какого-то подводного течения.

Лобков: Сначала была версия о зарубежном следе, которая, как я понимаю, теперь отметена?

Садулаев: Я не думаю, что что-то отметено, путем сопоставления записей видеокамер этих мостов, потока и т.д., все-таки рядом с Кремлем, там сотни видеокамер были, нашли исполнителя, но эта верхушка айсберга. Сейчас вопрос стоит в том, что это все? Эти люди— и все? Больше никто за ними не стоял? Или что-то было, какая-то подводная часть айсберга? Этот вопрос пока остается открытым, вот дадим следствию разобраться.

Лобков: Скажите, пожалуйста, вот вы знали, чем занимается батальон «Север», может быть, вы знали лично Дадаева или знаете?

Садулаев: Нет, ни в коем случае, мы не знаем батальон «Север», лично Дадаева и прочих людей. Потому что, я так понимаю, это были силовики, были люди, приближенные к власти, они несколько особо живут.

Лобков: То есть Дадаев относился к элите чеченских силовиков?

Садулаев: Я думаю, что да, если он занимал такую позицию, он, несомненно, был не простым человеком. У него была машина с номерами «КРА», наверняка была какое-то время. Но это тоже ничего не значит, эти подразделения достаточно многочисленны, там служит очень-очень много разных людей, и с ними тоже могут происходить разные вещи. Я тут не вижу какой- то политики.

Лобков: Герман, вот если предположить, что, действительно, справедлива та версия, что Дадаев, сам себе заказал это убийство, исходя из внутренних соображений, сам его организовал и исполнил на высшем киллерском уровне, получается, что Рамзан Кадыров не контролирует свои собственные силовые структуры, а сегодняшним инстаграмом он таким образом извинялся перед Владимиром Путиным, вот в такой восточной манере.

Садулаев: Вот как-то очень сложно вы все формулируете, какие-то вещи притягиваете за уши. Мы же знаем даже сотрудников бывших и ФСБ, и ГРУ, которые не то что совершали странные действия, а даже становились западными шпионами и т.д. Все бывает. Если у вас подразделение, в котором служит десять тысяч человек, из них могут оказаться и сумасшедшие, и предатели, и какие-то люди-фанатики, и вообще какие-то странные люди могут оказаться. Это ни о чем не говорит. Я не стал бы делать вот сейчас какие-то выводы по этому поводу. Единственное, конечно, что бы я хотел сказать — что властям надо осторожнее быть с религией вообще, не надо злоупотреблять религиозными чувствами. Ни в коем случае не надо оскорблять чувства верующих, но продвигать, пропагандировать, насаждать религию, любую религию — это тоже не дело властей региональных, федеральных и т.д.   

Лобков: Герман, если придерживаться версии «Росбалта», то получается, что именно неверно понятая линия на защиту исламских ценностей подвигла Дадаева на совершение страшного преступления. А мы ведь помним, как по инициативе самого Кадырова организовывался многотысячный марш в Грозном в защиту исламских ценностей от «Шарли Эбдо». Миллионный почти даже, полмиллиона человек, разве это не является той атмосферой ненависти, о которой так много говорят, которая, в конце концов, убила Немцова?

Садулаев: Не надо говорить об атмосфере ненависти, которая кого-то убила и т.д., это вы притягиваете за уши сейчас. Я повторюсь, надо быть более осторожными с чувствами верующих, потому что когда мы вторгаемся в эту сферу, очень интимную, очень частную и очень болезненную, то наши действия могут иметь непредсказуемый эффект. Вот сейчас в этом случае мы не можем сказать, что именно тот марш послужил причиной или что-то другое послужило причиной. Причины и следствия разобрать бывает уже очень трудно, но в любом случае мы должны понять, что это та материя, с которой нужно обращаться  очень осторожно, лучше вообще не притягивать ее в политику. Это частное дело частных граждан.

Лобков: Герман, последний вопрос. Вот сейчас общаетесь ли вы, что называется, с чеченским обществом, обсуждается ли, кто такой Дадаев вообще, роль этого батальона и т.д. в Чечне, или это некое табу, люди этого не обсуждают?

Садулаев: Люди достаточно осторожны в своих высказываниях в чеченском обществе, хотя в действительности чеченское общество не является каким-то монолитом. Особенно, я же говорю, не все живут в Чечне, если какое-то может быть подобие единомыслия среди чеченцев, живущих в республике, то среди чеченцев, живущих по всему миру, есть вся палитра мнений по поводу случившегося. Некоторые стоят на радикальных либеральных позициях, некоторые — на патриотических, некоторые — на радикальных мусульманских, некоторые — на общегражданских. В принципе, во мнениях есть все. Я лично даже не то чтобы поссорился, но с некоторыми моими хорошими знакомыми у нас вот такое некоторое расхождение взглядов произошло по поводу случившегося преступления. Тоже бывает, ничего страшного, чеченцы все разные.

Фото: svpressa.ru